Одним из самых ярких событий 1987 года стало скандальное разделение МХАТ на «мужской» и «женский» театры. Противостояние сторон вылилось в болезненные и драматичные конфликты. По признанию всех участников скандала, раскол оказался ошибочным решением, которое никак себя не оправдало. Но с чего же все начиналось?
Пожалуй, отправной точкой распада МХАТ можно считать назначение в 1970 году на пост худрука театра прославленного Олега Ефремова. Уже тогда в труппе начались брожения. Не все хотели видеть на этом месте Олега Николаевича. Оппозицию его кандидатуре составлял Борис Ливанов, на тот момент еще работавший в театре.
Ливанова в итоге выжили, через год он скончался. Но, в последние месяцы жизни, встречая на улице бывших коллег он неизменно спрашивал: «Как там, при фашизме?». Шутка была тонкой, для посвященных: Олега Ефремова за глаза называли фюрером, потому что был он очень ревнивым и пристрастным руководителем.
Итак, в 70-м году министр Фурцева представила актерам МХАТа нового худрука Олега Ефремова. Многие посчитали, что она продавила кандидатуру Олега Николаевича, поскольку была в него влюблена. Впрочем, Ефремов на тот момент и правда считался хорошим вариантом.
Созданный им «Современник» горячо любили и закономерно посчитали, что во МХАТе он справится не хуже.
Осенью 1970 года Ефремов начал перестройку Художественного театра. К тому времени штат театра был раздут до 143 актеров и изнемогал от внутренних противоречивых течений и закулисной борьбы.
Впрочем, с началом работы нового худрука мало что изменилось: МХАТ издавна считался средоточием интриг. Одной из главных проблем театра всегда было то, что под его сводами собирались личности, почитавшие себя великими и требовавшие соответствующего отношения.
Несмотря на свое обаяние и крутизну, Ефремов не мог справиться с норовистым коллективом. Тем более, что штат его постепенно только раздувался. И приложил к этому руку сам худрук.
Как всякий новый руководитель, он быстро привлек в театр «своих» людей, а также тех, кого почитал новыми звездами сцены: Евстигнеева, Екатерину Васильеву, Смоктуновского, Юрия Богатырева, Ию Саввину, Анастасию Вертинскую, Олега Табакова и др. Но наравне с корифеями штат пополнялся и актерами средней руки, особенно дамами, к которым Ефремов всегда неровно дышал.
Одной из первых постановок на сцене прославленного змеиного клубка у Ефремова стала «Дульсинея Тобосская», где блистала сама Доронина. Но постановка не зашла зрителю, и Доронина на тринадцать лет покинула МХАТ. Перешла в театр Маяковского, где будет единолично блистать, пока там не появится молодая и амбициозная Наталья Гундарева.
Необходимость лавировать в сложном коллективе, искать компромиссы и примирять стороны приводили к снижению художественного уровня спектаклей. К коллегам-режиссерам Ефремов относился ревниво и приглашал известных творцов со стороны — ставить по паре постановок, не более. Новыми яркими режиссерами состав МХАТа так и не пополнился.
Проблемой стали и регулярные запои худрука. В период его «болезни» ни один вопрос в театре не решался, жизнь словно замирала. Самодеятельности и самоуправства ревнивый Ефремов не терпел. Неудивительно, что постепенно режиссер пришел к идее раскола. За собой он хотел оставить ту часть труппы, которая полностью поддерживала его решения.
Как вспоминает тогдашний режиссер МХАТа В. Шиловский:
«Если быть честным до конца, то Олег Николаевич вполне мог создать новый театр в другом месте. Но звание, зарплата и положение придворного театра не позволяли Ефремову сменить географические координаты…
Подготовка к расколу шла давно. Оговаривались разные варианты деятельности, поэтому театр трясло от реорганизаций. Но все они были направлены только на одно – физическое уничтожение представителей настоящего МХАТа.
