Семейный ужин у родителей проходил как обычно — шумно и суетливо. В доме собрались обе семьи: старший сын Алексей с женой Верой, младшая дочь Ксения с мужем Дмитрием и их трёхмесячной дочкой Машей. Нина Павловна разливала борщ, Машенька спала в родительской спальне. Сергей Иванович искал салфетки в буфете.
Дмитрий сидел во главе стола — место, которое он занял как-то само собой после свадьбы. Откинувшись на спинку стула, он лениво помешивал ложкой в тарелке и вдруг произнёс с той уверенностью, с какой обычно констатируют очевидные факты:
— Ну логично же: вам трёшка не нужна. У вас детей нет, а у нас уже Машка, и будем рожать ещё. Значит, квартира должна быть наша.
Алексей с удивлением посмотрел на зятя. Вера замерла с вилкой в руке. Ксения присела рядом с мужем.
Нина Павловна опустила половник обратно в кастрюлю. Она понимала — сейчас начнётся то, чего уже не остановить.
Нина Павловна и Сергей Иванович принадлежали к той породе людей, которую называют рабочей интеллигенцией. Она — учительница начальных классов, он — инженер на заводе. Всю жизнь копили, откладывали с каждой зарплаты, отказывали себе в отпусках и обновках. Мечта была одна — обеспечить детей жильём.
Три года назад мечта осуществилась. После продажи дачи и старой «двушки», доставшейся от бабушки Сергея Ивановича, удалось купить две квартиры. Алексею, старшему, досталась трёхкомнатная в новостройке — просторная, с двумя санузлами и большой кухней. Ксении, младшей, — уютная двухкомнатная в спальном районе, с хорошим ремонтом от застройщика.
Логика была простой и понятной. Алексей уже пять лет был женат на Вере, они планировали детей, может, даже двоих. Ксения только окончила университет, жила одна, о замужестве не думала. Она сама говорила, что двух комнат ей более чем достаточно.
Новоселье справляли весело. У Ксении собрались её подруги, накрыли стол прямо на полу — мебели ещё не было. Пили шампанское из пластиковых стаканчиков, смеялись, строили планы. У Алексея новоселье было семейным — они с отцом собирали шкафы, Вера с Ниной Павловной развешивали шторы, спорили о расположении дивана.
— Спасибо вам, — сказал тогда Алексей родителям, обнимая их на пороге новой квартиры. — Мы понимаем, чего вам это стоило.
— Долг родительский выполнен, — улыбнулся Сергей Иванович, но в глазах стояли слёзы.
Год спустя Ксения встретила Дмитрия. Он работал финансовым аналитиком в крупной компании, водил новенькую Мазду, умел красиво ухаживать. На семейных ужинах рассказывал о выгодных инвестициях, криптовалюте, правильном распределении активов. Ксения смотрела на него влюблёнными глазами. Свадьбу сыграли через полгода — скромную, но красивую.
После свадьбы Дмитрий стал своим в родительском доме. Приезжал с Ксенией каждые выходные, привозил дорогое вино, интересовался здоровьем стариков. И вопросы задавал — вроде бы невинные, между делом.
— А у вас там сколько квадратов, в трёшке-то? — спросил он однажды Алексея, разливая чай.
— Семьдесят восемь.
— О, неплохо! Коммуналка, наверное, кусается?
— Терпимо, — коротко ответил Алексей.
Ксения тоже изменилась. Начала вздыхать, что в их двухкомнатной тесновато, особенно когда Дима работает из дома. Сравнивала планировки, считала метры.
— У Лёши там такие большие комнаты, помимо гостиной, — говорила она матери. — Аж пятнадцать и восемнадцать метров! А у нас вторая комната всего одиннадцать.
— Ну так вам пока и не нужна детская, — мягко отвечала Нина Павловна.
— Пока, — подхватывал Дмитрий. — Но думать надо на перспективу. Мы минимум двоих планируем, а лучше троих.
Когда у Дмитрия и Ксении родилась дочка, Алексей с Верой приехали в роддом с подарками — красивым конвертом на выписку и набором первой одежды. Дмитрий принял подарки с улыбкой, но тут же заметил:
— Спасибо, конечно. Хотя в нашей двушке даже пеленальный столик некуда поставить. Не то что у вас — целая комната под детскую пустует.
