Людмила Павловна без памяти любила единственную дочь Верочку. Девочка родилась слабой и болезненной, чуть что плакала навзрыд, врачи запрещали ребенка нервировать. Людмила Павловна и сама пугалась, когда у девочки во время плача синели губы, поэтому старалась дочку от любых стрессов оберегать.
Первым не выдержал муж Николай, скандалы начались, когда дочке было семь лет.
– Избаловала ее совсем! – кричал мужчина жене. – Веревки вьет из матери, но со мной этот номер не пройдет!
– Но как же быть? – вздохнула Людмила Павловна. – Ведь дочка – такая нежная натура. А ты – просто чурбан бесчувственный, ничего не понимаешь.
– А нужно ремнем, а не лаской! – проорал покрасневший Николай. – Но меня же в этой семье никто не слушает. Ты распустила девчонку совершенно безобразно. Вы начнете жить по-моему! Или пеняйте на себя. Я уйду туда, где меня будут ценить и слушать.
– Ой, напугал, – отмахнулась Людмила Павловна. – Дочь бить не дам, так и знай.
– Ну что же, я пытался, но мне не дали, – горько сказал Николай. – Живите теперь сами как хотите. Ты, Люда, выбор сделала.
Муж ушел, в новой семье у него родились еще дети, а у Людмилы Павловны с этим не сложилось. Уж очень трудным оказался характер у Веры, да и внимание матери девочка забирала без оглядки. И все время требовала еще больше. Людмила Павловна старалась, компенсировала отсутствие отца, сама замуж больше не выходила.
Вера же вскоре выросла, уехала в город и активно устраивала свою личную жизнь. Правда, как-то не слишком удачно.
Первый ее супруг оказался двоеженцем, сменившим фамилию, чтобы скрыть свое прошлое. В этом браке родился сын Вася, его Вера в годовалом возрасте привезла к матери.
– Вот, воспитывай внука, а мне ну совсем никак с ним. Времени нет совершенно, квартира съемная, хозяйка против ребенка, говорит, обои разрисует. Да и вообще, пока молодая, нужно успеть устроить личную жизнь, – пробормотала женщина. – Пусть Васька на свежем воздухе растет, на природе, все же частный дом, не городские асфальтовые джунгли. И не надо мне слишком часто звонить. Только по делу, а то знаю тебя, задергаешь.
– А как же муж твой, где он? – поинтересовалась Людмила Павловна.
– А как же Вася будет расти без матери? – вздохнула Людмила Павловна. – Да и мне же работать нужно, куда с мальцом-то? У нас тут село, ни садов, ни нянек бесплатных. Опять придется выкручиваться и с собой на ферму ребенка брать?
– Ну не мне тебя учить, – отмахнулась Вера. – Алименты на него папаша будет платить, надеюсь, сможешь няньку нанять.
Она уехала в город, изредка звонила, просила мать послать перевод. Видимо, дела шли не так блестяще, как хотелось бы Вере. А через два года она приехала с розовым кружевным конвертом, из которого торчал только курносый нос. Это был второй ребенок Веры, дочь Лиза.
Людмила Павловна снова не отказала. Подросший Вася заинтересованно рассматривал сестренку, а та лежала тихо и не плакала.
Дочь ничего объяснять не пожелала, только тихо опустошила материны накопления и уехала в город. Людмила Павловна осталась с двумя внуками. А через пять лет семья приросла еще и близнецами, правда, их дочь с новым мужем все-таки навещали.
А когда младшие дети пошли в школу, Вера забрала их всех в город. К тому времени она уже снова развелась, но обзавелась квартирой.
Людмила Петровна не роптала, продолжала работать и откладывать деньги. Своих потребностей у нее было немного, да и те легко закрывались тем, что выросло в огороде. Мясо она брала на ферме, где работала, под зарплату, а все сэкономленные деньги отправляла Вере.
– Мама, спасибо, – заявляла ей дочь в ответ. – Сама не приезжай, негде тебя разместить. Но деньги, понимаешь, всегда нужны. Дети растут, то обувь нужна, то одежда, то еще что-нибудь. А у меня больше все равно никого нет, только на тебя и рассчитываю.
– Верочка, да мне все это в радость, – улыбалась наивная и добрая Людмила Павловна. – Внучат хоть на лето привози, соскучилась по ним сильно.
– Ну, конечно, – ответила ей дочь. – Мне на море надо, суставы что-то ломит. Врач советовал климат на время сменить. А с такой оравой поездка встанет по цене золотого слитка.
– Конечно, доченька, надо себя поберечь, – ворковала Людмила Павловна. – А за деток не беспокойся, присмотрю. Хоть на все лето оставляй. Им тут у меня раздолье, сама знаешь. Сама поезжай на море, а может, и в санаторий куда. Детям нужна здоровая мать.
Дети росли, а Людмила Павловна не молодела. Но она надеялась, что добро, вложенное в дочь, помощь ей, обязательно вернутся.
