— Вы располнели и всем известны причины. Такого позора не может быть при королевском дворе. Хотите остаться? Тогда придется пройти тест на непорочность! Мы должны знать, что вы не носите в чреве дитя! — сказали леди Гастингс. И просьба звучала словно приказ.
За сей скандал при королевском дворе многие изменили мнение о добродушной королеве Виктории. Кто-то и вовсе осмелился на обвинения — свела фрейлину в могилу! Но ведь наивная королева Виктория и правда повелась на слухи.
В 1839 году при британском королевском дворе прогремел скандал с участием 32-летней незамужней леди Флоры Гастингс. Леди Флора Элизабет Родон-Гастингс родилась в Эдинбурге в 1806 году. Она была дочерью и первенцем сэра Фрэнсиса Родона и леди Флоры Мьюр-Кэмпбелл, 6-й графини Лаудон.
Флора стала фрейлиной матери Виктории, герцогини Кентской, присоединившись к её двору в Кенсингтоне. Виктория не любила Флору. Она была старше королевы, да и докладывала герцогине Кентской обо всех передвижениях Виктории.
«Поразительная шпионка. Очень неприятно видеть её в своем доме» — писала королева Виктория о леди Гастингс.
Поговаривали, что она была некрасива, однако на портретах видно иное, и что больно долго Флора засиделась в девицах. На Флору и без того поглядывали с подозрением, в 32 года и не замужем! Может уже не невинна и боится ещё сильнее опорочить семью, если её девичья тайна будет раскрыта?
Да и как на зло, однажды, после поездки в Шотландию в замок Лаудон с Джоном Конроем, придумавшем для Виктории строгую Кенсингтонскую систему образования, Флора почувствовала тошноту.
Осмотр лекаря не привел к ожидаемым результатам хотя бы потому, что девушка отказалась раздеваться перед мужчиной. А уж в викторианской Англии корсеты утягивали даже беременные, что сразу навело на подозрения.
Королева Виктория охотно слушала все сплетни, касаемые ненавистной ей леди Гастингс. Поэтому в теорию, что Флора беременна, она поверила с большой охотой. Действительно, странная поездка в Шотландию с её давним ухажером, неприлично взрослый возраст Флоры, тошнота и небольшая полнота в области живота.
Не могла же леди Гастингс так быстро набрать вес за Рождественские праздники в замке Лаудон.
Вскоре подозрения о беременности английской леди стали предметом сплетен не только благородных дам, но и премьер-министра лорда Мельбурна, герцога Веллингтона и даже младшего брата самой Флоры Гастингс. Лишь герцогиня Кентская была на стороне своей фрейлины, всячески отрицая похабные мысли придворных.
— Девушка чиста! Из благородной семьи!, — увещевала герцогиня Кентская.
Однако «тайна» о беременности леди Гастингс достигла такого размаха, что игнорировать сплетни было уже нельзя. Незамужняя беременная аристократка в свите королевы или её матери могла скомпрометировать королевскую семью.
И дела не было до доверия! Только медицинское освидетельствование на невинность Флоры спасло бы её репутацию. Отчасти. Ведь сама по себе проверка уже ляжет клеймом позора.
Чтобы избежать полного позора Флора согласилась на постыдную проверку. Ее служанки плакали, понимая, какой стыд испытывает их госпожа. Ну надо же, подвергнуть аристократку такому прелюдному позору.
После тщательного осмотра двое докторов сделали заключения, что девушка чиста, а полнота живота никак не связана с беременностью. Но и этого было мало! При дворе стали придумывать оправдания, мол, беременность может наступить даже при сохранении невинности девушки.
Виктория внимательно изучила медицинские документы. Вот уж дилемма. Чтобы решить чью сторону выбрать, она попросила Флору о личной встрече. Однако Флора, списавшись на болезнь, смогла приехать к королеве только через несколько дней.
Она была бледна, на её лбу выступили капельки пота от слабости. Но этот живот…живот не давал покоя королеве! На лицо все признаки токсикоза и общего недомогания при беременности.
Виктория разрешила ситуацию дипломатическим способом, и раз уж Флора говорит, что больна, пусть так. Королева тепло её обняла, взяла за руку, извинилась за доставленные неудобства и пожелала скорейшего выздоровления, на что леди Флора поблагодарила её и пообещала забыть о неприятностях ради своей семьи.
