Когда телефон разразился пронзительной трелью в тот роковой вторник, я и представить не могла, что этот звонок перевернет наше спокойное существование с ног на голову. Голос на другом конце провода напоминал скрежет несмазанной двери — властный, не терпящий возражений. Мои пальцы инстинктивно сжали трубку так, что костяшки побелели.
Семейные узы — это как тончайшая паутина: невидимая, но удивительно прочная, способная удержать даже самых непокорных мух в своих липких сетях. И вот теперь эта паутина затягивалась вокруг нашей маленькой семьи, угрожая задушить долгожданные планы на лето и похоронить мечты о лазурном море, которое мы не видели уже пять долгих лет.
— Разрешите моей дочери у вас месяц погостить, ничего не случиться с вами — Заявила наглая тётя
Я молча отняла телефон от уха и прикрыла глаза. Наша квартира, еще минуту назад казавшаяся убежищем, внезапно стала полем битвы.
Когда Павел вернулся с работы, я встретила его с воинственным настроем. Два дня мы кружили вокруг этой темы, как хищники вокруг добычи. Мой муж, обычно такой решительный в рабочих вопросах, здесь проявлял непростительное малодушие.
— Лина, пожалуйста, всего на месяц, — умолял он, протягивая ко мне руки. — Вика просто подаст документы в кулинарный и потом переедет в общежитие.
— Меня не волнует твоя троюродная племянница! — я отбивалась, как загнанный зверь. — У нас отпуск, у нас Ксюша, которая пять лет моря не видела!
Павел сникал, но продолжал уговаривать. Я понимала его привязанность к родственникам, хотя сама считала, что они давно сели нам на шею и свесили ножки. То зубы вылечить, то к специалисту сводить… Мы всегда откликались, конечно. Я скрепя сердце, Павел — с большей охотой, хотя и он уставал от этой бесконечной карусели родственных одолжений.
Валентина Петровна, дама с вызывающе малиновыми волосами и кольцами, украшавшими пальцы, как новогоднюю елку, славилась своей расчетливостью. Невысокая, но грузная, она заполняла собой любое пространство, физическое и эмоциональное. Ее хохот можно было услышать за три квартала. Но именно ее дочь Вика должна была теперь поселиться в нашем доме на целый месяц.
В итоге я сдалась. Не потому, что аргументы Павла были убедительны, а потому, что любила его больше, чем ненавидела эту ситуацию.
Наш семейный корабль уверенно плыл по житейскому морю уже восемь лет. Павел работал системным администратором в крупной компании — не миллионер, но на достойную жизнь хватало. Когда родилась Ксюша, он светился от счастья, сразу купил машину для удобства. Но потом начались будни: я вышла на работу, дача требовала внимания, и о путешествиях мы забыли.
В субботу вечером на пороге появилась Вика — щуплая шестнадцатилетняя девчонка с тоненьким чемоданчиком и глазами цвета весеннего неба. Ее улыбка была искренней и немного робкой. Сразу бросилось в глаза, что багажа у нее катастрофически мало.
— Добрый вечер, тетя Марина, дядя Паша, — пролепетала она, переступая порог.
После дороги мы, конечно, усадили ее за стол. И тут я впервые удивилась — эта худышка уплетала за обе щеки, как будто неделю не ела. Тарелка за тарелкой — и все подчистую. При этом выглядела Вика так, словно ветер мог ее унести. Я мысленно пересчитала запасы в холодильнике и вздохнула.
Первые два дня девочка в основном отсыпалась. Я не трогала ее — понимала, что экзамены и переезд вымотали. Но когда ее вещи начали расползаться по всей квартире, терпение мое истощилось.
— Вика, будь добра, убери свои вещи, — попросила я, стараясь говорить мягко.
— Хорошо, тетя Марина, — ответила девочка, поджав губы.
Мы немного поговорили о колледже. Вика рассказала, что неплохо сдала экзамены и собирается после колледжа поступать дальше, чтобы стать шеф-поваром с хорошей зарплатой. Что-то растопилось в моем сердце, когда я слушала ее. Все мы были когда-то такими же — неуверенными подростками с большими мечтами.
Вечером Павел вдруг спохватился: — Слушай, а Валентина Петровна дала Вике деньги на проживание?
Я только головой покачала: — Не спрашивала. Думала, что дала.
— Видимо, нет, — нахмурился муж. — Получается, месяц мы будем содержать ее за свой счет.
— Паш, у нас своя дочь есть. Почему мы должны кормить еще и чужую? Поговори с тетей.
Валентина Петровна позвонила сама, будто почувствовала.
— Мариночка, здравствуй! Как там моя ласточка? — раздался в трубке ее громкий голос.
Я передала телефон Павлу, скорчив выразительную гримасу.
— Тетя Валя, привет! — начал муж. — Вы Вике денег дали на проживание?
Я не слышала ответа, но по лицу Павла все было понятно.
— Тетя, как-то не очень хорошо получается. Мы не рассчитывали, что будем содержать Вику полностью…
Валентина Петровна что-то громко втолковывала ему, я улавливала только отдельные фразы.
— Хорошо, — сдался наконец Павел.
