Роль исполнителя неунывающего и «оригинального куплетиста» Бубы Касторского в картине режиссера Эдмонда Кеосаяна «Неуловимые мстители» прославила Бориса Сичкина. Она буквально создана для него, одессит просто в ней купался, ему в образе Бубы было комфортно.
Потом Борис Сичкин проварьировал эстрадный одесский замес в фильмах «Интервенция», «Варвара-краса, длинная коса», «Пятьдесят на пятьдесят». Но у одесского весельчака имелся мощный конкурент в лице легендарного Попандопуло из «Свадьбы в Малиновке» Михаила Водяного — главного любимчика одесситов после Леонида Утесова.
Почему этот яркий артист покинул родину и как сложилась его жизнь в эмиграции?
Экранный образ и легендарная строчка «Я одессит! Я из Одессы! Здрастье!», настолько прочно срослись с актером, что многие поклонники были уверены, что их любимец действительно родился в «жемчужине у моря».
«Я родом из Киева, но мои родители, братья и сестры были одесситы. Играл я роль одессита, дружил с гениальным одесситом Леонидом Утесовым, так что и сам себя считаю одесситом. И характер у меня одесский, неунывающий. Мои папа и мама передали мне много хороших качеств. Чувство юмора — это самое мое большое богатство, а еще во мне нет чувства зависти, я не жадный», — рассказывал Борис Моисеевич о себе.
Борис Сичкин родился 15 августа 1922 года в бедной многодетной семье еврея-сапожника, умершего, когда мальчику было 4 года. Старший брат, работавший танцором в цирке, обучил Борю танцам, и он начал зарабатывать на хлеб, выступая на еврейском базаре перед публикой, состоящей из бандитов и воров. Мальчик исполнял «Яблочко» и «Барыню», бил чечетку и устраивал цыганские пляски, за что и получал первые гонорары продовольствием. В пятнадцать лет Борис сбежал из дома и поступил в Киевское хореографическом училище, которое окончил в 1941 году. Во время Великой Отечественной войны артист работал во фронтовом ансамбле песни и пляски УССР и за поистине героический труд получил награды «За боевые заслуги», «За взятие Берлина» и др.
После войны актер-фронтовик стал солистом Ансамбля песни и пляски Советской армии имени А. В. Александрова, потом перешел в Москонцерт, параллельно работая в пародийном театре «Синяя птичка», где совмещал должности балетмейстера, автора текстов и исполнителя интермедий.
Первый раз Борис Сичкин засветился в кино в в 1954-м году в эпизоде фильма «Анна на шее», сыграл одного из ухажеров главной героини. Полноценный дебют актера состоялся в 1962-м в картине «Капитаны голубой лагуны» в роли итальянского контрабандиста. Потом в картине «До свиданья, мальчики» Сичкин первый раз изобразил конферансье. После выхода на экраны приключенческого фильма «Неуловимые мстители», в котором артист сыграл роль куплетиста Бубы Касторского, к Сичкину пришла всесоюзная слава. За ним навсегда закрепилось это прозвище, а фразы его персонажа стали крылатыми: «Последняя гастроль артиста-солиста императорского театра драмы и комедии…», «Сегодня вечерней лошадью я уезжаю в свой любимый город Одессу, город каштанов и куплетистов…».
Актера стали приглашали и в другие картины: ««Варвара-краса, длинная коса», «Пятьдесят на пятьдесят»» и др.
А так как куплетист, конферансье, чечеточник Сичкин органично смотрелся на эстраде, то он «начал стричь купоны», гастролируя по стране с кабаретными номерами. Артист сотрудничал с Эдуардом Смольным — концертным администратором, человеком, через которого прошла вся эстрадная тусовка СССР. Практика тех лет включала «левые концерты», когда выручка, минуя государственный карман, присваивалась администратором и артистом. Этим грешили все звезды первой величины, не желающие выступать за тарифную ставку. В начале 70-х годов Сичкину вменили статью 93 («Хищение в особо крупных размерах»), подразумевающую наказание от 8 лет до расстрела. По версии следствия, артист ограбил государство на 30 000 рублей, когда в 1969 выступал в Тамбове с концертами. Как позже писал Сичкин:
«В 1971 году меня по сфабрикованному обвинению посадили в Тамбовскую тюрьму. Впоследствии меня оправдали, дело было закрыто, работники прокуратуры наказаны, но до этого я просидел год и две недели в тюрьме, сыну в этой связи не дали поступить в Московскую консерваторию, в течение 2 лет, пока длилось доследование, мне не давали работать, мое имя вырезали из титров фильма «Неисправимый лгун», в фильме «Повар и певица» меня озвучили другим актером».