Алексей почувствовал, как внутри поднимается раздражение. Но промолчал — не хотел портить сестре радость материнства.
Воскресный обед у родителей начался как обычно: Нина Павловна накрывала на стол, Сергей Иванович рассказывал про соседей. Ксения помогала с салатом, пока маленькая Маша спала в спальне родителей. Жена Алексея несла тарелки. Дмитрий сидел в кресле, просматривая что-то в телефоне.
За столом разговор шел о погоде, о работе, о планах на отпуск. Потом заговорили о ремонте в квартире Ксении и Дмитрия — нужно менять окна, обновлять сантехнику.
— Да, в домах вечно что-то ломается, — вздохнула Нина Павловна.
— Вот поэтому я и хотел поговорить, — Дмитрий отложил вилку, обвел всех взглядом. — Мы с Ксюшей планируем второго ребенка. А вообще хотим троих. Я работаю часто дома. А в двушке с ребенком — это нереально.
Повисла пауза. Сергей Иванович прокашлялся:
— Ну, можно присмотреть что-то побольше. Сейчас много предложений…
— Зачем искать? — Дмитрий повернулся к Алексею. — У нас в семье есть трешка. Давайте просто поменяемся квартирами. По справедливости. У вас детей — нет, вам и двушки хватит.
Тишина стала оглушительной. Нина Павловна замерла с чайником в руках. Сергей Иванович медленно опустил ложку. Ксения молчала, ковыряя вилкой картошку. Не поддерживала, но и не возражала.
— Дима, это же… — начала Нина Павловна.
— Что? — Дмитрий развел руками. — Я предлагаю нормальное решение. Нам нужно место для детей. Им — этой квартиры слишком много на двоих.
Алексей не поверил своим ушам. «Много». Их трёшка была обычной: спальня, гостиная, маленькая комната под детскую. Никаких дворцов. Просто нормальные условия.
Сергей Иванович нахмурился:
— Дима, это несерьёзно. Мы покупали квартиры, исходя из нужд. Алексей уже тогда был женат, ему нужна была большая.
— Так и нам теперь нужна, — не сдавался Дмитрий. — Справедливо же, чтобы где детей больше, там и площадь больше?
Вера вмешалась:
— Справедливо — это когда люди сами решают свои жилищные вопросы. А не претендуют на чужое.
Дмитрий поднял брови, словно его обвинили незаслуженно:
— Какое чужое? Это же семья. Тогда ситуация была одна, сейчас другая. Надо корректировать по обстоятельствам.
Нина Павловна добавила, уже нервничая:
— Будут еще дети — думайте, как расширяться. За свой счёт.
Дмитрий замолчал, но Алексей увидел: этот разговор не закончился. Он только начался.
В среду Дмитрий появился в офисе Алексея без предупреждения. Секретарша растерянно сообщила о госте, когда тот уже входил в кабинет.
— Нам надо поговорить, — Дмитрий сел в кресло напротив, не дожидаясь приглашения. Его манера держаться всегда раздражала Алексея — слишком много самоуверенности для человека, который вошёл в семью всего три года назад.
— О чем? Мы все обсудили в воскресенье.
— Нет, не все. Твои родители просто струсили при всех сказать свое мнение. Но мы оба понимаем, что я прав.
Алексей откинулся в кресле, внимательно разглядывая зятя:
— В чем именно?
— В том, что ты эгоист. У тебя трешка, а вы даже не планируете детей. У нас с Ксюшей — всего лишь двушка. Есть Машка, и будет ещё двое. Это несправедливо.
— Родители подарили нам с Верой эту квартиру. Ксении купили двушку, когда она закончила университет. Каждому своё.
— И что? — Дмитрий наклонился вперед, сцепив пальцы в замок. — Ты старший в семье, должен думать о младшей сестре. О племянниках. Или тебе плевать на Ксюшу?
— Квартира — моя. Никакого обмена не будет.
Лицо Дмитрия исказилось. Он резко встал, оперевшись ладонями о стол:
— Знаешь что? Ты всегда был мамочкиным любимчиком. Первенец, золотой мальчик. Получил всё лучшее. А теперь жадничаешь, когда у твоей сестры реальная нужда.
— Это не жадность. Это границы.
