Они встретились в баре во Флориде. Марта сразу понравилась Эрнесту: у неё были длинные светлые волосы, тонкая талия и красивые ноги. Сам он любил рассказывать о том, что «сначала влюбился в ее стройные ноги, а уж потом — в нее саму». Сам Эрнест выглядел неопрятно: он был в старой рубашке, не очень трезвый, и это не впечатлило Марту.
Его привычки и невежественные манеры послужили для неё поводом написать матери: «Мужчина должен быть великим гением, чтобы вести себя так отвратительно». Марта выросла в семье, где её мама боролась за права женщин. В то время Марта переживала трудный период в жизни: она рассталась с женатым мужчиной, работала в журнале Vogue и писала статьи о Великой депрессии.
Она ушла с хорошей работы в администрации президента и не знала, что делать дальше и кем она хочет быть. Эрнест рассказал Марте, что едет в Испанию снимать документальный фильм и бороться с фашистами. Это вдохновило Марту: она тоже решила поехать в Испанию, чтобы работать военным журналистом.
В 1937 году она приехала в Барселону с одним рюкзаком, $50 в кармане и рекомендательным письмом от одного из журналов. Там в Испании и началась их история не с романтики, а с огня и свинца. Эрнест Хемингуэй, уже знаменитый автор «Прощай, оружие!», приехал в Мадрид как журналист, чтобы писать о войне. Марта Геллхорн прибыла туда же — искать правду среди руин.
Почему женщина, которая видела ад концлагеря Дахау, не смогла вынести жизни с Нобелевским лауреатом? Что скрывалось за фразой Хемингуэя: «Она заставляет меня чувствовать себя живым даже в аду»? Почему Марта Геллхорн предпочла фронтовые окопы роскошной кубинской вилле?
Испания. Любовь под бомбами
Их встреча в отеле «Флорида» стала искрой, из которой разгорелся пожар страсти. Стены отеля хранили следы снарядов, а в баре смешивали коктейли под грохот взрывов. Хемингуэй позже описал это время в романе «По ком звонит колокол», а Марта — в своих военных очерках. Он — 37-летний гигант литературы, грубоватый, с тягой к алкоголю и приключениям. Ей -29.
Она — яркая, независимая, с острым умом и жаждой быть не «тенью великого писателя», а самой собой. Марта носила брюки, курила как паровоз и спорила с Хемингуэем на равных. Это и восхищало, и раздражало его. «Она была как шторм, который нельзя обуздать», — позже скажет он. Здесь Марта увидела лучшие стороны Хемингуэя.
Именно он смог поддержать ее: никогда еще девушка не видела столько крови, жестокости и сцен, от которых становилось дурно. Писатель налил ей крепкого алкоголя и силой посадил за пишущую машинку. Мужественный, опытный и невероятно талантливый, он учил Марту писать, быть жестче и смелее.
Из письма Марты матери (1937): «С Эрнестом здесь всё иначе. Он учит меня видеть войну не как репортёрский материал, а как человеческую трагедию. Мы спорим, работаем, и я не могу отрицать — он заставляет меня чувствовать себя живой даже среди этого ада». Испания стала не только их совместным адом, но и раем. Они ездили на фронт вместе: Марта в джипе, Хемингуэй на мотоцикле.
В перерывах между обстрелами писали статьи, спорили о фашизме и судьбе мира. Ночью, в номере отеля, делились бутылкой вина и страхом смерти. «Мы жили так, будто завтра не существует», — вспоминала Геллхорн.
Репортажи журналистки и ее бесстрашие восхищали коллег и знакомых. Хемингуэй восторженно писал: «Все, что происходит с людьми, о которых она рассказывает, — это правда; кажется, что это происходит с тобой, как будто ты сам — там».
Их страстный роман закрутился очень быстро, прямо на фоне осажденного Мадрида. Но даже здесь проявились трещины. Хемингуэй ревновал к её смелости. Когда Марта отправилась в Барселону без него, он устроил скандал: «Ты хочешь погибнуть, чтобы я страдал?» Она же злилась на его попытки контролировать. «Я не твоя собственность, Эрнест», — бросила она, уезжая на следующий фронт.
И всё же война связала их крепче любых клятв. В 1937 году они вместе попали под артобстрел в Брунете. Марта, раненная осколком в ногу, отказалась эвакуироваться, пока не закончит репортаж. Хемингуэй, в ярости от её упрямства, вынес её на руках из-под огня. «Ты сумасшедшая, но я тебя люблю», — прошептал он. Это был их первый по-настоящему нежный момент.
Оба верили, что республиканцы победят, но поражение в 1939 году оставило горький осадок. Хемингуэй писал: «Испания была нашей общей болью». После войны они переехали на Кубу, но Испания осталась эталоном их страсти. Марта позже вспоминала: «Там мы были равны — он с его ружьём, я с пишущей машинкой».
Куба. Разрыв.
После Испании Хемингуэй вернулся на Кубу, в усадьбу «Финка Вихия», где жил с женой — Полин Пфайфер. Остров дышал жарой и ромом. Эрнест Хемингуэй, с кожей, прожжённой карибским солнцем, стоял на веранде дома, сжимая в руке стакан льдистого дайкири. Дом, как корабль, плыл среди зелени, а вдали мерцала бирюза Мексиканского залива.
