— Подружка меня бросила, я вернулся, — объявил муж. — Буду жить с тобой.
— Ну уж нет! — возмутилась я. — Где пять лет шлялся, туда и иди!
В дверь стучали нагло, долбили, будто хотели проломить насквозь. Я чуть не выронила тарелку из рук. Вот же! Кого там принесло на ночь глядя? Часы на стене показывали почти одиннадцать. Подкралась к двери, прильнула к глазку. Господи! Виталий, бывший муженек собственной персоной и с сумкой через плечо.
Хотя какой там бывший, мы же развод так официально и не оформили.
— Кто там? — крикнула я, хотя прекрасно видела эту заросшую щетиной физиономию.
— Тань, это я.
Голос хриплый, будто Виталий простыл сильно или выпил, или все вместе.
— Что тебе надо? — я чувствовала, как сердце колотится в груди.
Пять лет его не было, и вот явился.
— Открой, говорю, разговор есть, — в голосе появились командирские нотки.
Ишь ты, раскомандовался! А я уже не та послушная Танечка, которая тридцать два года ему угождала.
— Какой еще разговор в одиннадцать вечера? Завтра приходи, — крикнула я.
— Тань, не дури, — он почти шипел. — Весь поселок уже в курсе, что я тут стою.
Точно, сейчас весь поселок у окон. Утром сплетен будет — не разгребешь. Я вздохнула и открыла дверь, кивнула на сумку:
— Что это у тебя?
— Мои вещи, — спокойно ответил он. — Танюш, я это… Начать все заново хочу. Понимаешь?
Я не верила своим ушам. Пять лет этот человек где-то шлялся, даже не звонил, а теперь просто берет и возвращается?
— Ты совсем, что ли? — тихо спросила я, чувствуя, как щеки начинают гореть. — Какое «заново»?
— Мы с Ленкой, той моей подружкой, разбежались, — он пожал плечами, глядя в сторону. — А ты… Ну, ты жена все-таки. Тридцать два года вместе были. Куда мне еще идти?
У меня внутри что-то заныло. Нет, не сердце. Оно болело пять лет назад, когда я нашла записку на кухонном столе: «Прости, так получилось. Не ищи меня». Виталий даже вещи не собрал тогда, ушел как был и в чем стоял. А я неделю проревела, потом встала и начала жить заново.
— К своей Ленке и иди, — процедила я.
— Да нет ее больше, — он зло дернул плечом. — Выгнала меня.
— А я, значит, снова сгожусь? — тихо спросила я. — Раз молодая бросила, так старая приютит?
Я смотрела на него и не могла поверить. Он правда думал, что я его так просто впущу? После всего?
— Виталий Петрович, — сказала я спокойно, хотя внутри все клокотало от злости, — идите-ка вы отсюда со своей сумкой и со своим раскаянием.
— Таня, не глупи! — он вдруг рассердился, глаза сверкнули. — Дом-то наш общий!
— Слышь, умник, — я уперла руки в боки, — дом моих родителей. Ты тут пришлым был, забыл? И выписать тебя — дело времени.
Соседки уже не скрывались, в окнах напротив горел свет, а на соседнем крыльце маячила фигура бабы Вали. Плевать! Пусть слушают.
— Танюш, ну послушай, — голос Виталия стал умоляющим. — Куда я пойду? У меня денег нет.
— А это твои проблемы, — я с силой пнула его по ноге, и он охнул, убирая ее от двери. — Переночуешь в машине своей!
Я хлопнула дверью так, что стекла задребезжали, и с грохотом заперла замок. Сердце колотилось как бешеное. Господи, что я наделала? Выставила мужа среди ночи. Но… какой он мне муж? Чужой человек. Предатель.
За дверью послышалась какая-то возня. Потом скрипнула калитка, видимо, Виталий пошел к машине. Я вздохнула, поднялась и отправилась в спальню. Ну и пусть ночует в своей тачке.
— А ты жестокая, Татьяна, — произнес внутренний голос.
— Нет, — ответила я ему, — я просто уважаю себя. Наконец-то.
Утром я нашла муженька во дворе. Спал прямо в машине на заднем сиденье. Выглядел Виталий помятым, небритым и каким-то жалким. Раньше такой видок у меня сочувствие бы вызывал, теперь — только раздражение.
— Подъем! — я постучала по стеклу. — Что разлегся? Дрова колоть пора.
— Чего? — он с трудом разогнулся, приоткрыл дверь. — Какие дрова?
— Обыкновенные, березовые, — я скрестила руки на груди. — Хочешь на моей территории находиться — отрабатывай. Топор в сарае.
— Танюш, ты чего? — он вылез из машины и потянулся, хрустнув позвонками. — Я не выспался, замерз как собака…
— А мне пофиг, — отрезала я. — Либо дрова, либо катись!
Не знаю, что на меня нашло. Я обычно не такая жесткая и требовательная, но тут словно бес в ребро толкнул. Пусть поработает, раз приперся.
Виталий, кряхтя, поплелся в сарай за топором. А я пошла в дом завтрак готовить, причем только себе. Пусть знает!
