Барин обнимал Танюшку, сажал на колени, наглаживая большой живот, выделявшийся под платьем.
Было время, когда она побаивалась Ивана Петровича. Очень уж грозен нравом! Как сдвинет брови, как гаркнет громким голосом — страх один, да и только! А потом ничего, притерпелась. Даже смущаться перестала, когда на него находило желание быть с ней поласковее.
В Юрасовке, что располагалась в Острогожском уезде Воронежской губернии, жизнь текла тихо и неторопливо. До тех пор, пока в свое имение не пожаловал барин Иван Петрович Костомаров. На четвертом десятке лет, чувствуя, что здоровье уже не то, что прежде — сказывались годы, проведенные в военных походах, он решился подать в отставку и поселиться в родной усадьбе.
Немалые средства позволяли Костомарову обустроить жизнь по собственному нраву и разумению. Оттого-то на расходы он не скупился, легко оплачивая любые прихоти.
И в Юрасовке у него вскоре завелась одна: смотрела ясными глазами, теребила край толстой, перекинутой через плечо косы.
— Кто такая? — спросил Иван Петрович, глядя на босоногую девчушку, стоявшую в пыли. Выбежала, как и все, взглянуть на барина.
— Петра Мыльника дочка, Танюшкой кличут, — бойко отвечала та, ничуть не заробев.
Обживаясь в Юрасовке, Иван Петрович нередко натыкался на Танюшку. Живая и умненькая девочка так приглянулась барину, что он взял ее в дом — хлопотать по хозяйству. Убирать усадьбу все же было проще, чем гнуть спину в поле. Да и не годилась хрупкая Танюшка для крестьянской работы.
— Силенок в ней, что в мыши, — усмехался Костомаров. — А ума палата. Глядишь, чему и научится.
Дабы девчушка не сгинула в крестьянских трудах, раздобревший барин решил совершенно изменить жизнь своей крепостной. Танюшку, обещавшую вырасти настоящей красавицей, отвезли в Москву, где обучали чтению, письму, танцам, рисованию, иноземным языкам и этикету. Наряжали как куколку.
Танюшка уже сама себя не признавала: куда делась маленькая замарашка?
Удивительно, но о своей маленькой прихоти — юной воспитаннице — Иван Петрович не забывал. Дворовые с завистью шептались, что в страшные дни 1812 года, когда французские войска подошли к Москве, и стало понятно, что город будет взят, барин, не помня себя, подхватился и, загнав нескольких лошадей, вывез-таки свою маленькую крепостную.
И вовремя! Дом, где жила Танюшка, был разрушен. Не уцелеть и ей, если бы не Костомаров!
Иван Петрович уже давно разменял пятый десяток, а Танюшке было только шестнадцать, когда он решил, что ее обучение окончено. Из московского пансиона Таню вернули в имение. И — хотела она того или нет, — но Костомаров был в своем помещичьем праве.
Сразу же по прибытии Танюшку отвели в барские покои.
А вскоре Таня уже затяжелела. Однако завистливая дворня шепталась, будто бы ребеночек-то, которого носит попавшая в большую милость Танюшка, не костомаровский. Испортила-де Москва «баринову прихоть»: вернулась — ну чистая вертихвостка! — так и глядит на всех мужиков без стыда, не опуская глаз. Небось и шашни-то под самым носом у Костомарова крутит!
Иван Петрович слушал, но верить наветам не спешил. И прогонять Таню не стал. А в сентябре 1817, через три месяца после рождения сына, обвенчался, дав ей честное имя.
Однако настоящей барыней Танюша так и не стала. Костомаров выделил ей с новорожденным Николенькой пару комнат, да все больше сам навещал, желая полюбоваться на сына. Без особой надобности по дому Таня не ходила: не чувствовала себя хозяйкой, опасалась злых взглядов прислуги, ненавидевшей ее за выпавшее счастье.
Тихо тянулась жизнь Тани, которую она посвятила воспитанию маленького Николеньки. Однако жаркий июльский день 1828 года перевернул всё в один миг.
Иван Петрович отъезжал по делу и должен был вернуться, и Танюша не смыкала глаз в ожидании барина. Как вдруг у дома забегали, закричали: пришёл хромающий кучер Савелий да рассказал, что кони понесли и экипаж опрокинулся. Сам-то кучер спасся, а на барина коляска опрокинулась всей тяжестью. «Не спасся, кормилец наш!» — сокрушался Савелий.
Однако история оказалась куда драматичнее, чем представлял её кучер. И это стало понятно, когда оказалось, что пропала заветная шкатулочка, в которой Костомаров хранил свои деньги.
Тогда ни шкатулки, ни денег так и не нашли. И лишь через долгих 5 лет правда выплыла наружу: Савелий Иванов прилюдно покаялся, рассказав всю правду. Совесть замучила!
«Сам барин виноват, что нас искусил; бывало начнёт всем рассказывать, что Бога нет, что на том свете ничего не будет, что только дураки боятся загробного наказания — мы и забрали себе в голову, что коли на том свете ничего не будет, то значит, всё можно делать», — жаловался он на допросах.
Между тем, искушение было сильным: недобр был к своим крепостным Костомаров, к одной лишь Танюшке проявляя милосердие. Других крепостных не щадил, наказывая жестоко и страшно: приказывал пороть на конюшне, сажал на цепь, прикованную к колоде…Да еще и барские деньги вводили в соблазн! Знала дворня, где барин хранит свои капиталы!
После того, как не стало Костомарова, Тане — Татьяне Петровне — пришлось пережить немало трудностей. Всю свою жизнь она посвятила сыну, больше так и не выйдя замуж.
Своего барина Танюша пережила почти на 50 лет, уйдя в 1875 году.
