«Пала Софья», — шептались в свете. Короткий, но яркий роман с князем Вяземским обошелся 19-летней барышне слишком дорого: она забеременела.
Стоя на берегу прудика в родительском имении, Софья, плача, думала о своей тяжкой судьбе. Боженька не дал ей красивого личика, но дал кое-что другое. Сколько раз Софья слышала, проходя мимо мужской компании:
«Какие изумительные изгибы, вот бы еще и лицо посимпатичнее!».
Впрочем, для большинства и изгибов было вполне достаточно. Вот, например, как для Вяземского. Теперь-то она поняла, почему князь Георгий так настаивал, чтобы в их «секретной» комнатке было темно.
«Давай в темноте, Софочка», — шептал он горячо.
Осенний лист, кружась, опустился на холодную гладь пруда… Софья вздрогнула, выйдя из охватившего ее оцепенения.
Да, теперь она носит внебрачного ребенка, ее репутация погублена, а жизнь ее пройдет в темноте… В темноте…
В 1827 году в селе Смольково Пензенской губернии в семье небогатого местного помещика Андрея Николаевича Бахметева и его супруги, Варвары Петровны Бахметевой (в девичестве — Ермолаевой), родилась девочка, которой дали имя Софья.
Отец Софьи был человеком образованным и начитанным, и он сумел с раннего детства привить девочке любовь к учению. Особый талант у Софьи обнаружился к иностранным языкам: уже к четырнадцати годам девочка свободно говорила на английском, французском и итальянском. В зрелом возрасте Бахметева владела четырнадцатью иностранными языками.
Еще одним большим увлечением Софьи была литература. Барышня умудрялась быть в курсе почти всех новинок европейской и отечественной литературы, даже находясь в селе Смольково, а уж после того, как семья Бахметевых временно поселилась в Москве, Софья погрузилась в мир изящной словесности в полной мере.
Юная провинциалка стала посещать литературные салоны, где познакомилась со многими выдающимися деятелями искусств.
Софья не была красавицей, но пользовалась у мужчин немалым успехом. Вот как рассуждал о секрете ее привлекательности современник Бахметевой, публицист и драматург Константин Головин:
«Она была живым доказательством, что обаяние не нуждается в красоте. Черты лица её привлекательными не были, но умные глаза и умный тоже золотой голос придавали малейшему её слову что-то особенно завлекательное».
Головин забыл упомянуть еще один «секрет» Софьи: у барышни была потрясающая фигура, стройная и гармоничная, коей позавидовала бы любая светская красавица. Современники высказывались еще категоричней: «Бог усадил некрасивую голову Бахметевой на тело Венеры».
Помимо прочего, Софья была невероятно обаятельной, веселой и общительной барышней.
В 1846 году на одном из литературных салонов 19-летняя Софья познакомилась с 23-летним князем Григорием Вяземским. Между молодыми людьми начался пылкий роман, и вскоре барышня забеременела.
Ситуация была предельно ясна: девушка, что называется, «пала», поэтому семья Бахметевых ждала от князя предложения в адрес Софьи. Однако Вяземский не спешил засылать сватов, после чего мать Софьи, Варвара Петровна, обвинила Григория в затягивании времени и нежелании жениться.
Вяземский на обвинения никак не отреагировал, после чего за честь Софьи вступился ее брат, Юрий. Князь получил вызов на дуэль.
Поединок состоялся в конце 1847 года в Петровско-Разумовском. Вяземский оказался метким стрелком: Юрий Бахметев был убит наповал. Для Софьи известие о том, что она стала невольной виновницей смерти брата, стало шокирующим.
Тем не менее, 29 февраля 1848 года она благополучно родила незаконнорожденную, но совершенно здоровую девочку, которую назвали Софьей Бахметевой и, для избежания кривотолков в свете, оформили как дочь младшего брата Софьи, Петра.
Несмотря на эти усилия, избежать кривотолков не удалось. В свете Софью за глаза обвиняли в гибели брата.
Чтобы как-то спастись от косых взглядов и упреков, молодая женщина была готова выйти замуж «за первого встречного». Этим человеком оказался Лев Миллер, офицер-кавалергард, родственник поэта и дипломата Федора Ивановича Тютчева.
Брак оказался несчастливым. Миллеру жена вскоре надоела, он стал подолгу исчезать из дома. Общение между супругами почти прекратилось, и они стали жить раздельно.
Другая барышня, скорее всего, не выдержала бы обрушившихся на нее испытаний, но природное жизнелюбие Бахметевой помогло ей не только выстоять, но даже наслаждаться жизнью.
Софья все также посещала литературные салоны, участвовала в светских раутах и маскарадах, которые стали особенно популярны в Москве невероятно холодной зимой 1851 года.
