Это было уже не смешно. Белокурая красавица пришла одна, сосредоточенная, серьезная, неприветливая и практически ни одного слова не поняла из сказанного ей на английском. Кларенс Браун, режиссер ее ранних фильмов, заверял, что она чертовски талантлива, и Луис Майер пригласил ее в Голливуд.
Майер, руководитель студии МGМ увидел Грету в фильме Морица Стиллера «Сага о Йесте Берлинге». Грета Густафссон приехала в Калифорнию, когда ей уже исполнилось двадцать, но было такое впечатление, что девочку-подростка отправили в ненавистный летний лагерь и ей снова хочется вернуться в родную Швецию.
Ее псевдоним — Гарбо — в Голливуде вызвал смех, так как ассоциировался прежде всего со словом garbage — мусор. Но упрямая девчонка ни за что не захотела его менять. Ей назначили зарплату в четыреста долларов в неделю, что было для старлетки неслыханной суммой: в Голливуде редко платили такие деньги начинающим актерам.
Барышня плакала в перерывах и жаловалась переводчику «как ужасны эти американские студии вдали от родного до. Возникало множество проблем с ее английским — Грета не понимала ни слова и не испытывала ни малейшего желания учить язык. Когда Браун приступил к съемкам фильма «Плоть и дьявол», у него были все основания беспокоиться: оказалось, что Гарбо даже не читала сценарий. Она заявила:
— Мне его перевели.
Режиссер справедливо стал подозревать, что не перевели, а просто пересказали. Перед Брауном стояла важная, практически революционная задача: ему одним из первых в истории кино предстояло снимать, так сказать, «горизонтальные» любовные сцены.
От этих сцен Кларенс Браун не ждал ничего хорошего. Красавчик Джон Гилберт, известный голливудский актер и не менее известный плейбой, впервые увидев Грету, разочарованно хмыкнул:
— С этой жердью у меня будут любовные сцены?
Грета, стоявшая неподалеку, к счастью, не поняла смысла фразы. Она действительно была высокого роста, и Джону пришлось надеть ботинки на толстой подошве, что его разозлило еще больше. Режиссер дал знак включить камеру и скомандовал:
— Репетируем!
Переводчик в это время что-то многословно объяснял Грете. Та слушала довольно вяло, а потом тряхнула белокурой головкой и сделала жест рукой, словно отгоняя надоевшую муху. Гарбо прикрыла глаза, постояла так несколько секунд, отбросив холодную отрешенность — и вдруг просмотрела на Гилберта долгим, неподвижным взглядом прозрачно-голубых глаз.
В лице у нее что-то дрогнуло, и, словно под гипнозом, Джон Гилберт шагнул ей навстречу. Грета прикоснулась ладонями к его лицу и стала целовать — так жадно и страстно, что потрясенный Браун сделал знак участникам съемки на цыпочках отойти в угол.
На самозабвенно целующихся потрясающе красивых главных героев фильма было так неловко смотреть — словно подглядываешь в замочную скважину. Браун облегченно вздохнул: сразу понятно, что дополнительные дубли не понадобятся.
Между актерами сразу возникло взаимное притяжение. «Смотреть на это было чертовски неловко. Когда снимали первую любовную сцену, то актеры вели себя так, словно вокруг никого не было. Они были одни в своем собственном мире.
Я не мог кричать «Снято!» — это выглядело бы как вмешательство. Я просто уводил съемочную группу в другую часть площадки и позволял им закончить то, что они делали», — рассказывал Кларенс Браун.
Фильм с Гилбертом и Гарбо побил все рекорды. В газете The New York Herald-Tribune журналист восхищался идеальной экранной парой: «Джон Гилберт еще никогда так достоверно не изображал влюбленного мужчину. Грета Гарбо — воплощение красоты, олицетворение страсти. Откровенно говоря, мы никогда в нашей карьере не видели сцену соблазна, поставленную так идеально».
Джон Гилберт влюбился в шведку без памяти. Через несколько дней после первой репетиции он уговорил ее переехать в свой роскошный двухэтажный особняк в Беверли-Хиллз, спрятанный в тени дубов и кипарисов. Это был первый американский частный дом, который Грета увидела после своего приезда в Калифорнию.
Гилберт называл ее Флика (по-шведски «девушка»), она его на такой же шведский манер — Яки. Гарбо рассказывала, что жилище Гилберта показалось ей продолжением съемочной площадки и сценических декораций — испанская мебель XVII века, камин в виде совы с горящими глазами… Джон славился своим дурновкусием и страстью ко всему экзотическому.
Надо сказать, Гарбо оказалась ничуть не менее экзотична, чем иные предметы обстановки Гилберта. Весь Голливуд облетела история о том, как Гета в присутствии гостей Джона — Кери Уилсона, Нормы Ширер и Ирвинга Талберга — вошла обнаженной в его плавательный бассейн! И невозмутимо отстранила руку Джона, протянувшему ей купальное полотенце. Наверное, в ее стране так было принято…
Гилберт окутал Грету заботой и вниманием. Он построил для Гарбо летний домик, окружил его соснами и соорудил искусственный водопад, чтобы все это напоминало ей о родной Швеции. Девушка вежливо поблагодарила его. Она была по-детски эгоистична и жестока, считая, что ее обязан любить весь мир.
