«Ох, и хороша! — восторженно шептал царь, пожирая глазами юную красавицу. — Смотри, как гуляют!». Служанка, и правда, была невероятно привлекательной. Симпатичное личико, великолепный стан и прочие достоинства, заманчиво «гуляющие» при каждом шаге.
Собеседник царя помалкивал: красавица была нужна ему самому, и он боялся, как бы царь ее не отобрал. Государь как будто услышал невеселые мысли своего сподручного и, наклонившись к его уху, сказал:
«Брюхатить не смей!».
5 апреля 1684 года в ливонском городке-крепости Мариенбурге родилась девочка. Событие это осталось совершенно незамеченным горожанами — да и неудивительно, ведь отцом девочки был простой литовский крестьянин Самуил Скавронский, а матерью незнатная (но весьма красивая) девица Доротея Ган.
Родители дали малышке простое, крестьянское имя Марта, как бы лишний раз подчеркнув ее низменное происхождение.
Семья Скавронских считалась в Мариенбурге «людьми веселыми». И отец, и мать были большими охотниками до горячительных напитков. Приняв на грудь доброй прибалтийской настойки, Самуил и Доротея могли плясать до упада с утра до вечера. Давали «пробочку» с настойкой и маленькой Марте.
В 1689 году сердце отца семейства не выдержало обильных возлияний, и он скончался. Доротея осталась вдовой с пятью малыми детьми на руках. Понимая, что одной ей ребятишек не поднять, женщина приняла самое простое решение — раздать детей по разным семьям. Федор, Карл, Анна, Христина разъехались по всей Прибалтике.
Пятилетняя Марта осталась в Мариенбурге, в семье лютеранского богослова и педагога пастора Иоганна Эрнста Глюка. Пастор Глюк принял девочку на правах воспитанницы. В доме пастора Марту обучали грамоте и рукоделию.
К 13 годам Марта, фактически, стала служанкой и горничной в доме Глюка, но сказать о том, что ее как-то притесняли, нельзя. Пастор и к своим детям относился со строгостью, заставлял их работать по дому. С четырьмя дочерьми Глюка у Марты сложились поистине сестринские отношения.
В 17 лет Марта Скавронская стала изумительной красавицей. Поклонников у девицы было хоть отбавляй — даже сам пастор Глюк поглядывал на воспитанницу с отнюдь не отеческими мыслями.
Дабы не впадать во искушение, пастор поспешил выдать Марту за молодого шведского драгуна-трубача Иоганна Крузе.
Молодоженам суждено было быть вместе только два дня: русская армия активно наступала, и Крузе срочно был вызван в полк. Больше Марта никогда не видела супруга.
В 1702 году русская армия под командованием генерал-фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева выбила шведов из Мариенбурга и захватила город-крепость.
В соответствии с применявшейся обеими сторонами тактикой выжженной земли, Шереметев подверг край разорению:
«Послал я во все стороны пленить и жечь, не осталось целого ничего, всё разорено и сожжено, и взяли твои ратные государевы люди в полон мужеска и женска пола и робят несколько тысяч, также и работных лошадей, а скота с 20 000 или больше… и чего не могли поднять покололи и порубили».
Всего в Мариенбурге было захвачено в плен около 400 местных жителей. Пастор Глюк, как самый уважаемый человек в городе, пришёл к фельдмаршалу с челобитной,- просить, чтобы жителей не сильно «утесняли», ведь их вины в шведских преступлениях не было. Глюка сопровождали его дети, а также юная воспитанница Марта Скавронская.
50-летний Шереметев, широко известный своими любовными «пакостями», сразу приметил в «свите» пастора Глюка очаровательную 18-летнюю красавицу Марту.
Как ни сопротивлялся Глюк, не желавший отдавать девицу пожилому, «уродливому как жаба», фельдмаршалу, — но ничего поделать было нельзя. Шереметев оставив Марту при себе, и в первую же ночь «добился ея расположения».
Скавронская стала любимой «игрушкой» фельдмаршала: Борис Петрович и шагу не мог без нее ступить, девица следовала в обозе за Шереметевым, и он время от времени «нырял» в ее карету.
В 1703 году в ставку Шереметева прибыл сам Александр Данилович Меншиков. В то время будущему великому временщику было 30 лет, он всего год назад получил графский титул, но уже являлся самым влиятельным сподвижником Петра I. Шереметев, несмотря на звание фельдмаршала, знатное происхождение и многочисленные регалии, Александру Даниловичу был не указ.
Марта Скавронская прислуживала господам за столом. Надо полагать, Борис Петрович хотел похвалиться юной метрессой, но совершил роковою ошибку. Очаровательное личико да взращенная на прибалтийской сметане стать литовской красавицы произвела на Меншикова неизгладимое впечатление, и он потребовал от Шереметева отдать служанку ему.
Борис Петрович сначала требовал не поступать с ним так жестоко, затем молил, наконец, стал угрожать. Меншиков, ослепленный красотой Марты, не счел нужным учитывать интересы пожилого фельдмаршала, и забрал девицу. Этот поступок рассорил Александра Даниловича с Шереметевым на всю жизнь.
Так Марта стала жить у Меншикова, а где Меншиков, — там и Петр I. Царь регулярно бывал в гостях у своего любимца, а глаз государя на красавиц был наметан.
В первый же визит Петр Алексеевич приказал «Данилычу», поглядывая на прислуживающую за столом Марту:
-Брюхатить не смей!