В среду произошло чудо — на счет мужа упала сумма в две тысячи триста рублей. Я только рассмеялась — это даже на проезд в нашем городе едва хватит, не говоря уже о месяце проживания. У девочки не было даже зубной щетки — я бегала покупать. Гардероб состоял из пары футболок, шорт, джинсов и стоптанных кроссовок. Даже для лета это было слишком скудно.
— Ты бы отправил свою дочь в чужой дом без копейки? — спрашивала я у Павла, а тот только вздыхал.
В четверг утром тетя позвонила снова:
— Племянничек, будь умницей! Я вчера немножко скинула, но зарплата только в понедельник. Вика так плохо одета, мы не успели собраться толком. Не могли бы вы с Мариночкой свозить ее по магазинам? Денег не жалейте, я все отдам, как отпускные получу. Ей ведь в колледже прилично надо выглядеть, да и потом там учиться. У Марины такой вкус чудесный, она бы помогла выбрать. А?
Павел глянул на меня вопросительно и кивнул в трубку: — Хорошо, тетя Валя.
Я немного успокоилась — раз деньги обещают, то ладно. К тому же, шопинг я любила. В тот день у меня был короткий рабочий день, я забрала Ксюшу из сада, заехала за Викой, и мы отправились покорять торговый центр.
Торговый центр пережил настоящий разгром. Худенькой Вике идеально подошли три пары джинсов, несколько платьев и сарафанов, новая обувь — туфли, босоножки, кроссовки. Купили полотенца, личные принадлежности и даже подушку для будущего общежития. Счастливая девочка щебетала без умолку и возилась с Ксюшей, которая требовала то шарик, то сладкую вату. Завершили день в кафе, где уплели целую пиццу и выпили по молочному коктейлю. Домой вернулись уставшие, но довольные. Я сохранила все чеки, чтобы предъявить Валентине Петровне.
Пятница прошла благополучно — Вика в новой одежде отправилась подавать документы в колледж. Вернулась поздно, нагулявшись по городу. В выходные мы всей семьей посетили выставку, поели в кафе. Казалось, все идет хорошо.
Но в понедельник вечером обещанных денег от Валентины Петровны не пришло. Во вторник — тоже тишина. В среду Павел не выдержал и позвонил сам:
— Валентина Петровна, добрый день! Когда вы сможете перевести деньги за Вику? Мы купили ей одежду, кормим, разместили у себя. Соня сохранила все чеки…
— Паша, ты что такой мелочный стал? — голос тети был таким громким, что я слышала каждое слово. — Ты прямо надорвешься лишнюю копейку на родственницу потратить! Что там эти тридцать тысяч, мелочи. Вы же такие богатые, в большом городе живете. А мы тут в глубинке еле концы с концами сводим.
— Валентина Петровна, не испытывайте мое терпение, — процедил Павел. — Оно и так на пределе…
К счастью, Вика как раз ушла гулять, а Ксюша уже спала. Я всегда считала, что дети не должны быть вовлечены во взрослые конфликты.
— Значит так, дорогая тетя, — голос Павла стал ледяным. — Завтра же мы собираем вещи Вики и отправляем ее домой. Это не наши проблемы, что ей надо поступать. У нас своя жизнь и своя семья. Вы совсем потеряли совесть, так бессовестно спихнув на нас своего ребенка на целый месяц!
Муж бросил трубку и посмотрел на меня. Я одобрительно кивнула. Дело было не в деньгах, а в принципе. Насколько я знала, семья Валентины Петровны жила вполне прилично, и ее желание отправить дочь без копейки было просто верхом наглости и жадности.
Когда Вика вернулась, я позвала ее на кухню.
— Вика, завтра мы отправим тебя домой, — сказала я прямо.
— Почему? Что-то случилось? — растерянно спросила девочка.
— Мы поссорились с твоей мамой, — объяснила я. — Она тебе все расскажет, но и свою позицию я хочу объяснить. Она отправила тебя к нам почти без вещей, без зубной щетки, без подушки. Почему-то решила, что мы должны все это купить тебе за свой счет. Пойми, нам не жалко помочь, правда. Но твоя мама поступила некрасиво. Ты ведь понимаешь?
Вика покраснела и опустила глаза. Было видно, что ей стыдно за свою мать, которая отправила ее в чужой город к почти незнакомым людям без денег и необходимых вещей.
— А то, что мы купили? Она и за это не заплатила? — тихо спросила девочка.
Я покачала головой:
— Это все твое, ты не виновата. Забирай с собой домой. Просто мы не можем оставить тебя здесь после такого. У нас своя жизнь, маленькая Ксюша. Носи на здоровье, там такие красивые вещи, тебе очень идет! Ты настоящая красавица. Уверена, мама любит тебя и найдет способ, чтобы ты поступила. Но с ней мы общаться больше не будем. Слишком разные у нас взгляды на жизнь.
— Тетя Марина, я все понимаю, — кивнула Вика. — Простите за маму и… спасибо вам огромное!
Мы тепло попрощались с Викой. Отвезли ее на вокзал, купили по мороженому. В небесно-голубом платье и новых босоножках она выглядела совсем взрослой. Сев в поезд, она долго махала нам рукой и корчила смешные рожицы Ксюше через окно. Хорошая девочка. Если мать не настроит ее против нас, я даже буду рада ей, когда она встанет на ноги. Удачи тебе, чудо с небесными глазами!