Грета с такой же невозмутимостью и безразличием принимала не устраивавшие ее предложения киностудии. Если ей предлагали роли, которые ее не нравились, она спокойно говорила свою знаменитую фразу:
— Кажется, я собираюсь домой. В Швецию.
Из всех голливудских звезд Гарбо была единственной, кто не дорожил своим контрактом с МGМ. Как бы то ни было, но самоуверенные, надменные, всесильные руководители студии пасовали перед шведской девчонкой, которой только что исполнилось двадцать. Говорят, что перед ней трепетал сам Луис Майер.
Джон познакомил Грету со своим агентом и друзьями. «Я не знаю, как бы я справилась, если бы меня не выбрали для роли в фильме вместе с Джоном Гилбертом. Через него я установила свой первый контакт со странным американским миром кино. Если бы Джон не появился тогда в моей жизни, я, вероятно, сразу же вернулась бы домой в Швецию и моя американская карьера закончилась бы», — говорила Гарбо.
Вскоре Гилберт сделал своей Снежной королеве предложение. В один прекрасный день он примчался на съемки довольный и счастливый: наконец-то Грета дала согласие на брак.
Пара собиралась пожениться в один день вместе с режиссером Кингом Видором и актрисой Элинор Бордман. Идея двойной свадьбы Грете пришлась по вкусу и показалась заманчивой. Джон был на седьмом небе от счастья.
Осенью 1927 года в назначенный день свадьбы первое, что увидел в окно проснувшийся Гилберт, была выезжавшая со двора машина Гарбо.
Джон вскочил с постели и пулей влетел в комнату Гарбо: в платяном шкафу сиротливо покачивались пустые вешалки для одежды, а любимой и след простыл. До последней секунды он надеялся, что сбежавшая невеста вернется к алтарю. Гилберт, на которого жалко было смотреть, не отпускал приехавших гостей.
Прибывший на торжество Луис Майер, раздраженно мерил шагами гостиную. В конце концов, он решил, что над ним издеваются и произнес:
— Парень, тебе просто повезло! Поиграл с красоткой — и жениться не надо…
И через секунду пожалел о сказанном. Мощным ударом в челюсть Гилберт свалил Майера с ног. Тот с трудом поднялся и злобно прошипел:
— Ну все, Джон. Тебе конец.
Майер вытер кровь, бросил платок и ушел. Челюсть Луиса уцелела, а актерская карьера Джона с этого момента пошла под откос.
Могущественный Майер сдержал свое слово и отомстил ему. С тех пор Гилберту, звезде экрана, доставались провальные фильмы и неудачные роли.
А Грета Гарбо? Нет, она не вернулась к Гилберту. Все, что происходило в ее личной жизни отныне было покрыто тайной. О ее привычках и странностях ходили легенды. Говорили, что она переезжает с квартиры на квартиру, словно убегает от кого-то. Что стоит ей завидеть на горизонте кого-то из знакомых, она резко меняет направление, чтобы ни с кем не столкнуться.
Затащить ее в гости или в ресторан практически невозможно. В ответ на приглашение поужинать Гарбо отвечала:
— Откуда мне знать, буду ли я голодна в пятницу вечером?
…Грета Ловиса Густафссон родилась в сентябре 1905 года в Стокгольме. Ее родители были обедневшими фермерами, перебравшимися в Стокгольм в начале 20 века. Отец, Карл Альфред Густафссон, работал помощником мясника, а потом устроился городским садовником и ухаживал за деревьями в городском парке.
Трое детей — Грета, ее брат Свен и сестра Алва — носили друг за другом одежду, которую бесконечно перешивала и штопала их мать Анна Луиза. Дети спали в одной комнате на матрасе и до подросткового возраста не знали вкуса шоколада.
Отец Греты умер, когда ей исполнилось четырнадцать. После этого и речи не могло быть о ее дальнейшей учебе — семье было нечего есть. Отца Грета любила больше всех на сете. Карл Густафссон — мужчина огромного роста, с большими выразительными голубыми глазами — обладал внешностью романтического героя.
Девочка иногда подслушивала, как ее отец что-то напевал в ванной (в юности Карл пел в церковном хоре), и у нее сжималось сердце: она чувствовала, что он абсолютно чужой этим будничным семейным хлопотам, этой высохшей суетливой женщине — своей жене, этому тоскливому серому мирку, этой квартире с дешевой мебелью, старой кухонной утварью, медным тазом для умывания…
Из всех детей Грета была наиболее практичной и расторопной. После смерти отца ей пришлось пойти работать в парикмахерскую. Грета считала деньги, записывала расходы и доходы семьи, руководила сестрой и братом.
Ее с полным правом можно было назвать главой семьи, хотя она была младшим ребенком. Очень быстро смышленой и симпатичной девочке удалось сделать карьеру. Вскоре она перешла работать в модный магазин шляпок. Красивую продавщицу заметил Рангар Ринг и попросил ее сняться в небольшом рекламном ролике.