Женщину с почетом проводили на пенсию. Правда, Вера этим осталась недовольна, денежный поток иссяк. Сама она зарабатывать не особо умела, довольно быстро влезла в кредиты, не смогла расплатиться. И вскоре приехала к матери с повинной головой.
– Мамочка, спасай, продавай свой дом, иначе у меня квартиру отнимут! – рыдала она на груди у Людмилы Павловны. – Обманули, облапошили банки, теперь кучу денег им должна. Только ты одна можешь меня спасти. Пожалуйста, не отказывай, и покупатели уже есть, хорошие люди. Готовы дом даже с коровой твоей купить по нормальной цене, все просто, ты подписываешь документы, и никакой головной боли.
– Верочка, но ведь это мой дом, а где же потом буду жить? – прошептала дрожащими губами Людмила Павловна.
– Мы что-нибудь придумаем, ты только сейчас мне помоги, – взмолилась Вера. – Совсем беда, никто больше не спасет. Мамулечка, ну, пожалуйста.
– Ну хорошо, – вздохнула Людмила Павловна, ошеломленная такими бурными проявлениями любви. – Раз надо, продаем дом.
Сделку оформили быстро, Людмила Павловна и опомниться не успела. Но никто ее не выселял, женщина продолжала жить, как и раньше. Дочь получила свои деньги и закрыла долговые обязательства, Людмила Павловна собой гордилась, сумела помочь любимой Вере в трудную минуту.
Прошла зима, новые хозяева приехали в деревню, напомнив Людмиле Павловне о том, что дом она теперь занимает незаконно. Подали в суд, чтобы выписать женщину. А та наконец поняла, что в деревне больше оставаться не может, и бросилась звонить дочери, но та почему-то не брала трубку.
Собрав два чемодана самых нужных вещей и обняв на прощание корову Зорьку, Людмила Павловна отправилась в город.
– Доченька, вот приехала к тебе жить, – радостно заявила Людмила Павловна Вере. – Новые-то хозяева въехали, нет мне теперь там места.
– И зачем ты сюда притащилась? – холодно поинтересовалась Вера. – В этой жизни, мама, каждый сам за себя. Нет у нас места, и так квартира трещит по швам. Васька еще лось здоровый, вымахал до потолка, ест в три горла.
– Да как же это, доченька? – заплакала Людмила Павловна и грузно осела на чемоданы. – Куда я пойду, всю жизнь в родной деревне. Одна ты у меня и осталась на всем белом свете, да вот внучата еще. Неужели отправишь мать на улице умирать? Я ведь и места много не займу, уголочка маленького хватит. Пенсию всю до копеечки стану тебе отдавать.
– Хватит мне тут давить на жалость, – грубо оборвала ее Вера. – Сказано, нет места, иди в дом престарелых, если негде жить.
– Но ведь я из-за тебя дома лишилась, – пробормотала пожилая женщина, все еще не веря в происходящее. – Неужели совсем не жалко мать? Верочка, я столько лет тебе помогала, а теперь сама останусь на улице?
– А раньше головой надо было думать, – грубо ответила ей Вера. – Нечего мне тут своей помощью тыкать, никто не заставлял. В этой жизни, мама, каждый рассчитывает только на себя. И нечего на других перекладывать заботы и проблемы. Ты еще не совсем старуха, дворником можешь быть, им жилье дают.
– Руки у меня болят, суставы, – вытерла текущие по щекам слезы Людмила Павловна. – Что же, ладно, спасибо, дочка, за гостеприимство.
Пожилая женщина медленно спустилась по лестнице, волоча два своих чемодана.
Родственников у них и правда не осталось, попроситься на ночлег тоже было не к кому. Поэтому Людмила Павловна села на электричку и отправилась на поклон к фермеру, у которого проработала много лет. Решила, что хоть тут есть надежда, что ее не бросят, приютят, раз родной дочке оказалась не нужна.
Тот выслушал пожилую женщину и предложил ей работу сторожа. Прописали Людмилу Павловну в какой-то небольшой пристройке, договорившись с сельским советом. Там тоже ничем другим помочь не могли, ведь продавала дом Людмила Павловна по закону. А за действия ее дочери никто отвечать и не был обязан.
Так женщина теперь и жила в тесной коморке, практически на чемоданах, зато с пенсией, небольшой зарплатой, да еще и хлеб с молоком выдавали как паек.
Шли годы, дети выросли, однажды на ферму приехал высокий молодой мужчина. Это был внук Людмилы Павловны, пытавшийся разыскать бабушку.
– Собирайся, будешь жить с нами, – заявил ей Вася. – Мы с женой переехали в деревню, сын родился. Вот решил тебя забрать к нам, хоть на старости лет отдохнешь, с правнуком поиграешь.
