«Еще одетая?» — удивился солдат. Эйви покраснела до корней волос. Сестры-крапивницы сказали, что ей нужно отнести служивому корзинку со свежими кабачками, но никак не… Чего же он хочет от нее?
Девушка, глотая слезы, принялась расшнуровывать платье. Солдат смотрел усмехаясь, покручивал желтый от табака ус.
«Давай, давай, — торопил он. — Нешто помочь тебе?».
Началось все в 1845 году. Плохой был год. Летом дожди шли бесконечной чередой. Сегодня дождь, завтра дождь. На ростках картофеля появились черные пятна. Крестьяне уже знали, чем это грозит. Мало будет картофеля осенью.
А картофель для Ирландии середины XIX столетия — это основной продукт. Нет картофеля, так что же есть крестьянам? Хлеб? Но и хлеба нет, ведь пахотные земли крупные землевладельцы-лендлорды давно отдали под пастбища.
Надежда оставалась на то, что удастся зиму пережить на старых запасах, а лето 46-го года будет лучше. Эйви Бакли в тот страшный год исполнилось 15 лет. Ее родители были крестьянами, и отварная картошка в мундире в семье Бакли всегда стояла во главе стола. Иной раз, кроме картошки на столе ничего больше и не было.
Зиму пережили тяжело. Двое из четверых детей Бакли скончались — младшие девочки-близняшки так ослабели, что не пережили суровую пору.
Вся надежда была на новый урожай. Картофель был необходим, как воздух.
Но надежды крестьян не оправдались. Фитофтороз снова поразил картофель. Теперь уже всем стало понятно, что страшный голод в Ирландии неизбежен. Британский премьер Роберт Пиль в спешном порядке приказал закупать где только возможно кукурузу для ирландцев — но где взять столько кукурузы, чтобы накормить целый народ? Капля в море.
Отправляя в Ирландию кукурузу, Британия, тем не менее, не отказалась от своих «законных прав»: от ирландских фермеров по-прежнему требовали экспорта овощей, бобовых, рыбы, мяса на Туманный Альбион. В 1846 году из-за голода, вызванного неурожаем картофеля, а также из-за политики британских властей, смертность в Ирландии начала стремительно расти.
В 46-ом году семья Бакли потеряла еще одного ребенка, и кроме Эйви у ее родителей никого не осталось.
Ситуация, между тем, становилась все хуже. Крестьяне покидали свои дома, уходили в город, где устраивали голодные бунты, брали приступом пустые булочные, где и мышке нечем было поживиться.
Самым страшным годом ирландской трагедии, названной историками Великим голодом, стал 47-й. На этот раз фитофтороз не поразил картошку, но из-за скудных запасов семенного картофеля, не удалось засеять даже пятой части обычных посевных площадей. Урожай был собран маленький, кроме того, в 47-ом случилась особо холодная зима, а также на Ирландию обрушилась эпидемия тифа.
Ирландцы массово бежали из страны, в основном, в Новый Свет. Везли мужчин и женщин в Америку на так называемых «гробовозах» — старых кораблях, которые раньше использовали для перевозки африканских рабов. На таких посудинах смертность достигала 30%.
Мать Эйви умерла еще в конце 46-го года, а в мае 47-го не стало и ее отца. 16-летняя девушка осталась совершенно одна посреди объятой бедствием страны.
Что было делать бедной Эйви? Куда податься? Остаться дома она не могла — это верная гибель.
Эйви отправилась в город Нейс в графстве Килдэр. Там, согласно закону о суповых кухнях, она получала в день плошку супа. Но в сентябре власти отменили закон, и помощь голодающим была возложена на местные благотворительные организации.
Бедняки из промышленных районов, по сути дела, были лишены последней ниточки, связывающей их с жизнью.
Эйви собиралась покинуть Нейс и отправиться в Дублин, но, ночуя в ночлежке, подслушала разговор двух старух. Те вздыхали, что будь они молодыми, непременно подались бы на Карраг в общину крапивниц.
Эйви знала, что Карраг — это равнина неподалеку от Нейса, на которой расположен военный лагерь. Но кто такие крапивницы?