Потом за прилавком ее заметил актер Петчлер, зашедший купить подарок жене. Сделав девушке комплимент по поводу того, что она «невероятно хорошенькая и пухленькая» — Грета тогда была барышней в теле — он оставил свой телефон и сказал, что, если у ее будет желание и окажется талант, то он замолвит за нее словечко в Королевской академии драматического искусства — там как раз шел набор.
Грета сообщила матери о своем решении стать актрисой. Анна Луиза залилась слезами:
— Тебе надо пойти к священнику, чтобы он тебя отмолил. Это отец в тебя вселился. Это его странные фантазии, непостоянство, всякие глупости. То ему петь хотелось, то кататься верхом, то в актеры податься!
Странные фантазии, и правда, были свойственны Грете, внешне такой спокойной и трезвомыслящей. Как правило, они появлялись внезапно.
В подростковом возрасте, лежа со своей подругой Элизабет Малколм, летним вечером на крыше своего стокгольмского дома, Грета могла закричать:
— Элизабет, ты видишь? Вон там стоит корабль с белыми парусами. Это приехал мой жених, он любит меня. Он похож на Тесея. Посмотри, как он красив!
Элизабет не узнавала подругу: бледная, с горящими глазами и трепещущими ресницами, она была одновременно здесь и где-то далеко…
Еще одна странная черта Греты, проявившаяся довольно рано, — ее неодолимая тяга к одиночеству. Еще в детстве она могла выгнать из комнаты брата и сестру, забаррикадировавшись стулом или кроватью — ей внезапно требовалось уединение. Трижды Грета сбегала из школы и пряталась в трущобах отдаленного района Баркеби. Приходилось разыскивать ее с полицией.
Повинуясь внезапному порыву, Грета сбежала и от Джона Гилберта. Они встретились через несколько лет на съемочной площадке фильма «Королева Кристина». Это произошло в 1933 году.
Партнером Гарбо должен был стать Лоуренс Оливье, но «химии» с ним на съемках не получалось. И тогда Грета попросила снять его с роли и… позвать Джона Гилберта. Она сделала это чтобы помочь в восстановлении карьеры когда-то отвергнутому жениху.
Режиссер пошел ей навстречу, но фильм, затрагивающий непростые аспекты любви, пуританской Америке не приглянулся. Королева Кристина одевается как мужчина, гарцует верхом и не стесняется целовать в губы свою подругу.
Это был предпоследний фильм, в котором снялся Гилберт. Через несколько лет беспробудного пьянства он совсем перестал сниматься и умер в 38 лет.
В фильме «Гранд-Отель» Грета произнесла ту самую реплику, которая стала символом Гарбо, ее фирменным знаком: «Я хочу побыть одна!»
Она позже скажет, что не понимала этой шумихи на тему одиночества: «Я никогда не говорила, что хочу быть одна. Я говорила, что хочу, чтобы меня оставили в покое. А это совсем разные вещи». Ей приписывали огромное количество романов, как с мужчинами, так и с женщинами.
Как бы то ни было, с 1941 года Грета Гарбо вела затворнический образ жизни, не снималась и не давала интервью. Под вымышленным именем «мисс Гарриет Браун» она поселилась в семикомнатных апартаментах в Нью-Йорке и старалась не появляться на публике.
Только однажды Гарбо согласилась попозировать своему многолетнему другу, фотографу Сесилу Битону, с которым у нее были близкие отношения. Получились редкостные, потрясающие снимки, в которых было все — настроение, юмор, чудесная пластика. Грета смотрелась на них, словно двадцать лет назад. Она предупредила Битона:
— Я надеюсь, что ты будешь любоваться моими снимками в одиночестве.
Увы, Сесил не смог противостоять соблазну и показал фотографии в редакции журнала «Вог». Естественно, снимки вызвали бурю восторга и аплодисментов. Маргарет Кейс уговорила Битона оставить хотя бы один снимок для печати — ведь с тех пор, как Гарбо ушла из кино, мир не видел ни одной ее фотографии. И он сдался.
Чего было больше в этом поступке — профессионального тщеславия или человеческой слабости — неизвестно. Фото было опубликовано. Он решился позвонить Грете с извинениями, но она не захотела с ним говорить. Потом Гарбо послала ему записку: «Ты меня предал».
Грета Гарбо умерла в нью-йоркской клинике 15 апреля 1990 года в возрасте 84 лет. Все свое огромное состояние — 32 миллиона долларов — она оставила племяннице Грейс Рейнсфилд, дочери брата Свена. Гарбо завещала быть погребенной в Стокгольме.
Когда все формальности были улажены, на кладбище собралась огромная толпа — журналист, поклонники, фотографы. В последний момент Грейс пришлось изменить день похорон. Ее великая тетка была предана земле тихо, в кругу только самых близких людей. Грета осталась верна себе и после того, как покинула этот мир.
Режиссер Джордж Кьюкор однажды сказал о Гарбо: «Она может соблазнить вас одним взглядом. Она может даже провести с вами ночь, а утром выставить вон. Но все равно истинную свою чувственность она бережет для кинокамеры».