Здесь он пытался убежать от призраков войны, от теней прошлых жён, от самого себя. Но тогда он ещё не знал, что Марта Геллхорн — это не побег, а новый фронт.
Марта не исчезла. Она в качестве военного корреспондента писала про советско-финскую войну 1939–1940 годов, а позже побывала в Чехословакии, после чего написала роман «Пораженное поле» про беженцев, вынужденных покинуть родную страну после вторжения Третьего рейха. В 1939 Марта приехала в Гавану, якобы для интервью, а осталась навсегда.
Жена Хемингуэя Полин Пфайфер, понявшая всё с первого взгляда, устроила сцену: «Ты разрушаешь семью, Эрнест!» Когда-то он писал отцу:«Я никогда не разлюблю Полин», но одержимый Мартой, подал на развод. Развод тянулся долго.
Семья Пфайфер отсудила у него солидную денежную сумму. Эрнест и Марта поженились спустя 4 года после знакомства в 1940. За месяц до свадьбы писатель опубликовал роман «По ком звонит колокол», посвященный Гражданской войне в Испании. Книгу он посвятил Марте Геллхорн.
Но к тому времени их отношения уже успели испортиться. Их дни стали пороховой смесью страсти и соперничества. «Ты крадешь мои сюжеты!» — кричал он, когда её заметки о Нормандии затмили его очерки. «Ты крадешь мою жизнь!» — парировала она, зажигая сигарету дрожащими руками.
По ночам, когда москиты пели у окон, они сливались в бою, где любовь была окопом. Он звал её «дочь шторма», она шептала «старик» — намёк на его страх перед немощью. Их отношения не были счастливыми: Марта говорила, что муж сводил её с ума своей ревностью и «непрекращающимися безумными издевательствами». Но Гавана не прощала слабостей.
Он топил ревность в роме, она — в работе. Её совершенно не привлекала та жизнь, которая в её эпоху считалась достойной для женщины и которую вели все предыдущие супруги и возлюбленные Хемингуэя. Она не хотела быть хранительницей домашнего очага. Хемингуэй жаловался своим друзьям: «Она самая амбициозная женщина из всех, что когда-либо существовали».
В конце концов Марта уехала в Европу, чтобы освещать события Второй мировой войны.В конце концов Марта уехала в Европу, чтобы писать новые репортажи с фронтов Второй мировой войны.
Марта Геллхорн была едва ли не единственной журналисткой, которой удалось хитростью попасть на санитарное судно и стать непосредственной свидетельницей высадки союзников в Нормандии в рамках открытия второго фронта. После этого она убедила военных взять её на борт английского бомбардировщика, который должен был бомбить позиции немецких войск.
Также она присутствовала при освобождении концентрационного лагеря Дахау и стала одной из первых, кто описал ужасы нацистских лагерей. Оставленный на Кубе и доведённый до отчаяния Хемингуэй также отправился в Европу, чтобы найти свою жену. Но Марта была в очередной поездке.
Тогда на вечеринке Эрнест познакомился с очередной блондинкой и журналисткой Мэри Уэлш, сразу же заявив, что хочет на ней жениться. После вечеринки и обильного возлияния в компании красивой девушки он возвращался на машине в отель, но не справился с управлением и врезался в цистерну с водой.
Когда Марта нашла его в больнице с забинтованной головой, она лишь рассмеялась над нелепым видом своего героя и сказала: «На войне так себя не ведут». Затем она снова отправилась на фронт. Хемингуэй не смог этого простить. В письме он написал: «Либо ты военный корреспондент, либо женщина в моей постели». Марта выбрала журналистику, а Хемингуэй женился на Мэри Уэлш.
Так закончилась история любви двух талантливых людей. Хемингуэй не оставил жене выбора, и Марта была вынуждена подать на развод. Согласно законам Кубы, всё имущество при разводе переходит оставшемуся супругу, поэтому Марта вышла из этого брака без пишущей машинки.
Но, к сожалению, недолгий брак с Хемингуэем навсегда вписал её в длинный список «жён старины Хэма» и поставил клеймо третьей бывшей жены. Спустя годы она говорила в интервью своим коллегам: «Я была писательницей до того, как встретила его, и я оставалась писательницей в течение 45 лет после этого. Почему я должна быть лишь дополнением к чьей-то жизни?»
До конца жизни у Марты спрашивали о её отношениях с бывшим мужем. Она отвечала, что Хемингуэй — «один из величайших мифов в истории, которые создали сами себя».
Несмотря на расставание с известным мужем, её карьера продолжалась. Войны на Земле не прекращались. Она пережила его на 35 лет. Когда Хемингуэй свел счёты с жизнью в 1961-м, Марта Геллхорн уже писала о войне во Вьетнаме. Её имя навсегда вписано в историю журналистики, но газетные заголовки упорно цеплялись к ярлыку «третья жена Хэма».
Она ненавидела это. Марта Геллхорн вошла в историю журналистики как один из величайших военных репортеров XX века. В 89 лет, потеряв зрение и силу, Марта приняла смертельную дозу таблеток, как когда-то принимала вызовы — без страха.
Её архив — это хроника XX века, написанная кровью, порохом и чернилами. А письма Хемингуэя, полные гнева и восхищения, до сих пор шепчут: «Они могли покорить мир, но не смогли покорить друг друга».