– А как же наука матери твоей, что каждый за себя? – поинтересовалась у внука Людмила Павловна, больше не верившая в обещания. – Нет, Васенька, мне и тут хорошо. Усвоен урок, что никому в этой жизни доверять нельзя. Твоя доброта тоже, может, сегодня есть, а завтра закончится, передумаешь. Да и привыкла я уже одна жить, на себя полагаться.
– А меня не мать растила, – усмехнулся Вася. – Ты же сама учила, что людям нужно помогать, пришел и мой черед платить за добро.
Людмила Павловна вытерла набежавшие слезы. Все-таки не зря она столько лет верила в людей.
Провожали счастливую бабушку с внуком всей фермой. Васе все пожимали руки, а Людмила Павловне на прощание вручили большой бидон молока.
Так они и зажили дружной семьей в просторном частном доме.
Жена Васи Лена оказалась хорошей, смешливой и простой деревенской девушкой. Ее Людмила Павловна быстро полюбила как родную. Внук рассказал бабушке, что мать в двадцать лет просто выставила его из дома, и теперь они совсем не общаются. Людмила Павловна поняла, что сердце у ее дочери каменное, просто неспособное кого-то любить.
Лена помощь прабабушки с ребенком очень ценила. Старушку домашними делами не загружала, а вот с правнуком та возилась охотно, читала ему, рассказывала сказки.
– Живу тут у вас как королева, – смеялась Людмила Павловна. – И еду прямо к столу подают, перину постилают. Никогда так хорошо не жила, спасибо вам, дети!
– Ну что вы, только в радость, когда несколько поколений семьи вместе, – улыбалась Лена. – Я вот сама сирота, дом этот по наследству от бабушки получила. А так мечтала, чтобы большая семья, праздники, пироги, веселье. Теперь у нашего Тимоши все это есть. А скоро, может, и еще детей родим.
– Да только на счастье, – радовалась за внука и его жену Людмила Павловна.
А вот у Веры все было не так хорошо. Года шли, женщине скоро исполнялось шестьдесят. Хоть она и родила четверых детей, трудового стажа на раннюю пенсию не хватало, но работать Вера не особо любила.
А дети выросли, старшие давно выпорхнули из родного гнезда. Младшие еще жили с матерью, но ее совершенно игнорировали, ни копейки денег не давали, только квартплату вносили исправно. Вера потихоньку таскала у них еду и устраивала скандалы, требуя себя содержать. Но ее методы воспитания дали свои плоды, с ранних лет эти дети усвоили, что в жизни каждый справляется сам.
– Вы должны мне помогать! – звонила она старшему сыну и дочери. – Мать – это святое, пришлите денег, на еду не хватает.
– А работать ты не пробовала? – поинтересовался Вася. – Глядишь, и деньги на еду появятся. Не надо мне звонить, справляйся сама. Учила ведь, что каждый за себя.
Вскоре младшие дети подали на размен квартиры, ведь ее покупал их родной отец. Веру выселили в комнату в бараке на окраине. Она ходила по этой комнатушке из угла в угол целыми днями и злилась. А потом Вера случайно узнала о том, что Вася приютил у себя Людмилу Павловну, и от этой новости она просто взбесилась.
Сын помогал старухе, а матери не желал.
Вера выяснила адрес деревни и поехала туда скандалить, но не преуспела, дальше калитки ее не пустили.
– Ну все, открывай ворота, мать приехала, – весело сказала Вера. – Пришла пора отплатить мне за добро сделанное. Сколько я тебя поила, кормила, растила. Не все же старухе тут на мягких перинах спать, мне тоже больше пойти некуда.
– Зачем ты сюда явилась? – холодно поинтересовался Вася, разглядывая мать с большим чемоданом и понимая, что она ни капли не изменилась. – У нас лишних мест нет.
– Родной маме отказываешь?! – запричитала Вера на всю деревню. – Вот такого сына вырастила, черствого, неблагодарного. А мне есть нечего, хоть корку хлеба кинь. Или тебе, сынок, плевать на маму?
– Не устраивай здесь свои спектакли, – спокойно ответил Вася. – И с чемоданом зря приехала, можешь обратно на остановку собираться. Правда, автобус будет только вечером. Что до неблагодарности, ты меня когда выставила и выписала, очень много об этом думала? Теперь справляйся сама, нет тут твоего сына.
– А кого я тогда в муках рожала? Кормила, поила, во всем себе отказывала! – продолжала голосить Вера, надеясь привлечь внимание окружающих.
– Не знаю, но меня бабушка растила до четырнадцати лет, – напомнил Вася. – А ты в это время все личную жизнь устраивала. И о детях совершенно не думала. Живи как хочешь теперь.
От дома сына Вера уехала ни с чем, никто ее спектаклем не заинтересовался. Вера вернулась в свою крохотную комнату в бараке. Все, что ей оставалось, – это злиться и винить других. Она часами смотрела на телефон в надежде, что дети приползут извиняться. Но никто не звонил.