Минут через двадцать во дворе послышались характерные звуки: чвак-чвак-чвак. Я выглянула в окно. Виталий, красный от натуги, пытался расколоть полено. Навыки, видно, подрастерял за пять лет. Я усмехнулась.
— Глупец ты, Виталий, — пробормотала я, отходя от окна. — Думал, я обрадуюсь, что ли, что ты заявился? Тоже мне, сокровище! Цветы бы хоть купил для приличия.
За завтраком я слышала, как Виталий пыхтит во дворе. Когда стук прекратился, я вышла к нему.
— Твою дивизию, Тань, — он вытер пот со лба. — У тебя дрова какие-то железные. Не колются.
— Просто руки не из того места, — хмыкнула я.
— Ну и злая ты стала, — он покачал головой. — Раньше такой не была.
— А ты меня раньше не бросал, — парировала я.
Виталий отвел глаза.
— Слушай, я тупо себя повел, да. Понимаешь? Кризис среднего возраста, все такое… Ленка молодая, веселая… А ты… ну…
— Развеялся? — я скрестила руки на груди.
— Да как сказать… — он помялся. — Ленка-то… Того… денег требует постоянно. То туфли, то шуба, то еще что. А я… Ну, не могу все это покупать. Пенсия маленькая. Плюс я ей задолжал.
— Ага, — подумала я, — значит, дело в деньгах, а не в чувствах.
— И сколько ты ей должен? — спросила я напрямик.
— Двести восемьдесят тысяч, — Виталий вздохнул. — Ну, машину на ее имя брал…
— И что, она тебя выгнала, а машину забрать хочет?
— Уже подала в суд, — пробормотал он. — Сказала, если не отдам, с тебя стрясет. Мы ж в браке официально, так и не развелись.
Вот оно что! Теперь все ясно. Явился, чтобы от долгов спрятаться за моей юбкой.
— Знаешь что, Виталий, — я посмотрела ему прямо в глаза, — катись-ка ты… куда подальше. И долги свои сам плати. Ясно?
— Тань, ну пойми, — он буквально взмолился, — если она в суд подаст, с тебя же тоже стрясут! У нас имущество-то общее!
— Дом родительский на мне записан, — я усмехнулась. — На развод я подам и себе оставлю дом. А ты иди, работай, долги отдавай.
— Тань, ну это… — он аж побелел. — Куда я на старости лет пойду?
— Туда же, куда пять лет назад ушел, — отрезала я. — И не прикидывайся немощным. Тебе всего шестьдесят три, мужик в самом соку.
— Танюш, ну нельзя так! — Виталий схватил меня за руку. — Я ж все-таки муж твой!
— Бывший, — я высвободила руку. — Еще не бывший по документам, но по сути — давно. За дрова спасибо, но я к тебе не вернусь.
А через два дня явилась она, Елена собственной персоной. Я собирала букеты на продажу, на пенсии стала подрабатывать, продавая то, что вырастила сама. Стук в калитку застал меня врасплох.
За ней стояла крашеная блондинка в джинсах и кожаной куртке. Смазливая она, не спорю, только глаза злые.
— Вы Татьяна? — спросила она без предисловий.
— Допустим, — я выпрямилась, оглядывая гостью. — А вы кто?
— Елена, — она усмехнулась. — Девушка вашего мужа. Бывшая.
Я фыркнула.
— Знаете, — сказала я, — вы тут не одна такая. Он за пять лет наверняка не только с вами успел… познакомиться.
— Какая вы злая, — Елена скривила губы. — А ведь я к вам по-хорошему пришла.
— И зачем же?
— Муж у вас мой долг прячет, — она достала из сумочки какую-то бумажку. — Вот расписка на двести восемьдесят тысяч. Виталий их у меня на машину брал, которую на себя оформил.
— Вы не у меня их брали, — я пожала плечами, — это ваши с ним дела. При чем тут я?
— Ну как же, — Елена улыбнулась, но глаза остались холодными. — Вы в браке. Имущество общее, долг тоже общий.
— Нет никакого общего имущества, — я почувствовала, как начинаю злиться. — Дом мой от родителей. А что еще? Барахло какое-то? Так забирайте. И мужа моего забирайте тоже! Он сейчас у Клавки ночует, через два дома отсюда.
— Не врите, — Елена нахмурилась. — Я проверяла, он у вас.
— Был. Да сплыл, — я усмехнулась. — После того как дрова наколол, я ему сказала, что видеть больше не хочу. Машину свою он у забора бросил, бензина-то нет. А сам к Клавке подался.
— Я все равно в суд подам, — Елена потрясла распиской. — И дом ваш заберу за долги!
Тут уж я не выдержала и расхохоталась.
— Девушка, вы законов не знаете? Собственность-то не должника. А с Виталием я, если что, в браке лишь на бумаге, пять лет, как разбежались фактически. Не жил он тут.
Елена сникла, но быстро взяла себя в руки.
— Короче, — она наклонилась ко мне, — или вы мне отдаете деньги, или я всем растрезвоню, что вы ко мне муженька подослали, чтобы деньги из меня вытрясти.