Шанс выжить имели лишь те, кого пригласил лично Ефремов, и те, кто его устраивал. Когда у меня произошел разговор с ним, к счастью, в присутствии директора театра Анурова, Ефремов мне предложил взять половину труппы себе. На что я ответил: «Я Родиной не торгую».
Конечно, едва ли Шиловский нашел бы хоть одно доброе слово для Ефремова после всего, что произошло потом. Но у этой конкретной сцены были свидетели. Словам режиссера можно верить.
Говорят, к развалу легендарного театра приложил руку и сам Горбачев, давший Ефремову отмашку «раскручивать наш маховик». Таким образом, с согласия новых властей в 1986 году Ефремов начал приводить план в действие.
Первое собрание, где решалась судьба МХАТа, длилось несколько дней. Всех лихорадило, но тогда театр удалось отстоять. Впрочем, это было только началом.
Как вспоминал Шиловский: «После этого начался кошмар в жизни всех людей театра. Нервы были обнажены до предела. Руководство обзванивало каждого персонально, давали указания, за кого голосовать. По ночам ездили по домам и агитировали. Актриса Лена Королева пыталась покончить жизнь самоубийством. К ней также приходили от Олега Николаевича и говорили:
– Леночка, скажи, что не из-за того, что происходит во МХАТе, а из-за своих личных переживаний.
– Уйдите, подлецы, – ответила Лена…»
Жертвой готовящегося раскола стала не одна Лена Королева. Не стало и легендарного Харитонова-«Бровкина». Инсульты и инфаркты тогда получили многие.
— Ефремов легко расправлялся даже с теми, кто был ему предан, —рассказывал Шиловский. Так, по его словам, не выдержали предательства худрука Анатолий Вербицкий, Борис Смирнов и некоторые другие артисты. — А Евстигнеев?
Его трагедия была на моих глазах. Это еще одно из преступлений Ефремова. Он шесть лет не подписывал звание народного артиста своему «душевному другу» Евстигнееву: мол, «рано еще, не дорос»…
Итак, запущенную махину уже было не остановить, щепки летели во все стороны. Вскоре сторонники разделения МХАТа снова перешли в атаку. На стороне Ефремова выступил Олег Табаков, который лишь недавно присоединился к труппе театра.
– Кто за Олега Николаевича, прошу встать и уйти. Мы будем выбирать свой худсовет. Кончайте эту гамазню, — по легенде, произнес артист.
И за ним пошли многие. Ефремову было что пообещать поддержавшим его в «новой жизни»: разные «плюшки» и «вкусности» вроде хороших рабочих мест для не пристроенных детей.
А что же несогласные? Что было с ними?
По легенде, все решилось мгновенно. Вот часть людей уходит за Табаковым, вот поднимается с места актер Юрий Пузырев: «Нам тоже надо выбрать кого-то ответственного. Кто будет представлять наши интересы. Может, Татьяна Доронина?».
Доронина, которая высказывалась категорически против раскола МХАТ, да к тому же была в некоторых контрах с худруком Ефремовым, молча приняла свое новое положение. За ее кандидатуру проголосовали единогласно.
Доронина согласилась возглавить отделившуюся часть труппы, даже несмотря на то, что сама она мало при этом приобретала.
Ефремов приглашал ее остаться с ним – как явную и неоспоримую звезду сцены. Но Доронина поступила в той ситуации благородно, вступившись за тех артистов, кто оставался за бортом.
Да, она получила «женскую» половину театра, но долгие годы подвергалась остракизму среди московских коллег. Ефремова превозносили как прогрессиста, Доронину же публично освистывали – как ретроградку и мракобеску.
Через много лет бывший «идеологический враг» Олег Табаков признавал: «Надо поклониться Татьяне Дорониной: она приняла отвергнутых, ни один артист в тот момент не оказался на улице. Заслуживающий уважения поступок!».
Так не стало легендарного МХАТа, суть его была уничтожена. Из одного великого театра родилось два средненьких.
Доронина оказалась деспотичным и властным руководителем и спорным режиссером… Что же до Ефремова, то на похороны многих людей, кто когда-то был ему предан, его не позвали, не смогли простить нанесенных обид.
