Женился Валерий Брюсов по расчету. Бывшая гувернантка его сестры 21-летняя Иоанна Рунт, была тихой и заботливой девушкой. Вот идеальная жена для поэта!
Перед свадьбой Брюсов рефлексировал в своем дневнике: «Почему я решаюсь жениться? Одиночество томило, давило. Расходов не будет больше (полагается, что детей не будет). Она покорна, неприхотлива и немножко любит меня (будет любить еще больше, я об этом позабочусь и сумею)».
Роман был безмятежным, без треволнений и ссор; о том, какой будет свадьба, они условились заранее: лучше обойтись без флердоранжа и толпы приглашенных гостей — все это мещанство.
Брюсов и Иоанна Рунт строили планы, а в это время умирала бредящая Валерием, уже чужим женихом, молодая женщина. Ее звали Евгения Павловская. Она умирала от чахотки и любви к нему. Время от времени Брюсов ее навещал, и после одного из таких визитов в его дневнике появилась запись: «Она исхудала безумно, кашляет мучительно, в разговоре теряет нить».
Брюсов был тверд и знал, что отвергнутая им Павловская не годится в жены. Евгения была слишком умна. Брюсов ценил умных дам, но такой жены себе не хотел: это приведет к семейным раздорам. Свое отношение к браку он сформулировал кратко и выразительно: «Я предпочитаю, чтобы со мной было дитя, которое мне верит».
Валерий Брюсов женился в 1897 году, когда ему было 24 года. Евгения Павловская сгорела от чахотки через три месяца после его венчания. Брюсов особо не горевал: его захватила семейная жизнь. Все шло так, как он и предполагал: любящая, верная жена; плодотворная и напряженная работа; приближающаяся слава.
В 1904 году он, уже известный всей России поэт, познакомился с Ниной Петровской, женой петербургского издателя Соколова. Сергей Соколов возглавлял «Гриф» — второе по значению после «Скорпиона» символистское издание. Лидером «Скорпиона» был Брюсов.
Соколов был неромантичен: полноватый и чудовищно бездарный — над его стихами не смеялся только ленивый.
Прошлое у Нины Петровской было путаным, с трагедиями — поначалу она собиралась замуж за видного юриста кадетской партии Маклакова, но брак разладился, и она за неимением лучшего, вышла замуж за своего издателя. Нина в браке заскучала и влюбилась в Бальмонта. В результате этого короткого и несчастного романа они расстались врагами.
Потом она увлеклась Андреем Белым. Нина жить без него не могла, а он поклонялся жене Александра Блока. Их короткую связь с Ниной Белый иронично называл «падение с Ниной Ивановной». Влюбленная и униженная Нина была вне себя… Тут-то они с Брюсовым нашли друг друга.
Брюсов был стройным гибким красавцем: затянутый в черный сюртук, со странным завораживающим взглядом ярких глаз, словно толстой угольной чертой обведенных густыми ресницами.
Валерий Яковлевич знал девять языков, включая древнегреческий и латынь, обладал математическим даром, считался одним из самых знающих литературоведов своего времени. Были у него и более экзотические пристрастия: он увлекался мистикой и старинными заклинаниями.
Брюсов не собирался подбирать брошенную Белым Нину. С Белым его связывали сложные и не всегда добрые отношения. Но почему бы не использовать на нем силу с таким трудом собранных заклинаний и ритуалов? Отчего бы не подчинить себе при помощи Нины его волю?
Валерий Брюсов пообещал Нине Петровской вернуть возлюбленного. Такая перспектива увлекла взбалмошную и уязвленную женщину. Белого, впрочем, он ей не вернул — как Брюсов не старался, заклинания не сработали. Зато Нина влюбилась в него на целых семь лет.
Мечтала ли она развести Брюсова с женой и владеть им единолично? Конечно, да! Все женщины уверены в том, что их любовь сильнее, а жены могут отойти в сторонку. Виновата ли Нина в своей трагедии? Трудно сказать однозначно, но жизнь наказала ее за недальновидность в выборе объекта любви.
Эта связь оказалась не из тех, что приносят тихие радости и вносят приятное разнообразие в размеренную семейную жизнь. Нервная, страстная, непредсказуемая Нина обвила его как плющ, вцепилась намертво, как рыба-прилипала.
Она его приворожила. Брюсов недаром писал ей о преследующем его запахе ее тела. Они путешествовали вместе, встречались при каждом удобном случае.
Связь оказалась долгой, бурной, обсуждаемой в московском литературном мире. Только Иоанна Матвеевна предпочитала ничего не замечать. Она была уверена, что Брюсов, как бы не повернулось дело, от нее не уйдет.
Любовь с Ниной продолжалась, тяжело переваливаясь через скандалы. Брюсов писал «Огненного ангела», исторический роман, где собирался вывести себя, Белого и Нину — под именем Ренаты.