Барышни обожали костюмированные балы по той причине, что на них любая девица, даже самых строгих правил, могла вести себя более раскованно, не рискуя стать предметом светского злословия. Софью маскарад привлекал тем, что на нем она была настоящей красавицей.
Скрыв под нарядной маской далеко не самое привлекательное лицо, Бахметева, обладавшая идеальной фигурой, становилась подлинным магнитом для мужчин.
И вот, на одном из балов она «притянула» сразу двух молодых, но уже познавших славу писателей, — Алексея Константиновича Толстого и Ивана Сергеевича Тургенева.
Великолепно сложенная девушка в венецианской маске и в изумительном французском платье вызвала у Тургенева и Толстого живейший интерес. Нежный голос Софьи и волновал, и убаюкивал, и обещал путешествие в неведомые дали.
Молодые люди непринужденно болтали с красавицей в маске весь вечер. Барышня, помимо прочего, была невероятно умна, свободно и обстоятельно говорила о литературе, философии, истории. Интерес Алексея и Ивана был неподдельным.
Тургенев, который был более известен и считался намного талантливее Толстого, явно интересовал Софью в гораздо большей степени, чем его приятель. Алексей, очарованный красавицей в маске, был «совершенно раздавлен» ее пренебрежением к его персоне.
Между тем, Тургенев, не замечавший, что творится с его другом, пригласил незнакомку на свидание. Бедняга-Толстой унизительно напросился с товарищем.
Но вот красавица сняла маску и … оказалась совсем не красавицей. На Тургенева это «разоблачение» произвело неизгладимое впечатление: очевидно, Иван Сергеевич нафантазировал себе невесть что. Впоследствии писатель вспоминал:
«Что же я тогда увидел? Лицо чухонского солдата в юбке!»
Внешность Софьи, и правда, была далека от идеала «тургеневской барышни»: вместо тонких, аристократических черт лица, Иван Сергеевич увидел нос утицей, большой лоб и тяжелый подбородок. Тургенев сразу же скис, потерял интерес и разговаривал с молодой женщиной неохотно, чуть ли не зевая.
А вот Толстого внешность Бахметевой ничуть не смутила. Крупный, невероятно сильный Алексей Константинович, разглядел в миниатюрной Софье не нос утицей и тяжелую челюсть, а добрые, лучистые и невероятно печальные глаза.
Эти глаза покорили Толстого на всю жизнь, сподвигли его на написание стихотворения, положенного на музыку П.И. Чайковским и ставшего одним из самых известных, самых чарующих русских романсов:
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.
Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдалённой свирели,
Как моря играющий вал.
Граф А.К. Толстой был представителем знатной фамилии, другом детства царя Александра II, талантливым писателем и наследником немалого состояния. В свете он считался завидным женихом, но вот Софье Бахметевой здоровяк, спокойно поднимающий взрослого человека одной рукой и скручивающий винтом кочергу, почему-то не понравился.
Тем не менее, Софья принимала ухаживания Толстого и давала понять, что считает его своим женихом.
Пока Алексей Константинович писал Бахметевой восторженно-влюбленные письма, сочинял полные нежности стихи, Софья во время оздоровительной поездки в Саратов «пала» в объятия писателя Дмитрия Григоровича.
Из Саратова Бахметева отправилась в родное имение Смольково в Пензенской губернии: там в те годы жили ее родители.
Между тем, до Толстого дошли слухи о романе невесты с Григоровичем. Слухи были настолько неприличными, что Алексей Константинович немедленно выехал в Пензу.
Бахметевы встретили графа с распростертыми объятиями. Софья спокойно выслушала жалобы Толстого, после чего честно поведала ему все о своей жизни. Алексей Константинович из уст любимой женщины узнал о соблазнителе-Вяземском, о гибели брата, о внебрачной дочери, об осуждении света.
Толстой был потрясен рассказом Софьи. От его гнева не осталось и следа. Теперь эта женщина была для него несчастным человеком с тяжелым прошлым. Алексей Константинович надеялся, что именно он сможет избавить Софью от «демонов прошлого» и подарить ей покой и семейное счастье:
«Бедное дитя, с тех пор, как ты брошена в жизнь, ты знала только бури и грозы… Мне тяжело даже слушать музыку без тебя. Я будто через неё сближаюсь с тобой!».
В ослеплении любви граф забывал, что Софья — замужняя женщина. Миллер, несмотря то, что брак был фиктивным, развода супруге не давал. Толстой и Бахметева встречались тайно и очень редко.
Развитию этого романа не способствовала и позиция матери Алексея Константиновича, Анны Алексеевны Толстой. Графине было известно о «падении» Бахметевой-Миллер, о внебрачном ребенке, слыхала она и неприличные слухи о том, что с каждого бала Софья уезжает с новым кавалером.