И тут что-то во мне переключилось. Всю жизнь я боялась осуждения, пересудов, старалась быть «правильной». А что в итоге? Муж все равно ушел к молодой. А теперь еще и эта пигалица мне шантаж устраивает!
— Знаешь что, деточка, — я подошла к ней вплотную, — плевать я хотела на твои угрозы. Болтай что хочешь, никто не поверит. Только это тебе денег не принесет. А машину можешь забрать, вон она, у забора. Держи.
Я протянула ей ключи, которые Виталий бросил в моей прихожей, да так и не забрал.
— Только бензина нет, заправить придется.
Елена опешила.
— Вы… что, отдаете ее мне?
— Да, — я скрестила руки на груди. — Мне все равно, что будет с тачкой. А теперь проваливай.
— Вы еще пожалеете! — бросила она.
— Не пожалею, — я покачала головой. — А вот ты — возможно. Молода еще, глупа. Возишься с женатыми мужиками, долги выбиваешь… Нехорошо это, милая. Найди себе парня молодого, без обязательств.
Елена опешила, потом резко развернулась и пошла к калитке.
А я… А я вдруг почувствовала что-то странное. Как будто каменная плита с плеч свалилась. Пять лет ждала, тряслась, боялась, что люди скажут… Брошенкой-то быть у нас как-то позорно. А теперь мне было все равно, кто что болтает.
— Виталий! — я стучала в Клавкину калитку. — Выходи, разговор есть!
Дверь открыла сама Клавдия Федоровна, полная женщина с вечно недовольным лицом.
— Чего разоралась? — буркнула она. — Нет тут твоего.
— Знаю, что есть, — я решительно оттеснила ее. — Виталий, а ну, выходи!
Он появился из-за угла дома, помятый, с виноватым видом.
— Тань, ты чего пришла? — он покосился на Клавдию.
— На пару слов, — я кивнула в сторону калитки.
Мы вышли на улицу. Был ясный весенний день, солнце светило вовсю. Я глубоко вдохнула.
— Твоя Ленка приходила, — начала я без предисловий. — С распиской.
— И что? — он напрягся.
— А то, что я ей сказала, денег не дам, машину пусть забирает, а ты сам свои проблемы решишь.
— Танюш, ну ты чего… — Виталий схватил меня за руку. — Я ж все равно прописан у тебя. Мне деваться некуда!
— Дудки, — я вырвала руку. — Я завтра на развод подаю, а потом выпишу тебя из моего дома. Суд все равно на моей стороне будет, ты ж там не живешь больше пяти лет.
— Тань, ну я же… это… — он замялся, подбирая слова. — А Ольга как? Она знает, что я вернулся?
А, вот о чем он! О дочери нашей вспомнил наконец. Пять лет ее не видел, не звонил даже. Ну конечно, теперь, когда я его выгоняю, он думает присесть на шею к нашей дочери.
— Нет, не знает, — я покачала головой. — И вряд ли обрадуется. Знаешь, как она переживала, когда ты ушел? А внуки тебя уже и не помнят толком.
— Да ладно, не могут не помнить, — он нахмурился. — Саньке шесть было, когда я уходил, а Машке четыре. Они уже большие, наверное…
— Одиннадцать и девять, — кивнула я. — И знаешь что? Им без тебя хорошо. Ты для них чужой. Так что к дочери даже не лезь!
— Куда я пойду? — в его глазах мелькнул страх.
— Не знаю, — я развела руками. — К родственникам своим. Тетка у тебя вроде еще жива. Огород у нее большой, вскопаешь, так и на еду заработаешь.
Он прямо на глазах сник. Сгорбился, постарел.
— Я… этого не хотел, Тань. Ну, с Ленкой… так получилось.
— Не ври, — я усмехнулась. — Еще как хотел, молодости, развлечений. Но знаешь, в чем штука? Ты получил что хотел. А теперь хочешь вернуть то, что было. А так не бывает. Нельзя вернуть прежнюю Таню, ее нет больше.
Слова лились из меня потоком. Пять лет копились, а теперь прорвало.
— Я стала другой, понимаешь? Сама грядки копаю, сама за курами слежу, сама розами торгую. И счастлива, заметь! Без тебя счастлива! — я подняла подбородок. — А ты… Ты постарел, обленился, избаловался. Думал, вернешься, и я приму?
— Думал, — тихо признался он. — Надеялся.
— Ну так зря, — отрезала я, развернулась и зашагала к дому.
В тот же день Виталий забрал оставшиеся у меня вещи, и я отдала, не зверь же я, в конце концов. С ключами от машины он тоже распрощался, сказал, что Елена имеет полное право ее забрать. Еще раз попытался меня уговорить его принять, но я была непреклонна.
Наконец он сдался, взял сумку и уехал на автобусе. Куда не сказал, да я и не спрашивала.
Скоро я подала на развод, выписала его из своего дома и оставила эту историю позади. И странно, но я была счастлива. И больше не жалела о годах, потраченных на Виталия. Какой смысл оглядываться назад, если можно смотреть вперед?
