«Какая бабочка!» — кричали ей вслед мужчины. Эмму такие знаки внимания, конечно, пугали, но и радовали: это означало, что ее искусство воистину принадлежит народу, а ее знают все более-менее образованные парижане.
Порхая по сцене, Эмма и не предполагала, что судьба готовит ей страшный удар, и вскоре крылья «бабочки» будут опалены безжалостным огнем…
В начале 1840-х годов у малоизвестной французской балерины Селестин Эмаро случился любовный роман с бароном Шарлем де Шассироном. Шарль был известен во Франции не только своим богатством и аристократической фамилией. Барон успешно трудился на дипломатическом поприще, являлся весьма популярным политиком, литератором и путешественником.
По тем временам профессия балерины считалась недостойной: женщинам, зарабатывающим себе на хлеб этим делом, рукоплескали, их боготворили, но, при этом, считали чуть ли не ночными «бабочками». Именно поэтому Шарль де Шассирон так и не сделал Селестин предложения.
Роман балерины и барона был очень коротким, но он имел последствия — 24 сентября 1841 года в Париже Селестин родила дочь, которой дала имя Эмма-Мари. А вот с фамилией возникли сложности. Отец наотрез отказался признавать дочь. Не дал Эмме-Мари свою фамилию и другой фаворит матери, виконт Фердинанд де Монгион.
В результате Селестин записала свою незаконнорожденную малышку как Эмму-Мари Эмаро.
Барон де Шассирон судьбой девочки совершенно не интересовался и не оказывал никакой помощи ее матери.
Когда девочке исполнилось шесть лет, мать решила, что Эмма-Мари пойдет по ее стопам. Однако не желая, чтобы ее неуспешная карьера как-то влияла на будущее дочери, Селестин придумала девочке красивый псевдоним — «Эмма Ливри».
Именно под этим именем Эмму и записали на учебу в балетную школу мадам Доменик при Парижской опере.
В 1858 году состоялся дебют 16-летней Эммы на сцене театра Ле Пелетье. Причем, Ливри сразу же досталась главная партия — она танцевала Сифильду в одноименном балете Филиппо Тальони.
Ранее Сифильду исполняла дочь Филиппо, несравненная Мария Тальони. Существовала опасность, что публика не воспримет Эмму Ливри должным образом, а то и вовсе, освищет ее. Однако этого не случилось.
Зрители были в восторге от хрупкой, нежной и артистичной балерины, буквально парившей над сценой. Вскоре об Эмме заговорил весь Париж, и сама Мария Тальони приехала со своей виллы на озере Комо, чтобы посмотреть на свою преемницу.
Вдохновенное выступление Ливри вызвало слезы на глазах у 60-летней почтенной дамы, отдавшей балету всю свою жизнь.
Мария пообещала Эмме сочинить балет специально для нее и сдержала свое обещание.
Это был балет «Бабочка», ставший визитной карточкой Эммы, вознесший ее имя до невероятных высот.
«Бабочку» Тальони создавала не одна, а в соавторстве со знаменитым драматургом Анри Вернуа Сен-Жоржем, автором великих «Жизели» и «Корсара». Композитором стал Жак Оффенбах, для которого эта работа была дебютной в жанре романтического балета.
В спектакле рассказывалась история любви простой служанки Фарфаллы (в переводе с итальянского — «бабочка») и Джалмы — знатного племянника эмира. Действие балета разворачивалось в Черкессии.
Пройдя через суровые испытания, которые влюбленным приготовила злая старуха-волшебница Хамза, Фарфалла и Джалма обретают свое счастье.
В спектакле «Бабочка» был эпизод, когда у Фарфаллы, превращенной Хамзой в бабочку, сгорали крылья от прикосновения факела.
Премьера «Бабочки» состоялась 26 ноября 1860 года в Парижской Опере. Это был настоящий триумф! Исполнители главных партий Эмма Ливри и Луи-Александр Мерант несколько раз выходили на сцену на бис. Сам император Наполеон III неистово аплодировал артистам, прежде всего, изящной Эмме Ливри.
В парижской прессе Эмму тут же стали называть «бабочкой». Критика писала о юной балерине с неизменным восхищением, однако, в бульварной прессе появлялись и шаржи на нее, и статьи с выдумками о личной жизни «бабочки».
Ливри добилась невероятного для своего времени уровня узнаваемости — к ней подходили на улицах, восторженные парижане кричали ей вслед. Многие мужчины, все еще уверенные в легкомысленности балерин, мечтали познакомиться с Эммой. Но она всем давала от ворот поворот, полностью посвящая себя искусству.
Накануне премьеры нового балета Тальони балерине поступило предложение сыграть Фенеллу в опере «Немая из Портичи». Барышня согласилась. Репетиции продолжались на протяжении двух недель в зале, освещенном газовыми лампами.
С этими лампами, введенными в обиход в 60-е годы XIX века, происходило немало опасных случаев, в том числе, в балетной среде. Чтобы обезопасить балерин, были придуманы защитные накидки, пропитанные огнеупорным составом. Накидки сковывали движения танцовщиц, портили их легкие, воздушные образы.
Многие девушки категорически отказывались надевать такие накидки даже на репетицию. И Эмма Ливри была одной из противниц противопожарной униформы. Вот что она писала в 1860 году директору Парижской Оперы:
«Я настаиваю, господин директор, на том, чтобы танцевать во всех премьерах балета в моей обычной балетной юбке, и беру на себя всю ответственность за всё, что может случиться».
Это стало роковой ошибкой. Во время танца на репетиции Эмма оказалась слишком близко к газовому рожку, и ее легкая балетная пачка вспыхнула как факел. Перепуганная девушка заметалась по сцене. Присутствовавший на репетиции пожарный бросился к Эмме, повалил ее на пол и сбил огонь, закутав балерину в ковер. Но было слишком поздно.
Полученные юной красавицей травмы при уровне медицины XIX века не оставляли Эмме никаких шансов. Восемь месяцев балерина мужественно боролась за жизнь, и даже продолжала выступать против противопожарных юбок-накидок, одна из которых почти наверняка бы спасла ее:
“Да, в них, как вы говорите, менее опасно, но если я когда-нибудь вернусь на сцену, мне даже не придет в голову мысль надеть их – они такие уродливые.”
26 июля 1863 года у Эммы Ливри началось заражение крови, и она скончалась в возрасте 21 года.
Гибель балерины стала настоящей трагедией для Франции. В прессе писали, что с Эммой Ливри ушла эпоха романтического балета. Многие вспоминали вышеупомянутый эпизод из «Бабочки», где у Фарфаллы сгорают крылья: мистически настроенные парижане сочли этот момент зловещим предзнаменованием.
Однако судьба Эммы сподвигла владельцев театров на усиление мер противопожарной безопасности, а инженеры усовершенствовали газовые лампы таким образом, что не только балерины, но и обычные люди практически перестали получать от них ожоги.
Выходит, страдания Эммы были не напрасными…
