— Тебя я люблю, но и жену — не брошу, — разорваться между двумя женщинами — одной законной и второй, однажды оставшейся на ночь, а потом прочно захватившей место в его жизни, — не удавалось.
Иолочка, родив и раздобрев, из хрупкой стремительной лани превратилась в вечно занятую женщину с тревожно сведенными бровями. Всякую минуту она готова была, подхватившись, вскочить и броситься к детям, ставшим ее единственной заботой.
И оттого, возможно, Федор не мог оторваться от хохотушки Маши, окружившей его своей бурной, плещущейся через край любовью.
Приехавшая весной 1896 года из солнечной Италии в холодную Россию маленькая балерина Иола Торнаги была в отчаянии. Сердце ее рвалось к теплу и свету, но условия контракта не позволяли оставить все и уехать.
Три летних месяца она должна была провести в Нижнем Новгороде, куда съезжалась на Всероссийскую художественно-промышленную выставку вся Россия. Ожидалось даже прибытие государя-императора.
И оттого выступления венецианской труппы, оживлявшей своими представлениями атмосферу городского театра, должны были отличаться особым изяществом.
Весь Нижний шумел и суетился, но Иола оставалась печальна. Охватившую ее грусть разбавляло лишь присутствие давней подруги — легкомысленной и смешливой Антониетты Барбьери и русского певца — молодого, немного нескладного со своей худобой и огромным ростом.
Он тоже ощущал себя немного чужим в артистическом кругу. Сын простого крестьянина, замеченный благодаря своему невероятному таланту, Федор Шаляпин с трудом привыкал к свободе и первым шальным деньгам.
Со своими светлыми растрепанными волосами синьор Шаляпин мало напоминал ярких сородичей Иолы, но в нем было что-то трогательное, берущее за душу. Смешно коверкая слова, он пытался говорить по-итальянски, нависая над маленькой балериной. А она закидывала голову, чтобы заглянуть в его серые с зеленоватым отсветом глаза.
Нелепый и огромный, русский друг Иолы окружил ее теплом и заботой, каких она не знала прежде. Скользнув в своем открытом танцевальном платье под коварный весенний сквознячок, она простудилась и лежала в гостинице под присмотром подруги, когда однажды на пороге, привычно пригибаясь, чтобы не задеть притолоку, появился Шаляпин с узелком в руках.
В накрепко перевязанной салфетке, — чтобы не остыла, — была кастрюлька с прозрачным куриным бульоном.
— Надо съесть, — показал знаками Федор.
И этот трогательный жест глубоко поразил Иолу.
С того времени взгляд маленькой балерины все чаще останавливался на долговязом певце. Из под пушистых ресниц она наблюдала, как он двигается по сцене, как, широко размахивая руками, смеется, как лохматит большой ладонью свои русые волосы.
Театр готовился к постановке «Евгения Онегина», где роль Гремина досталась Шаляпину. Иола нередко задерживалась на репетициях и внимательно слушала, замерев в кресле. И однажды коллеги-артисты зашептались, загомонили, оборачиваясь к ней.
Иоле сложно давался русский, но и она поняла, — где-то там, в рифмованных строках неизвестного ей автора, — раздалось ее имя.
«Онегин, я клянусь на шпаге,
Безумно я люблю Торнаги…
Тоскливо жизнь моя текла,
Она явилась и зажгла,
Как солнца луч среди ненастья»… — спел Шаляпин, на весь зал признавшись в любви своей красавице-итальянке.
Вспыхнувший роман захлестнул обоих. Почти два года встреч — в Петербурге и Москве, отъезд Иолы в Италию и ее возвращение — и, наконец, долгожданная свадьба.
27 июля 1898 года в белоснежном платье, скрывавшем едва начавший намечаться животик, Иола Торнаги стояла у алтаря рядом со своим огромным женихом. А в январе 1899 года на свет появился их первенец, названный Игорем. Вслед за ним — Ирина, Лидия, Борис, близнецы Федор и Татьяна.
Семейная жизнь текла негладко. Отказавшаяся от балетной карьеры Иола взяла на себя хлопоты по дому, заботу о детях и родственниках мужа — его отце и брате. Тяжелый неблагодарный труд! Свекор Иолы много пил, и нередко Федор Иванович бросал свои дела, чтобы разыскать отца в очередном кабаке:
«Отцу не нравилось жить у меня, — однажды, в пьяном виде, он откровенно заявил мне, что жить со мной — адова скука. Пою я, конечно, неплохо, мужиков изображаю даже хорошо, но живу скверно — водки не пью, веселья во мне никакого нет и вообще жизнь моя ни к черту не годится…
Не раз приходилось ловить его на улицах пьяного за попрошайничеством и чуть не со скандалом везти домой…»
Большим ударом стала для Шаляпина смерть старшего сына — Игоря, который скончался от приступа аппендицита в 4 год. Уход обожаемого ребенка Шаляпин воспринял как наказание: он все меньше внимания уделял жене, легко меняя Иолу на других женщин. И она знала об этом, расстраиваясь от каждой нанесенной ей раны.
Иола понимала, что пропасть между ней и мужем становится все глубже. Она потеряла прежнюю легкость — округлилась, подурнела. Что-то несчастное проскальзывало теперь в ее глазах. Мало осталось в ней от прежней хорошенькой девочки, изящно порхавшей по сцене.
