Это испитое лицо вызывало у нее чувство брезгливости. Утром Саша обязательно будет громко бранить прислугу, жену, топать ногами, а потом, к вечеру, опять укатит со своими друзьями.
Определенно, семейная жизнь Сушковых не задалась. Анастасия Павловна, урожденная княжна Долгорукова, начала ронять слезинки уже на второй год своего замужества. Но всё было поздно. Она сама разрушила свою жизнь.
Воспоминания нахлынули на нее: вот красивый дом отца с белыми колоннами. Вот и он сам, в кресле, за большим дубовым столом что-то сосредоточенно пишет… Настя Долгорукова и сама обожала писать! Она сочиняла стихи и великолепно переводила Байрона. Тетради с переводами потом заботливо сохранила английская гувернантка, а после передала их Настиной дочери.
— И чего же тебе, голубушка, не хватало? – Печально произнесла Настя, глядя на себя в зеркало.
Она и сама не могла сказать. В Москве ее назвали «Прекрасная Долгорукова» и прочили ей блестящий брак с князем Гагариным. У Долгоруковых всего было вдоволь, а уж на младшую, очаровательную Настю, просто надышаться не могли. В белом кисейном платье, перехваченном широкой атласной лентой, со свежими цветами в чуть припудренных волосах, она появилась на своем первом светском балу зимой 1809 года и обворожила всех.
— Не спеши, дитя. – Говорил отец, когда Настя, мечтательно улыбаясь, наутро спускалась к завтраку. – Выбрать кавалера – дело простое. Выбрать мужа – куда сложнее.
Как случилась, что орбита этой восходящей звезды пересеклась со скромным путем дворянина Александра Васильевича Сушкова – бог весть. Говорили, что кто-то из друзей прихватил его на губернаторский бал, где он и встретил княжну.
Сушков был персоной незначительной – без титула, без денег, без внятных перспектив. Его единственным заметным достоинством было красивое лицо и военная выправка. И этого оказалось достаточно, чтобы княжна влюбилась…
Отец-князь был категорически против. Отдавать дочь за этакого простака! А Настя словно помешалась от охватившего ее чувства. Клялась, что выпрыгнет из окна, что повенчается тайно…
Брак состоялся против княжеской воли. Долгоруков не препятствовал, но и благословить свою дочь не спешил. Хмурый, разом постаревший, выделил для Насти долю, чтобы семья не бедствовала. Но с той поры не стремился общаться с Сушковыми.
То, что она была для Саши ценным трофеем, Настя поняла довольно-таки быстро. Этот человек жил так, словно у него никогда не было жены. Позволял себе буйства, азартные игры и гулянья до утра. А Настя? Ее дело – ждать у окна.
«Когда ему везло в картах, он делал себе ванны из игристого и выкидывал деньги горстями из окна, а когда не шло – он ставил на карту не только последнюю копейку, но до последнего носового платка своей жены», — писал о нем современник.
Сушков нигде не мог задержаться подолгу. Умудрялся влипать в скандалы везде, где оказывался. Поэтому молодая семья часто переезжала с места на места – из Москвы в Петербург, потом в Пензу, потом в имение Знаменское… Паковать вещи и собирать детей (у Сушковых родились две девочки) стало обычным делом.
Но каждая выходка Саши заставляла его супругу сходить с ума от тревоги: ну сколько же можно? Она стала болеть. От этого своего нездоровья и неустроенности их с мужем жизни, Настя попросила свекра присмотреть за дочерями.
Почти три года Катя – старшая девочка – прожила в Симбирске у бывшего губернатора Сушкова. Лиза была младше, почти ничего не понимала.
Наконец, они осели, обосновались. Забрали дочерей. Но и тут Сушков остался верным себе: не мог прожить и недели, чтобы с кем-то не поссориться или не проиграть в карты. Шел 1820-й год, и его жена не выдержала.
— Я ухожу, Саша. – Холодно проговорила она.
— А я тебе не отдам детей. – Сощурив глаза, ответил Сушков.
Настя считала эту угрозу пустой. Александр Васильевич Сушков был отцом номинальным. Казалось, он с трудом отличает Катю от Лизы, и уж точно не помнил, когда их именины. Ни подарков девочкам, ни заботы по отношению к ним, ничего подобного в его жизни не было.
Поэтому бывшая княжна Долгорукова уверилась – пройдет немного времени, и она легко заберет дочерей. Не оставлять же их с таким отцом!
Но Сушков уперся. Теперь его жизненным принципом был один: «Главное – отомстить жене!». Очевидно, что девочки его не интересовали. Любви к ним он не испытывал ни капли. Заниматься их воспитанием не желал. Но он старательно, почти маниакально, ограждал их от всякого общения с матерью.
Когда Настя приехала повидать дочерей, им не позволил спуститься вниз. Из своей комнаты Катя кричала: «Мама, мама!», а рыдающая мать отвечала ей с первого этажа. Прислуга вытирала слезы, но не смела ослушаться хозяина. В следующий раз Сушкову просто не пустили на порог: «Не велено!».
Она писала письма Саше, в которых просила, умоляла, угрожала…. А он бросал эти бумажки в огонь. Слезы жены веселили его. Он мстил – совершенно нелепым образом – за то, в чем был повинен сам!
Дочери, в конце концов, были отправлены Сушковым к его сестре. Мария Васильевна Беклешова обожала племянниц и очень жалела их бедную мать. Вот она-то и стала понемногу разрешать Анастасии Павловне приезжать к девочкам.
Встречи были недолгими, редкими, все боялись, что об этом узнает Сушков. Но он опять был увлечен своей беспутной жизнью… Однажды тётушка так расхрабрилась, что позволила матери забрать дочек на целый месяц…
Младшую, Лизу, вскоре пристроили в Смольный институт. Анастасия Павловна навещала ее и там, но со временем ей было все сложнее это делать: ее болезнь обострилась. Сердцебиение было таким сильным, что бывшая княжна проводила недели в своих покоях, никуда не выходя. Врачи считали, что это может повредить ей.
Сироты при родных родителях – Катя и Лиза – горевали по матери, с которой их так жестоко разлучили. Отец практически не появлялся, ведь он выполнил свое обещание – отомстить жене.
В мае 1828 года Анастасия Павловна приехала навестить свою родственницу, княгиню Трубецкую. Они собиралась обсуждать грядущий выход в свет юной Кати – той исполнялось шестнадцать лет.
— Моих ошибок она повторить не должна. – Говорила Сушкова.
А ночью 14-го мая ее не стало. Дебют Екатерины Сушковой ее мать так и не увидела…
Об этой девушке, о Екатерине Сушковой, вы наверняка слышали – она та самая, чья жизнь пересеклась с судьбой поэта Лермонтова. История вышла некрасивая, ее много раз описывали современники… У Сушковой расстроилась предполагаемая свадьба с человеком знатным и богатым, и не последнюю роль в этом сыграл Михаил Юрьевич.
В 1838 году Катя всё-таки вышла замуж за дипломата Хвостова. Вышла замуж и Лиза, младшая дочь Сушковых.
А сам «герой»? Тот, что хотел мстить своей жене? Его буйный нрав привел его в острог, где он и закончил свою бессмысленную жизнь в 1831-м году. Никто особенно не горевал о нем, и уж тем более, его дочери.
