Жадные руки схватили, сжали нежное. Катерина хотела крикнуть — да крик в горле застрял, не достанешь. Оборванец в вонючем тряпье осклабился:
-Чаво в ночлежку пожаловала, барынька? Порадовать нас захотела?
Другие обитатели притона ухмыляясь, смотрели на Катерину. Понимая, что еще чуть — и случится непоправимое — красавица горячо заговорила, отталкивая жадные руки:
— Мужа я ищу, голубчики. Мужа.
В 1864 году в Москве бедная мещанка Елизавета Антоновна Симон родила своему супругу Павлу Симону дочку, которую нарекли при православном крещении Екатериной.
Семейство Симон жило очень бедно, денег едва хватало на съем скромного жилища и на скудное питание. Елизавета Антоновна и муж ее Павел постоянно ссорились на глазах у детей — Кати и Феди. Иной раз и до драки доходило. Глава семейства пил горькую, деньги домой не приносил, за что Елизавета Антоновна крепко была недовольна.
«Дай Бог, тебе хорошего мужа сыщем, — говорила Катеньке мать после очередной драки. — На то и надежда вся».
В 1881 году, когда Кате исполнилось семнадцать лет, Елизавета Антоновна сыскала ей жениха. Им оказался Николай Самуилович Гиммер. Гиммер происходил из небогатой, но уважаемой семьи обрусевших немцев. Несмотря на то, что Гиммеры порядочно обеднели, они все-таки были дворянами.
Братья Николая Самуиловича, Борис и Иосиф, были чиновниками, а сам он трудился на должности мелкого железнодорожного служащего.
Гиммер умудрился очаровать мать Катеньки, и та настойчиво требовала, чтобы дочь шла за него замуж.
Екатерина, как девушка послушная, перечить родительнице не стала, и летом 1881 года пошла с Николаем Самуиловичем под венец.
Увы, вскоре после свадьбы обходительный и заботливый Николай Самуилович резко переменился. Гиммер стал немилосердно пить. Екатерина пыталась как-то бороться с пристрастием мужа — да какое там! Николай Самуилович потерял должность, а дома появлялся лишь для того, чтобы получить «супружескай долг». Для Катеньки эти визиты пьяного супруга были еще мучительнее, чем осознание гиблой сущности ее брака.
Николай Самуилович опускался все ниже и ниже. В конце концов он переселился из дома в ночлежку, и домой больше не показывался. Екатерина Павловна вздохнула с облегчением.
Молодая женщина, одна воспитывавшая сына Николеньку (родился 27 ноября 1882 года), умудрилась окончить курсы акушерок и устроилась на работу в больницу при фабрике, расположенной в городе Щелково. Из Москвы пришлось уехать, но Екатерина не сильно об этом горевала: уж очень неприятно было ей видеть мужа, шастающего по улицам в компании подозрительных типов.
В Щелково Екатерину приметил молодой рабочий Степан Иванович Чистов, сын владельца мыловаренного завода. Между Екатериной и Степаном вспыхнуло чувство, они жаждали пожениться, да вот только как это сделать, ежели невеста уже замужем?!
Чтобы связать свою жизнь с возлюбленным брачными узами, Екатерине Павловне необходим был развод с супругом.
И Екатерина решила бороться за свое счастье. Весной 1895 года 31-летняя женщина отправилась из Щелково в Москву. Прошлась по самым злачным притонам, по клоповьим ночлежкам Белокаменной. В одном из заведений, по слухам, бедняжку едва не «сневольничали» лихие обитатели горьковского дна. Екатерина едва смогла вырваться и убежать.
Наконец, на одном из этих «кругов ада» Екатерина нашла того, кого искала — своего супруга, Николая Самуиловича Гиммера.
Гиммер крепко одичал, но не настолько, чтобы не узнать жену. Едва увидел Екатерину, заплакал, стал просить денег.
Супруга пообещала, что даст определенную сумму, если Николай Самуилович согласится на развод и примет на себя вину в измене в консисторском суде.
Гиммер на все согласился. Нужные бумаги были подписаны, дело отправлено в консисторию.
7 декабря 1895 года консистория вынесла свое решение, которое стало для Екатерины громом среди ясного неба:
«В прошении Екатерине Гимер о расторжении брака отказать, по недоказанности мужем его супружеской неверности».
Фактически, молодую женщину вынуждали вернуться к мужу — горькому пьянице.
Но Екатерина не готова была отказаться от своего счастья! Акушерка решила обмануть государство.
Вскоре она снова поехала в Москву, и нашла 39-летнего Николая Самуиловича в одной из ночлежек. На этот раз финансовое предложение Екатерины Павловны было несравнимо более весомым, однако и авантюра была иного плана. В случае разоблачения супругов ждала тяжелая кара.
Екатерина предложила Николаю Самуиловичу «умереть» — исчезнуть, скрыться с глаз, притвориться мертвецом. Гиммер, подумав, согласился разыграть собственное самоубийство.
Под диктовку супруги Николай Самуилович написал «предсмертную» записку:
«Многоуважаемая Екатерина Павловна, последний раз пишу вам. Жить больше не могу. Голод и холод меня измучили, помощи от родных нет… Когда получите это письмо, меня не будет в живых, решил утопиться».