Меншиков клятвенно заверил царя, что и пальцем не притронется. Успокоенный государь, спешивший по делам в Ливонию, решил все же заночевать у Александра Даниловича. Вот как об этом писал Франц Вильбуа:
«Царь долго смотрел на Екатерину и, поддразнивая её, сказал, что она умная, а закончил свою шутливую речь тем, что велел ей, когда она пойдёт спать, отнести свечу в его комнату. Это был приказ, сказанный в шутливом тоне, но не терпящий никаких возражений. Меншиков принял это как должное, и красавица, преданная своему хозяину, провела ночь в комнате царя».
Вскоре после памятной встречи Марта забеременела, а в 1704 году родила мальчика, назвали которого Петром. В 1705 году у Петра и его новой метрессы появился второй сын — Павел. Увы, детки оказались слабенькими, болезненными и умерли в двух-трехлетнем возрасте.
Тем не менее, для Петра Марта Скавронская уже была главной женщиной в жизни. В конце 1705 года государь переправил метрессу, которую он называл Катериной, в село Преображенское, где ее уже ждала Наталья Алексеевна, любимая сестрица Петра.
В Преображенском Скавронская закончила обучение русской грамоте, познакомилась и подружилась со многими влиятельными вельможами петровской эпохи.
В 1707 году Марта перешла в православную веру, приняв имя Екатерины Алексеевны Михайловой. Михайлов — это «псевдоним» Петра I для зарубежных поездок.
Государь считал Екатерину своей супругой задолго до официального бракосочетания. Любовь Петра к молодой женщине была неистовой, ревнивой и всепоглощающей.
Никто, кроме Екатерины, не мог справиться с припадками безудержного гнева государя. Она давала тревожному, нервному Петру то, в чем он больше всего нуждался: покой, ласку и умиротворение.
«Звук голоса Катерины успокаивал Петра; потом она сажала его и брала, лаская, за голову, которую слегка почёсывала. Это производило на него магическое действие, он засыпал в несколько минут.
Чтоб не нарушать его сна, она держала его голову на своей груди, сидя неподвижно в продолжение двух или трёх часов. После того он просыпался совершенно свежим и бодрым» — граф Геннинг-Фридрих Бассевич
В отличие от других метресс Петра Великого, например, от холодной, сребролюбивой и расчетливой Анны Монс, Екатерина, действительно, любила царя и жалела его.
19 февраля 1712 года в церкви Исаакия Далматского в Петербурге Екатерина стала законной женой Петра и русской царицей.
Пётр обожал свою «Катеринушку», сильно скучал по ней во время многочисленных поездок. При этом, государь не отказывал себе во внимании других женщин:
«Он любил видеть её всюду. Не было военного смотра, спуска корабля, церемонии или праздника, при которых бы она не являлась…
Екатерина, уверенная в сердце своего супруга, смеялась над его частыми любовными приключениями, как Ливия над интрижками Августа; но зато и он, рассказывая ей об них, всегда оканчивал словами: ничто не может сравниться с тобою» — граф Геннинг-Фридрих Бассевич.
По всей видимости, в какой-то момент Екатерина решила, что и ей дозволено иметь интрижки на стороне. Но она крепко ошибалась.
В мае 1724 года Пётр I провел в Москве официальную коронацию обожаемой супруги — небывалая честь для русской царицы. Однако Екатерина, вместо бесконечной благодарности супругу, пригласила в свою опочивальню красавца-камергера Виллима Монса, брата бывшей метрессы государя Анны Монс.
Император пришел в неописуемую ярость. Виллим Монс был казнен, а его голову, по вполне соотносящейся с характером Петра, легенде, государь преподнес Екатерине на большом, красивом блюде.
Супруге Пётр запретил приходить к нему, всякое общение было прекращено. Лишь находясь на смертном одре в 1725 году государь потребовал пригласить «Катеринушку». Царица упала на колени перед умирающим государем, плакала, покрывая его лицо поцелуями, и просила прощения. Император скончался на руках у Екатерины Алексеевны.
Пётр не оставил указаний о наследнике престола. Светлейший князь Александр Данилович Меншиков снова взял Екатерину-Марту под свое заботливое крыло и, опираясь на гвардию, вознес ее к вершинам власти: бывшая литовская крестьянка стала «Всепресветлейшей, державнейшей великой государыней императрицей Екатериной Алексеевной, самодержицей всероссийской».
Более того, Екатерина стала первой в истории женщиной на русском престоле, что вызвало сильное удивление в народе. Волнений, впрочем, не было.
Правление Екатерины I стало лебединой песней Александра Даниловича Меншикова, или просто «Данилыча», как звала его вслед за покойным мужем Екатерина Алексеевна.
Екатерина, с юных лет привыкшая подчиняться властным мужчинам, стала для Меншикова удобным инструментом политической игры. Императрицу вполне удовлетворила роль хозяйки Царского Села, где она проводила время в балах и развлечениях.
Меншиков регулярно бывал у императрицы и даже, по слухам, пытался создать с нею свою собственную царственную династию. К вящему разочарованию «Данилыча», 42-летняя Екатерина забеременеть не смогла, таким образом, приказ Петра I его верный соратник все-таки выполнил.
Бесконечные балы и кутежи подорвали здоровье Екатерины Алексеевны. 11 апреля 1727 года государыня слегла, и через месяц скончалась от абсцесса легкого в возрасте 43 лет.
Эпоха дворцовых переворотов в России продолжилась.
Так сложилась судьба женщины, которая из литовской крестьянки стала государыней. Стала, потому что сумела разглядеть в суровом императоре человека, нуждающегося в любви, заботе и ласке.