Девушка, конечно, была в курсе, что крапивники — это маленькие птички, которые вьют гнезда на земле. Но не про птичек же говорили старухи…
И Эйви решила отправиться на равнину Карраг, благо, это было не так уж и далеко, и сил ей должно было хватить.
Крапивницами Каррага называлась община женщин в Ирландии, расположенная рядом с военным лагерем Каррага. Большинство крапивниц стали сиротами в результате Великого голода.
Крапивницы добывали себе пропитание, оказывая услуги солдатам из лагеря. Военным, несмотря на голод, выделялся и продовольственный, и денежный паек, и, в каком-то смысле, они были самой благополучной социальной группой в те годы.
Женщины из общины жили в землянках, накрытых кустами дрока и очень похожих на гнезда крапивников. У многих из них были дети от солдат из лагеря. Хозяйство вели совместно: деньги, продукты, вещи, жилье и даже дети считались общим имуществом.
Самые красивые и востребованные девушки были главными добытчицами крапивниц, их в общине очень ценили. Красавицы получали значительно больше продуктов и денег, чем другие крапивницы.
Вот в такую общину и пришла Эйви Бакли. Крапивницы сразу оценили «потенциал» девушки: да, худовата, но высокая, глазастая, с копной светлых волос. Отмыть, откормить — и будет красавица.
Так и сделали. Вскоре Эйви впервые отправилась в лагерь Карраг, где пользовалась большим успехом и принесла в общину немало еды и денег.
Жизнь Эйви потекла размеренно. Те крапивницы, что были малоинтересны солдатам, занимались грязной работой: выращивали овощи, разводили огонь, стирали. Эйви и несколько ее красивых подруг должны были, в первую очередь, поддерживать свою красоту. Хотя им тоже приходилось трудиться: нянчить детей, вязать одежду на продажу.
Руководство лагеря Карраг заботилось об общине. Благодаря армии женщины всегда были снабжены пресной водой, им разрешено было покупать и продавать вещи на лагерном рынке.
В Нейсе крапивниц осуждали, называли их общину гнездом порока. Власти города не желали учитывать, что именно подтолкнуло женщин на такой образ жизни.
Критика стала раздаваться все громче и громче с 1849 года, когда картофель уродил, голод в Ирландии минул, и страна стала возвращаться к нормальной жизни.
Тем не менее, лагерь крапивниц продолжал существовать. В 1857 году в газете The Times была опубликована заметка пресвитерианского капеллана, пожаловавшегося на гнездо порока рядом с лагерем Карраг. Священник заявил, что крапивницы разносят опасные болезни и, в целом, эта ситуация является богопротивной.
С капелланом согласился автор статьи в «Британском медицинском журнале», описавший женщин Каррага как безнравственных лентяек и, к тому же, воровок.
В 1867 году в общину прибыл журналист Джеймс Гринвуд, описавший образ жизни крапивниц. Статья Гринвуда была, скорее, сочувственной. В отличие от своих предшественников он указал на причины, приводящие женщин на равнину Карраг — нищету, голод, бесправие.
Также Джеймс сообщил, что некоторые крапивницы вступили в гражданский брак с солдатами и верят, что, выйдя в отставку, служивые с ними обвенчаются.
Статья Гринвуда вызвала брожение в обществе и последующую реакцию со стороны властей. Был принят так называемый Закон Карра, согласно которому была создана специальная «закрытая больница» для лечения женщин с «дурными болезнями». Туда-то и переправили всех крапивниц вместе с их детьми.
К счастью, Эйви Бакли этого уже не застала. Еще в 1850 году в нее без памяти влюбился офицер и, оставив службу, женился на молодой женщине, после чего пара эмигрировала в Новый Свет.
В Америке у Эйви родилось трое детей, и она жила вполне счастливо, стараясь не вспоминать, что ей пришлось пережить в детстве и в юности.
Так сложилась судьба женщины, которая потеряла всю семью из-за голода, стала крапивницей, но в итоге обрела свое женское счастье.