Все продолжалось до тех пор, пока он не поставил точку в романе, убив свою героиню. Когда исторический роман был дописан, начал задыхаться их с Ниной роман, уже порядком к этому времени истрепавшийся и надоевший.
И тут Брюсов понял, что такое любовь Нины: отделаться от нее невозможно. Когда он заговаривал с ней, что пришла пора расстаться, Нина начинала умирать — не ела по нескольку дней, не разговаривала, лежала, отвернувшись к стене и глядя в одну точку…
При встречах она устраивала страшные скандалы, метала в Брюсова стулья и лампы, «словно ядра из баллисты», а потом и вовсе пристрастилась к морфию.
Любовь агонизировала. Кульминация наступила 14 апреля 1907 года в Малой аудитории Политехнического музея, где Брюсов читал лекцию. Нина пришла туда, спрятав в муфте брюсовский подарок — маленький бельгийский браунинг.
Брюсов закончил выступление и спустился с эстрады. Нина протиснулась между публикой и направила пистолет на него: щелкнул курок, но браунинг дал осечку.
Валерий точным движением перехватил руку Нины и направил вверх, вырвал оружие, спокойно взял под руку невозмутимую жену и направился к выходу. Пистолет Брюсов оставил себе. Вечером он опробовал браунинг: и тот выстрелил в стену. Так закончилась их связь с Ниной.
В 1911 году Нина уехала за границу. Она была нездорова, рядом в купе были врач и ее сестра. У Нины были расшатаны нервы. Брюсов с Владиславом Ходасевичем приехали проводить ее на Александровский вокзал. На столике стояла бутылка коньяка. Валерий и Нина пили коньяк и плакали, понимая, что расстаются навсегда.
Вскоре жизнь пошла по старой, наезженной колее. Брюсов по-прежнему играл видную роль в литературном мире, его слава росла, восторженные барышни досаждали письмами. Одна из них была необыкновенно мила…
Надя Львова принесла свои вирши в журнал «Русская мысль», где Валерий Яковлевич заведовал литературно-художественным отделом. Он опубликовал ее стихи, а потом помог напечатать небольшой поэтический сборник. Начался небольшой льстивший обоим флирт.
Львова была на восемнадцать лет моложе, застенчивой, очаровательной, немного скованно-угловатой, но обладала хорошим характером, и окружающие ее любили.
Элегантный красавец Брюсов произвел на Надю сильное впечатление: в свои двадцать лет она влюбилась в него безоглядно.
Позже Брюсов оправдывался говоря, что он вообще-то не хотел, это она сама, мол, повела себя настойчиво, а он, как интеллигентный человек, не мог не ответить на искреннее девичье чувство… но — сопротивлялся изо всех сил. Даже, когда они оставались ночью вдвоем, то вели себя «как брат и сестра».
Но они сошлись. Их отношения продлились недолго — с 1911 по 1913-й годы. Брюсов и Львова были очень разные по темпераменту и психотипу, это стало ясно уже в начале их взаимоотношений.
Для Брюсова это был очередной проходной роман, а для Надежды любовь на всю жизнь. Умная и чувствительная девушка, к тому же глубоко и сильно любящая, она ожидала от Брюсова того же накала чувств, что испытывала сама. Он же просто увлекся молодостью и свежестью, к тому же разводиться с женой, как настаивала Надя, он вовсе не собирался.
Поняв, что отношения зашли в тупик, Брюсов решил дать попятного, но Надя Львова — это не Нина Петровская. Это с Ниной Брюсов миролюбиво расстался под выпитую на двоих бутылочку коньяка в вагоне поезда. С Надей это не прошло. Для нее нет любви — нет жизни.
26 ноября 1913 года Надежда Львова застрелилась. По иронии судьбы выстрел был произведен из того же браунинга, из которого Нина Петровская. Отобранный револьвер Брюсов позже почему-то подарил Надежде. Рука судьбы?
…Снег, холод, слякоть, Миусское кладбище. На похороны приехали из Подольска родители Нади — «старые, маленькие, коренастые, он — в поношенной шинели с зелеными кантами, она — в старенькой шубе и в приплюснутой шляпке».
Вмиг состарившиеся родители Наденьки поддерживали друг друга под руки, жали руки и благодарили трясущимися губами пришедших проводить Надю.
Мать Нади рыдала в голос, отец изо всех сил крепился, брат Александр, лицом похожий на сестру, старался сохранять невозмутимость. Надя лежала в белом гробу в белом платье, ее губы были слегка полуоткрыты, словно она хотела что-то сказать, но не успела…
Перед тем, как закрыть гроб крышкой, брат наклонился к Наде и «долго целовал ей лицо и простреленную грудь». На могильном камне была написана эпитафия — строчка из Данте: «Любовь, которая ведет нас к смерти».
Многие считали Брюсова прямым виновником гибели девушки. Как говорил поэт Владислав Ходасевич (а Надя ему нравилась): «Брюсов всю жизнь любопытствовал женщинам. Влекся, любопытствовал и не любил. Было все: и чары, и воля, и страстная речь, одного не было — любви».