Следствие длилось еще три года, прежде чем дело закрыли. Но поскольку в СССР тюрьма считалась пятном в биографии, дальнейшая артистическая карьера была практически разрушена, происшедшее стало концом Бубы. О гастролях и съемках больше речь не заходила. Началась изоляция. Проблем добавил и сын Емельян, который связался с плохой компанией. Все это подталкивало практически безработного артиста к эмиграции.
Личная жизнь
С избранницей, подарившей артисту единственного сына Емельяна и являвшейся его партнершей на экране и на эстраде — Галиной Рыбак, Борис Сичкин познакомился еще во время работы в Ансамбле народного танца УССР.
В 1979 году семья Сичкиных приняла окончательное решение уехать из страны. Они оставили все: квартиру, дачу, имущество и с 40 долларами отправились в Штаты. Там Сичкин выступал в варьете и на эстраде, один или в дуэте с женой, сотрудничал в эмигрантской газете «Русский базар». Известно, что Галина Рыбак, долго не решалась распаковывать чемоданы: ей все время казалось, что скоро нужно будет возвращаться домой. В девяностые артист с женой приезжали с выступлениями на родину, и он даже снялся в телесериалах: «Бедная Саша» и «Марш Турецкого». Об эмиграции Борис Михайлович говорил:
«От чего ушел, к тому и пришел: первыми моими зрителями в эмиграции стали тоже воры и бандиты, только в Нью-Йорке они называли себя русской мафией. Я выходил на сцену и говорил: «Здрасьте, отщепенцы и предатели Родины!» Все заходились смехом».
В США Борису Михайловичу удалось сняться в нескольких картинах: «Никсон» Оливера Стоуна и «Последние дни» в роли Леонида Брежнева и др. За съемки в «Никсоне» артисту заплатили колоссальный для его положения гонорар — порядка 100 тысяч долларов. В СМИ писали, что, на эти деньги он арендовал Карнеги Холл, и его сын Емельян, ставший к тому времени композитором, представлял там свои симфонические произведения.
В кругах русской эмиграции третьей волны Бориса Моисеевич действительно знали все. Он был своеобразным центром притяжения для этих людей.
В Нью-Йорке Сичкины жили очень скромно, имели жилплощадь в доме для малоимущих эмигрантов. Но артист никогда не терял присутствия духа и на вопрос: «Как живешь?» — неизменно отвечал: «Есть люди, которые живут за чертой бедности, я живу на черте».
Борис Сичкин умер 21 марта 2002-го в своей нью-йоркской квартире от остановки сердца. Перед этим артист, которому на то время было уже 79 лет, отработал как конферансье на концерте. Когда Борис Моисеевич возвращался домой, выяснилось, что лифт не работает, и подниматься на шестой этаж ему пришлось пешком. Со слов сына Емельяна «сырая погода, алкоголь и физическая нагрузка привели к инфаркту, послужившему причиной смерти».
Первоначально Сичкина похоронили в Нью-Йорке, но его вдова Галина Рыбак решила перезахоронить мужа на родине — эксгумировала, кремировала его останки и переправила урну с прахом в Москву старым друзьям — цирковым артистам Пискловым. Из-за неверно оформленных документов им никак не давали разрешение на захоронение, и прах Сичкина почти шесть лет лежал в гараже Пискловых в картонной коробке с надписью: «Здесь находится прах Сичкина — просим не беспокоить». Лишь в 2008 году стараниями сына Сичкина урну поместили в колумбарий Ваганьковского кладбища.
После смерти отца Емельян в возрасте за пятьдесят лет наконец женился на девушке из Новосибирска. Она родила ему сына, которого назвали Борисом. Емельян, как и родители, посвятил себя служению искусству и стал довольно востребованным в США композитором.