Однажды увидав Бахметеву в свете «вживую», Анна Алексеевна, и вовсе, была в шоке, и поражалась, как сын мог влюбиться в эту «чернавку» (так называли служанок в барском доме, выполняющих самую черную работу).
В 1855 году в разгар Крымской войны 38-летний Алексей Константинович надумал создать добровольное ополчение из жителей его имений Красный Рог, Почеп, Погорельцы и прочих. Однако сделать это не удалось, и Толстой поступил добровольцем в стрелковый полк Императорской фамилии.
До фронта Алексей Константинович так и не доехал. В Одессе произошла вспышка тифа, выкосившая чуть ли не половину полка. Толстой выжил лишь чудом.
И чудо это звали Софья Андреевна Бахметева-Миллер.
Узнав о болезни своего друга, Софья Андреевна немедленно отправилась в Одессу. На этот раз женщина ни от кого не таилась и, не обращая внимания на осуждение общества, выхаживала больного писателя. Тиф отступил, а вскоре Лев Миллер все-таки дал супруге развод.
В 1856 году скончалась мать Алексея Константиновича, графиня Анна Алексеевна.
На пути влюбленных больше не было препятствий, однако, Толстой и Бахметева сочетались законным браком лишь в 1863 году в Дрездене, спустя 12 лет после знакомства.
Поначалу жизнь молодоженов была безоблачной. Чрезвычайно деликатный и добрый Алексей Константинович и словом не упрекнул супругу за ее прошлое. Толстой относился к Софье, как к ребенку, он бесконечно жалел ее, наивно полагая, что его жена хочет только покоя.
Писатель ошибался: в имении Красный Рог под Брянском его супруга вовсе не была счастлива.
Женщина сильно скучала, раздражалась по пустяками. Мужа Софья Андреевна называла исключительно по фамилии:
«Какие глупости ты говоришь, Толстой!».
Алексей Константинович стремился исполнять все пожелания жены. Зимой пара вместе с внебрачной дочерью Софьи Андреевны (которую граф удочерил) отправлялись в Европу, где скучающая Бахметева без зазрения совести тратила графские деньги на роскошь.
Раздражение Софьи Андреевны на супруга усиливалось с каждым годом. Своего мужа женщина считала довольно слабым писателем, уж, конечно, значительно хуже Ивана Тургенева, когда-то столь метко назвавшего ее «чухонским солдатом в юбке».
Алексей Константинович, сильно страдавший из-за плохого отношения жены, начал болеть. У писателя появились головные боли, невралгия. Однажды местный врач предложил Толстому снимать болезненные ощущения с помощью морфия.
Это предложение стало для Алексея Константиновичем билетом на тот свет.
Граф Толстой погибал медленно, но верно. Софья Андреевна видела это и ужасно страдала. Чуть ли не на коленях она умоляла супруга остановиться, или хотя бы не повышать дозировку препарата. Но Алексей Константинович отшучивался:
«Вечный сон не страшнее постоянной головной боли».
28 августа 1875 года Софья Андреевна обнаружила мужа в его постели мертвым. Врач диагностировал передозировку морфином. Писателю на момент смерти исполнилось 58 лет.
Когда Толстого хоронили на кладбище в Красном Рогу, графиня рыдала навзрыд, и умоляла покойного мужа простить ее. По словам безутешной вдовы, никогда еще она не оказывалась в такой темноте.
Похоронив мужа, Софья Андреевна продала родительское имение в Смольково и с дочерью перебралась в Петербург.
В городе на Неве у графини Толстой был собственный литературный салон, весьма популярный. Мнением Софьи Андреевны дорожили, к нему прислушивались. Дочь, Софья Петровна, к тому времени уже находившаяся замужем за дипломатом и поэтом Михаилом Александровичем Хитрово, повсюду сопровождала мать.
В конце 70-х годов у 53-летней Софьи Андреевны, по некоторым сведениям, возник роман с 59-летним писателем Ф.М. Достоевским. Федор Михайлович очень ценил мнение Толстой о своем творчестве, регулярно посещал дом графини, о чем в свете немало судачили. Отношения эти, по всей видимости, продолжались вплоть до смерти Достоевского в 1881 году.
Последние годы жизни Толстая посвятила своему излюбленному делу — путешествиям. Она объехала всю Европу, подолгу жила в Париже, Баден-Бадене, Лиссабоне. В Португалии она и скончалась в 1895 году в возрасте 68 лет.
В соответствии с завещанием графини Толстой, ее тело было привезено в имение Красный Рог и похоронено рядом с мужем.
Так сложилась жизнь женщины, которая, не являясь красавицей, не обладая добрым характером и не имея репутации «честной девушки», смогла навеки покорить сердце красавца-великана, добрейшего человека и гениального поэта и прозаика Алексея Константиновича Толстого.