Валерий Брюсов малодушно не пришел на похороны. Он был так потрясен смертью Нади, что немедленно уехал из Москвы в Петербург, а затем в санаторий под Ригой, в котором пробыл почти полтора месяца… Писал письма жене, искал у ней сочувствия. Иоанна Матвеевна успокаивала его и утешала.
Из предсмертного письма Надежды Львовой, адресованного Брюсову, но попавшего в полицию… Быстрые, неровные, обрывистые строчки:
«У меня уже нет сил смеяться и говорить тебе, без конца, что я тебя люблю, что тебе со мной будет совсем хорошо, что не хочу я «перешагнуть» через эти дни, о которых ты пишешь, что хочу я быть с тобой. Как хочешь, «знакомой, другом, любовницей, слугой», — какие страшные слова ты нашел. Люблю тебя — и кем хочешь, — тем и буду.
Но не буду «ничем», не хочу и не могу быть. Дай мне руку, будь со мной, если успеешь прийти, приди ко мне. А мою любовь — и мою жизнь взять ты должен. Неужели ты не чувствуешь [одно слово неразборчиво] этого. В последний раз — умоляю, если успеешь, приди. Н.»
Мне хочется плакать под плач оркестра.
Печален и строг мой профиль.
Я нынче чья-то траурная невеста…
Возьмите, я не буду пить кофе.
Мы празднуем мою близкую смерть.
Факелом вспыхнула на шляпе эгретка.
Вы улыбнётесь… О, случайный! Поверьте,
Я — только поэтка.
Слышите, как шагает по столикам Ночь?..
Её или Ваши на губах поцелуи?
Запахом дышат сладко-порочным
Над нами склонённые туи.
Радужные брызги хрусталя —
Осколки моего недавнего бреда.
Скрипка застыла на жалобном la…
Нет и не будет рассвета! (Надежда Львова)
Через месяц после самоубийства сестры Александр Львов прислал Брюсову письмо, где было написано:
«Милостивый Государь, Валерий Яковлевич, надеюсь, что судьба не столкнет меня с Вами на какой-либо дороге, так как для меня слишком была бы тяжела встреча с человеком фразы (и только фразы), человеком, не сдерживающим данное честное слово, человеком, взявшим душу Нади и убившим ее».
Огромная и страстная любовь к Брюсову испепелила и Надежде и Нине сердце. Что эти девушки находили в Брюсове, чем он их волновал, чем заманивал, как внушал им любовь, страстную, жертвенную, безоглядную, сильнейшую? Вероятно, любовь и впрямь слепа, если они могли так жестоко обмануться в избраннике!
В статье Владислава Ходасевича «Брюсов» есть такие строки:
«… Он не любил людей, потому что, прежде всего, не уважал их. Это, во всяком случае, было так в его зрелые годы… В эротике Брюсова есть глубокий трагизм, но не онтологический, как хотелось думать самому автору, — а психологический: не любя и не чтя людей, он ни разу не полюбил ни одной из тех, с кем случалось ему «припадать на ложе».
Женщины брюсовских стихов похожи одна на другую, как две капли воды: это потому, что он ни одной не любил, не отличил, не узнал. Возможно, что он действительно чтил любовь. Но любовниц своих он не замечал… Он любил литературу, только ее. Самого себя — тоже только во имя ее…»
С Брюсовым потом случилось невероятное: поэтический дар стал уходить, поздний Брюсов писал все хуже и хуже. Он все также хотел быть первым и принял советскую власть. Возглавил названный его именем литературно-художественный институт, учил, преподавал, воспитывал молодых поэтов.
Его квартира в доме на Первой Мещанской была завалена черновиками, к нему постоянно приходили новые люди, от него многое зависело. Но музыка таланта ушла. Смерть, пришедшая к нему в 1924 году, была скорее избавлением.
Нина Петровская пережила его на четыре года. Она осталась за границей и после революции и страшно бедствовала, занималась переводами. В эмиграции Нина перешла в католичество и приняла имя Рената, под которым Брюсов вывел ее в «Огненном ангеле».
Ее сестра, с которой Нина уехала за границу, умерла в январе 1928 года. Нина закрылась в комнатке дешевого французского отеля и отвернула газовый кран…
Иоанна Матвеевна Брюсова пережила их всех на целую эпоху. Она скончалась в 1965 году и до самой смерти хранила поэтическое наследие мужа. Она подготовила и отредактировала ряд изданий его поэзии и прозы, опубликовав в том числе и ранее неизданные произведения мужа.
Среди прочего ею были подготовлены к печати дневники Брюсова за 1891-1910 годы, причем из них были исключены многочисленные записи, связанные с любовными и интимными переживаниями молодого поэта. В одном Брюсов не ошибся — Иоанна Матвеевна была идеальной женой.
