Георгий Штиль: «Кино – самое прекрасное, что было у детей в годы войны»

Как хороши, что есть у нас такие актеры, как Георгий Антонович Штиль. 91 год ему, а он и в кино снимается, и на театральной сцене выступает.

Штиль не только талантлив, но и знает столько про актеров, кино и театр ХХ столетия, что энциклопедию написать можно. А еще он знает, что такое настоящее искусство – ведь он много лет работал с руководителем БДТ Георгием Товстоноговым.

Не так давно Георгий Антонович пришел в программу «Линия жизни» на телеканале «Культура» и рассказал о своих первых шагах на сцене. А какое у него образование! Нашего современника в институте взяла на курс актриса Елизавета Ивановна Тиме, которая была главной актрисой Пушкинского театра еще до Первой мировой войны.

Много всего интересного рассказал Георгий Штиль в той передаче.

ПРОЙДИТЕ НЕМЫСЛИМЫМ ШАГОМ

— Какой палец главный? Все главные. Так и у меня: все роли – главные. Потому что, когда автор пишет какую-то пьесу, или рассказ, он всегда отдает свой талант главным героям, а окружение вокруг этого героя помогает ему.

Я всегда, когда приходил в театр подходил к расписанию, и я всегда снизу вверху смотрел, потому что знал, что моя фамилия в конце. В «Горе от ума» моя роль – полковник на балу. Царский полковник пришел и там он даже ни одного слова не говорит. Он выходит с угла сцены, проходит к княгине, целует ей руку.

Спросил у Георгия Александровича Товстоногова: «Как мне сделать роль более яркой?». Он говорит: «Жора, не знаю даже, ну, пройдите немыслимым шагом». Я целый день думал, как мне пройти по сцене «немыслимым шагом».

И посмотрел какой-то фильм, где показывали немецкий парад. И в начале парада идет полковник, и шел он немыслимым шагом. Не идет, а летит, почти не касаясь земли. И я так ходить по сцене в своей роли. И всегда были аплодисменты.

Такие роли играть очень трудно, все время думаешь, как сделать лучше, чтобы не было никакого наигрыша. А таких ролей было много.

КИНО – САМОЕ ПРЕКРАСНОЕ, ЧТО БЫЛО У ДЕТЕЙ

— Родился я в семье обрусевших немцев. Но мое воспитание не отличалось от воспитания других мальчишек. Я такой же дворовый мальчишка, как и в Москве на Арбате. Мы всегда помогали дворникам. Даже, когда началась война, мы все таскали песок на седьмой этаж, кололи дрова, пилили.

Я застал блокаду, почти три месяца. Нами руководили девушки, которые были пионервожатыми. Они были постарше, им было от 15 до 17 лет. Они уже гасили бомбы, потому что немцы хотели сжечь Ленинград. Ну, знаете, когда мальчишки, война.

А помните фильм «Три танкиста» с Николаем Крючковым. Мы по 10, по 15 раз смотрели, потому что телевидения не было тогда, поэтому кино – самое прекрасное, что было у детей.

Мы в кино сидим, смотрим, заканчивается картина, выходишь, и хочется обратно. Я первый класс окончил в 1941 году. Началась война, но мы еще до нее копали окопы на нашем стадионе.

Мои родители были простыми интеллигентными ленинградцами. В 1920-х годах мой двоюродный дедушка во время раскулачивания пригласил маму и папу. И они приехали. Отец паровоз водил, а, когда приехал в Ленинград, поступил в железнодорожную академию. Стал инженером.

РЕБЯТА, ДАВАЙТЕ В БДТ

— Я сначала поступил во МХАТ, но мне не понравилось. Позвонил в Ленинград своей учительнице, которая вела у нас самодеятельность. Она сказала: «Приезжай, тут интересная женщина берет курс – русская драматическая актриса и театральный педагог Елизавета Ивановна Тиме. Это ведущая актриса Пушкинского театра в 1910-1912 годах.

Я приехал в Ленинград и поступил, потому что в первый раз списывал сочинение со шпаргалки, какую пьесу Маяковского. Меня застукали, поставили «три». Но, так как шел как мобилизованный из советской армии, то получилось пройти вне конкурса по предметам, кроме основных. А по основному у меня было пять с плюсом.

Когда мы оканчивали курс, решили все поехать в Петропавловск на Камчатке. Там не было русского театра. У нас педагог был Игорь Олегович Горбачев. Шикарный артист тогда Пушкинского театра. Потом он стал главным режиссером этого театра.

Он говорит: «Ребята, давайте в Большой драматический театр». Мы понимали, что туда попасть было невозможно. Потому что, мы ходили туда бесплатно смотреть спектакли. Студенты в БДТ всегда бесплатно ходили. Конечно, артисты там были исключительные. Еще кое-кто и сегодня остался.

У НАС ДИКТАТУРА, НО ДОБРОВОЛЬНАЯ

— Я еще на первом курсе задумал то, что буду играть на показе. И вот мы с Горбачевым пришли в БДТ на показ. Я шел с трубой, играл трубача. И мы с Иваном Краско делали номер. И показались. Георгию Александровичу и всей труппе очень понравилось. Товстоногов говорит: «Жора, мы вас берем». А я заплакал, потому что даже не мечтал попасть в такую труппу.

Краско было 30 лет, а мне было 29. И мы пришли, все к нам нормально относились. Я был самым счастливым человеком, когда попал в эту труппу. У нас был маленький зальчик, где мы всегда собирались, где нас представляли, как актеров, когда мы поступали.

Мы разбирали спектакли. Кто-то что-то предлагал. Возникала какая-то пьеса, если Георгию Александровичу нравилось, все равно ставили. Один раз только мы все «против» высказались, и он говорит: «Хорошо, не будем ставить». Он всегда советовался с труппой. Последнее слово было за ним. Он говорил: «У нас диктатура, но добровольная».

ЖОРА, ПОСМОТРИТЕ НА СЕБЯ В ЗЕРКАЛО

Когда я впервые в БДТ увидел спектакль, у меня было ощущение, что там божественные люди играют. Павел Луспекаев – немыслимый артист. Такие рождаются раз в тысячу лет. Владислав Стржельчик, Татьяна Доронина, Анатолий Кузнецов. Ты сидишь в зале и каждое слово, каждое слово ловишь. Я считаю, что, когда люди сидят и переживают, это самое главное.

Когда мы с Иваном Краско пришли в театр, то не пропускали ни одной репетиции, даже, если не заняты были. Тогда все получается, как в жизни. И вот сидим, смотрим, как репетируют Доронина, Лебедев. И нужен еще кто-то, поступающий в студию. А его нет, драматург не прописал. Мне говорят – выучи какую-нибудь басню, я говорю, что никаких проблем.

Обдумал, и говорю: «Георгий Александрович, а можно я прочитаю монолог Чацкого?». Он говорит: «Жора, идите и посмотрите на себя в зеркало». Через три минуты он меня вызывает и говорит: «Прочитайте». Он понял, что это смешно будет, ну, какой из меня Чацкий. У нас Чацкого играл Сергей Юрский просто великолепно.

Оцените статью
Георгий Штиль: «Кино – самое прекрасное, что было у детей в годы войны»
«Ефремов легко расправлялся даже с теми, кто был ему предан»