Давала знать и разность характеров: Шаляпин не обладал открытой натурой, не умел говорить красивых комплиментов, а его негласной заботы — привезенных к чаю баранок, вечеров, проведенных с детьми, — оказалось недостаточно для чувствительной итальянки. Всю свою нежность она перенесла на ребятишек, все меньше внимания уделяя мужу.
«Давно уже я замечаю, что чувства твои ко мне погасли, и мне кажется, что ты этим тяготишься. Ты, может быть, рада была бы, если бы у нас не было детей, тогда ты, не задумываясь, сказала бы мне: Федя! я жить с тобой не могу и прошу тебя меня оставить…», — жаловался жене Шаляпин.
«В те семь лет, что мы знакомы, ты должен признать и согласиться, что я от тебя не имела ничего, кроме слез и неприятностей, и, несмотря на это, я все вынесла и простила, потому что всегда любила тебя, потому что всегда ждала момента, когда ты изменишься», — отвечала Иола.
В 1906 году с пятью детьми Иола уехала в Милан, куда ее вызвала тяжело больная мать. Она еще надеялась, что все утрясется: разлука расставит все по местам, всколыхнет прежние чувства, вернет былое…
Однако разъезд оказался началом конца: пока Иола жила у матери, Федор Иванович Шаляпин встретил Машеньку Петцольд, вдову владельца казанских пивоварен.
В свое время, оставшись одна, Маша перебралась в Москву к старшей сестре, благополучно вышедшей замуж за богатейшего купца. Петцольд не исполнилось еще и 25 лет, и большой город живо закрутил ее своими соблазнами.
Однажды в гостях Машенька познакомилась с известным певцом и легко нашла с ним общий язык. Федор Иванович оказался прост в обращении, сверкая белыми зубами, хохотал над ее шутками…И сама она смеялась, глядя в серые ласковые глаза.
Промелькнувшая искра переросла в пожар. Противиться заботе очаровательной Маши Шаляпин не смог: Иола никогда не была так нежна с ним, не стремилась вознести мужа на первое место. Петцольд сопровождала его на гастролях, выезжала с ним в гости, радовалась его приходам и не обременяла проблемами…
Не оставляя семью и детей, Федор Иванович все больше времени уделял Маше. И, наконец, начал жить на два дома: в одном ждала его верная и печальная Иола с сыновьями и дочерьми, в другом — добродушная и любящая Машенька.
В 1910 году случилось прибавление: Мария родила дочь Марфу, а затем в 1912 — Марину. Чтобы снять с девочек клеймо незаконнорожденных, Шаляпин обратился к императору с просьбой разрешить малышкам носить его фамилию. Однако потребовалось согласие законной супруги…И Иола, окончательно смирившись, его дала.
Через несколько лет личные драмы Шаляпина померкли на фоне развернувшихся событий. Мировая война, революция, гражданская — талант Федора Ивановича защищал, а его имя — ограждало обе семьи.
В Москве — Иолу, в Петрограде — Марию. В самые тяжелые времена Шаляпин стал брать гонорары продуктами, и значительную часть отсылал официальной жене и детям.
Становилось все сложнее и голоднее, и всем было ясно: нужно уезжать. На этом настаивал и сам Федор Иванович: в 1922 году Маша родила ему последнего ребенка — позднюю дочь Дасию — и это стало мощным толчком. Собрав вторую семью, Шаляпин выехал за границу на гастроли, рассчитывая остаться там навсегда.
В отличие от мужа, Иола не хотела уезжать из страны, хватаясь за обломки привычного. Но ее дети потянулись в Европу, где будущее казалось светлее и понятнее, чем в разоренной России.
Иола сопровождала дочерей и сыновей в Италию, а потом — вернулась, поселившись в Москве вместе с Ириной, единственной, кто не захотел ее оставить. Однако в 1933 году она вновь отправилась за рубеж: по слухам, чтобы уговорить Шаляпина вернуться.
Федор Иванович, не приняв предложения, напротив, предлагал ей остаться, но Иола, вновь остро ощутив себя третьей лишней, отказалась: в Москве у нее была своя комнатка, там жила Ира…
Ощущавший первые предвестия страшной болезни, которая сведет его в могилу, Шаляпин не стал останавливать жену. Его жизнь была налажена — он женился на Маше, воспитывал дочерей и больше не хотел метаний.
Известный своим богатырским здоровьем, Федор Иванович все чаще утомлялся, много болел. В 1937 году врачи поставили ему неутешительный диагноз — лейкоз, постановив, что дни его сочтены. Последние месяцы жизни Шаляпин провел со своей Машей и обожаемой дочерью Дасией.
12 апреля 1938 года великого певца не стало: он ушел на руках у Марии. Ему было 66 лет.
Обе женщины, с которыми связал свою жизнь Шаляпин, намного пережили его. По странному совпадению, ушли они почти одновременно и рядом: Марии Валентиновны не стало в 1964 году в доме дочери Марины недалеко от Рима, а Иолы — в январе 1965 года в Риме, куда она сумела выехать в 60-х, чтобы доживать последние дни вместе с сыном Федором.