Запечатав конверт, Екатерина Павловна отправила это послание на свой щелковский адрес. Гиммер, получив от жены деньги, передал ей свое старое, грязное пальто, в которое акушерка положила докýмент, удостоверяющий личность «самоубийцы» — это была справка о непригодности Николая Самуиловича к армейской службе.
Пальто с докýментом Екатерина Павловна оставила в людном месте у проруби на Москва-реке.
Пальто было найдено и передано полиции. А вскоре Екатерина Павловна снова появилась в Белокаменной. Пришла в околоток, показала полученное от мужа предсмертное письмо.
Стражи порядка посмотрели в архивах. Все верно. «Найдено, голубушка, пальтишко одно, а в нем документик… Ну, да вы не убивайтесь так, не надо… Эх… горе-горькое…».
27 декабря 1895 года мужики, набиравшие воду неподалеку от Бабьегородской плотины, увидали утопленника. Худой мужчина лет сорока, плохо одет, небрит.
Екатерину Павловну вызвали на опознание. Гиммер, едва увидала утопленника, сразу признала мужа. Полиция выдала новоиспеченной вдове выписку из метрики. Согласно бумаге, ее муж Николай Самуилович Гиммер скончался от «полнокровия мозга и легких при нетрезвом состоянии».
Утопленника похоронили на Дорогомиловском кладбище, после чего Екатерина Павловна, ставшая обладательницей заветного «вдовьего вида», обвенчалась со Степаном Ивановичем Чистовым.
Увы, счастье Екатерины Павловны длилось недолго. Через три месяца все московские газеты «взорвались» заголовками — «Двоемужница», «Живой труп», «Мнимая вдова». Оказалось, Николай Самуилович не выдержал и разболтал все своим товарищам по ночлежке. Слух быстро распространился, дошел до полиции, до падких на сенсации газетчиков.
Против Екатерины Гиммер немедленно было возбуждено уголовное дело о двоемужестве, незаконном вступлении во второй брак.
Два года длилось судебное разбирательство, привлекшее к себе огромный интерес, вызвавшее общественную дискуссию о разводах.
Несмотря на то, что общественность была, в целом, на стороне «мнимой вдовы» и «живого трупа», приговор был суров: каждому — по семь лет сибирской ссылки с последующим поселением в Енисейской губернии на 12 лет и вечным запретом жить в обеих столицах.
И тянуть бы супругам каторжную лямку, если бы не заступничество знаменитого юриста и адвоката А.Ф. Кони. Анатолий Федорович добился смягчения приговора и для Екатерины Павловны, и для Николая Самуиловича. Оба отсидели в тюрьме по одному году и вышли на свободу.
Николай Гиммер отправился в ночлежки и притоны. Екатерина Павловна вернулась в Щёлково, но со вторым своим мужем больше не жила. Сына Николеньку видела нечасто: мальчик прижился у дальних родственников.
В 1900 году история «двоемужницы» позабылась, но интерес к ней внезапно привлек Лев Николаевич Толстой.
Когда стало известно, что великий писатель сочиняет пьесу «Живой труп» на основе «дела Гиммера», ко Льву Николаевичу внезапно заявился главный герой его произведения — Николай Самуилович Гиммер собственной персоной.
Гиммер был не против, что писатель использует его «семейную драму» для своего произведения, однако, Николай Самуилович хотел бы получить за это денег. Неизвестно, исполнил ли Толстой просьбу Гиммера, но клятву бросить пить, по словам толстоведа Николая Давыдова, писатель с «живого трупа» взял.
Вскоре Льву Николаевичу пришло письмо от 8-летнего мальчика Коли Гиммера:
«Сын от имени матери просил не опубликовывать драму, так как ей это было бы тяжело, да и кроме того она боится, чтобы опять не вышла история. Я, разумеется, обещал».
Толстой не мог проигнорировать это послание: пьеса была опубликована уже после смерти Льва Николаевича.
Николенька, сын Екатерины Павловны, вырос, выучился на экономиста и аграрника, стал революционером. Взял псевдоним «Суханов». Сначала Николай Николаевич был эсером, затем — меньшевиком. Пытался вступить в РКП(б), но не был принят. В 1940 году Николая Суханова расстреляли по ложному обвинению в связях с немецкой разведкой. Реабилитирован после смерти Сталина.
Судьба Николая Самуиловича Гиммера после революции осталась неизвестна. Неизвестно, и кто был тем несчастным, похороненным вместо «живого трупа»…
А что же Екатерина Павловна? Бывшая «двоемужница» пережила две революции, Гражданскую войну, много хлебнула горя и боли.
В 1930 году 66-летняя на тот момент Екатерина Павловна оставила племяннице Юле страшную записку:
«Юля. Я отравилась цианистым калием, живи, будь здорова и вспоминай меня».
Написав эти строки, Екатерина Павловна приняла яд.
Так сложилась судьба женщины, которая на бумаге была «двоемужницей», но, на самом деле, прожила всю жизнь без одного-единственного мужа.