Тем не менее, семья леди Флоры и её друг сэр Джон Конрой не собирались забывать о случившемся. Конрой использовал эту ситуацию в своих корыстных целях для атаки на лорда Мельбурна и его правительство. Леди Флора также не простила затаенную обиду на Викторию и Мельбурна.
Она написала дяде, капитану Фицджералду, что её честь была поругана ужасной проверкой! Кто теперь женится на той, чья репутация была запятнана обычными слухами?
Фицджералд отправился в Лондон, заручившись поддержкой младшего брата леди Флоры, лорда Гастингса, который изначально винил Мельбурна и даже угрожал дуэлью. Лорд Гастингс сказал, что хочет защитить честь семьи и своей сестры, по этой причине он просто обязан принять огласке ужасное отношение к леди Флоре.
Однако после разговора с премьер-министром лорд Гастингс признал, что Мельбурн сделал всё возможное, чтобы предотвратить скандал. Леди Флора также заверила брата, что королева напрямую не виновата и искренне сожалеет о произошедшем, она лишь поддалась мнению общественности.
Леди Гастингс возложила всю вину на двух женщин: на баронессу Лецен, которая не любила герцогиню Кентскую и её фрейлин, и на леди Портман.
Мать Флоры Гастингс, вдовствующая маркиза, и вовсе призывала наказать всех виновных, которые посмели своими сплетнями и проверками опорочить честь её дочери. Так, маленькая придворная сплетня вылилась в большой Лондонский скандал.
И многие действительно стали обвинять королеву в том, что она не смогла принести нормальные извинения благородной леди после такого почти принудительного позора, о котором узнало общество.
Вскоре скандал подхватили уже и издательства, пересказывая в газетах, что королева унизила невинную придворную даму. Виктория злилась. Она стала ненавидеть Флору сильнее и сильнее, считая, что теперь она оскорбляет своей обидой Её Величество.
Ситуация казалась неразрешимой, придворное напряжение все росло и росло, а тем временем Флора, словно нежный цветок, чахла на глазах. И болезнь леди Гастингс злила Викторию ещё сильнее.
— Интриганка! Притворщица! — злилась Виктория.
— Как я могла вырастить такую бесчувственную дочь?! Леди Гастингс на пороге смерти! — твердила герцогиня Кентская.
Лишь лорд Мельбурн опасался смерти Флоры. А что если она и правда больна? Как со стороны будет выглядеть королева Виктория, которая принудила больную благородную леди к такому позору?
Но ненависть Виктории стала настолько сильна, что даже ради приличия она не выражала Флоре сострадания, пускаясь в вихрь светской жизни и балов. Лишь печальное известие от Уильяма Чеймберза, одного из ведущих врачей Лондона отрезвило королеву. Флора действительно была больна. И ей было отмерено от силы несколько дней.
Тогда же, внезапно спохватившись, Виктория отменила следующий бал и отправилась навестить больную. Но вместо розовощекой Флоры она увидела лежащий в кровати скелет с впалыми глазами, бледными губами и выпирающим животом.
Виктория все ещё сомневалась. Живот снова не давал ей покоя. Но даже если леди Гастингс оступилась, то теперь она действительно умирает, и королева была вынуждена выдавить из себя несколько слов.
— Это наша последняя встреча, — прошептала Флора. И после этого королева поспешила на выход. А спустя неделю она узнала, что леди Гастингс действительно умерла. В заключении врача, проводившего вскрытие, было сказано, что она умерла от рака печени.
Огромная опухоль и была причиной такого живота. И да, Флора была невинной, как следовало из того же заключения. Но Виктория даже не дрогнула. Она нервно ответила, что не чувствует угрызений совести, а газета Таймс и семья Гастингс заслуживают наказания. Удивительно, что в 20-летней девушке оказалось столько жестокости.
Многие подданные ополчились против королевы за равнодушие. Её называли убийцей леди Гастингс, спрашивая кто её следующая жертва и не собирается ли Виктория сама пройти тест на невинность, вдруг она стала миссис Мельбурн.