— Границы? — Дмитрий усмехнулся. — С родной семьей? Ксюша права, ты просто… — он не договорил, махнул рукой. — Надеюсь, ты будешь счастлив в своей трешке. Без детей. Без семьи.
Когда дверь захлопнулась, Алексей понял: это был не семейный разговор. Это была попытка манипулировать, используя Ксению как оружие. Зять считал квартиру своей по праву отцовства — и не собирался отступать.
В следующие недели Дмитрий начал методично возвращать тему, будто специально тренировал аргументы. На любой встрече — у родителей, на семейном чаепитии, даже в разговоре о погоде — он находил момент:
— Алексей, ты пойми, это же рационально. Вам зачем три комнаты?
— Потому что это наш дом, — отвечал Алексей.
— Но у нас будет двое, может трое!
— Тогда покупайте больше.
— Зачем тратить деньги, если можно просто поменяться? Мы же семья!
Слово «семья» он произносил как рычаг: нажимаешь — и все должны уступить.
Самым неприятным было то, что Ксения постепенно начала говорить теми же формулировками. Раньше она бы вспыхнула: «Дмитрий хватит». А теперь повторяла почти дословно:
— Лёш, ну правда… вам ведь не трудно.
А однажды Ксения позвонила брату уже с конкретными претензиями. Голос дрожал, будто она заранее готовилась плакать.
— Леша? — слышались всхлипы. — Леша, ну почему ты так?
Он выключил воду, прислонился к столешнице.
— Ксюш, что случилось?
— Случилось! — голос сорвался на крик. — Я знаю, что моему ребенку негде будет спать! Что мы ютимся в двушке, а вы… — она замолчала, слышно было, как шмыгает носом. — Это несправедливо, Леша. Мы же семья.
— Ксения, послушай…
— Нет, это ты послушай! Дима прав — тебе всегда доставалось лучшее. Лучшие оценки, лучший вуз, лучшая квартира. А мы что, второй сорт?
Трубка запищала короткими гудками.
Через две недели родители снова собрали всех на ужин, надеясь «поговорить по-хорошему». Но Дмитрий пришёл как на заседание
— Надо решать вопрос по-семейному. Давайте обсудим и примем справедливое решение. У нас ребенок. Мы хотим большую семью. А у Алексея вообще детей нет. И это несправедливо.
Сергей Иванович стукнул кулаком по столу:
— Хватит. Мы решили четыре года назад. Никто ни с кем не меняется.
Дмитрий начал давить:
— То есть дочери вы помогать не будете? Сыну дали больше, дочери — меньше!
Нина Павловна побледнела от обиды:
— Мы обоим помогли. Мы не обязаны что-то менять теперь.
— Но это неравноценно! — Дмитрий почти кричал. — Трёшка дороже двушки! Значит, Алексею больше!
Алексей встал:
— Дим, ты вообще не имеешь права решать, кому что дали родители. Это подарки детям.
Ксюша заплакала:
— Нам правда нужно… ну как вы не понимаете…
— Тогда решайте, — повторил Алексей. — Но не за счёт моей семьи.
Ксения с Дмитрием ушли, хлопнув дверью. После этого сестра перестала писать. Родители ходили мрачные, отец злился, мама переживала и постоянно говорила: «Это он её накрутил».
Прошел год. Алексей красил стены в маленькой комнате — нежно-зеленый цвет, который выбрала Вера. Живот у жены был уже огромный — до родов оставалась неделя, может, две.
Детская получалась уютной: кроватка у окна, пеленальный комод, кресло-качалка для кормления. На стене — наклейки с облаками и воздушными шарами.
— Успеем? — спросила она, присев на стул в дверях. — Смотрю на эту кроватку и думаю — вдруг прямо сегодня?
— Успеем, — Алексей отложил валик. — Осталось только бортики повесить.
Телефон завибрировал — сообщение от Ксении: «Леш, мы завтра к родителям приедем. Дима не знает, что я пишу. Может, встретимся? Нейтральная территория. Маша по дяде скучает».
Алексей показал сообщение жене.
— Ответь, — сказала Вера. — Семья — это и умение прощать. Родители будут рады, если вы помиритесь. У нас скоро малыш родится. Всё наладится, вот увидишь. Дети сближают.
За окном шёл снег. В детской пахло свежей краской и новой жизнью. Может быть, рождение малыша действительно что-то изменит. А может, и нет. Но попробовать стоило.
