Ещё перед венчанием между ними было оговорено, что первой брачной ночи не будет. Его не интересовали женщины, а Зинаиде казалось, что для неё это не важно. С годами же вынужденное целомудрие сделалось совершенно невыносимым.
Детство её было отмечено частыми переездами с места на место, и впечатлительная девочка, не имея постоянного круга друзей, общалась в основном с гувернантками и домашними учителями.
Уже в семь лет Зинаида Гиппиус написала свои первые стихи, за которые её сильно отругали, сочтя подобное занятие неподобающим для юной особы, а её стремление к стихоплетству — испорченностью и желанием привлечь к себе внимание.
Однако это не остановило молодое дарование, и каждый день Зинаида садилась за тетради, дневники она вела всю свою жизнь, называя их то Синей книгой, то Чёрной тетрадью, то Серым блокнотом, в зависимости от цвета обложки. Уже тогда она точно знала, что не такая, как все.
«Мне нужно то, чего нет на свете…» — говорила о себе Зинаида Гиппиус. Условности света были ей совершенно безразличны, а ловить на себе удивлённые и даже шокированные взгляды — напротив, очень нравилось.
Оттого любила она появляться на публике в мужском костюме, волосы красить в рыжий цвет, а то и вовсе отказаться от любых цветов в одежде, кроме белого, объясняя, что её тело не принимает других цветов.
Встретившись с писателем и философом Дмитрием Мережковским, Зинаида обнаружила, что между ними существует связь, подобной которой ни она, ни он доселе не испытывали. Это была не страсть, что заставляет бросаться в омут, но союз интеллектов, разумов, духовная близость. И вдруг неожиданно для самой себя она, ещё недавно заявлявшая, что не торопится выходить замуж, дала ему согласие.
Первой брачной ночи у них не было, сразу было обговорено, что оба они выше желаний тела, тело должно быть побеждено.
«Так я запуталась, что хочется оправдать себя. А ведь мне дан крест чувственности. Неужели животная страсть так сильна? Да и для чего она? Чистота победила. Тело должно быть побеждено…»
Тонкая, изящная, с длинными стройными ногами, часто выставляемыми напоказ, Зинаида Гиппиус получила прозвище «Декадентская Мадонна», а за свои едкие и тонкие замечания — «Белая Дьяволица». Лев Троцкий писал: «Я не верю в нечистую силу. Ни в чертей, ни в ведьм. Впрочем, в ведьм верю, вспоминая Зинаиду Гиппиус».
Супруги сразу же заключили негласный договор, Мережковский пишет поэзию, а Зинаида прозу, и первые годы так и было, правда, потом оба договор этот нарушили. Но ни это, ни «крест чувственности» не поколебали этого духовного брака.
Гиппиус постоянно искала ответ на вопрос, что же есть любовь: «О, если б совсем потерять эту возможность сладострастной грязи, которая, знаю, таится во мне и которую я даже не понимаю… Ибо я ведь и при сладострастии, при всей чувственности не хочу определённой формы любви, той смешной, про которую знаю… Я умру, ничего не поняв. Я принадлежу себе. Я своя и Божья…»
Она влюблялась, и не раз, сгорая от ревности, превозмогая, играя с объектом своих чувств или сама становясь игрушкой, злилась, прекращала отношения и мстила. Однажды она отказалась печататься в одном журнале с отвергнувшим её.
Был в жизни Мережковского и Гиппиус и странный тройственный союз. Несколько лет они жили втроём с писателем и философом Дмитрием Философовым, в соответствии с убеждением Дмитрия Сергеевича, что традиционная форма семейных отношений устарела и на смену ей должны прийти интеллектуальные коммуны, в которых людей будут связывать философские воззрения и духовные принципы.
Чтобы закрепить свой союз, Гиппиус, Мережковский и Философов совершили своеобразный венчальный обряд: читали молитвы перед образами, пили вино из одной церковной чаши, вкушали хлеб, пропитанный вином, как кровью Господней, трижды менялись нательными крестами, целовали друг друга крестообразно, читали Евангелие. И так три раза. Целых шестнадцать лет они каждый год будут повторять эту церемонию.
Зинаида была откровенно влюблена в Философова, он же так же откровенно её избегал. Это было окончательное поражение её как женщины и победа их «новой церкви», «новому религиозному сознанию», которым они втроём обосновывали необходимостью устранить разрыв (или бездну) между духом и плотью.
Философов отделится от этого тройственного союза уже в эмиграции в 1920 году, нанеся рану и Мережковскому, и Зинаиде. В Париже Дмитрий Сергеевич работал над исторической прозой, Гиппиус писала статьи, продолжали они и свои мистические изыскания.
Но между супругами это всё не приведёт ни к какому разладу. Они всегда вместе, всегда опираются друг на друга, неразделимые и связанные только им понятными цепями. «Зинаида Николаевна не другой человек, а я в другом теле», — говорил Мережковский. «Мы — одно существо», — вторила ему Гиппиус.
В Париже их дом стал пристанищем всех русских литературных эмигрантов, у них бывали Бунин, Ходасевич, Тэффи и многие, многие другие, такие же тоскующие по прошлому. В 1941 году умер Дмитрий Сергеевич Мережковский, Зинаида пережила его на четыре года, не успев закончить книгу о своём муже.
