— А ты ведь дьявол… в ангельском обличье, — задумчиво произнёс Александр Кайдановский, наблюдая за Олесей.
Дочери Нины Руслановой Олесе Рудаковой было восемь лет, её мама дружила с Кайдановским, а девочка испытывала к дяде огромный интерес — ведь он был таким странным и таинственным. Как-то Русланова привела Олесю в его знаменитую коммуналку на Поварской, и второклассница в восхищении рассматривала комнату с высоким чёрным потолком.
— Почему он вдруг такое сказал? — удивлялась Рудакова много лет спустя в интервью. — Ведь я не шалила, ничего не разбила, не капризничала. До сих пор не могу понять, что он хотел этим сказать? Наверное, поэтому я в него влюбилась, и моя детская любовь граничила с ненавистью.
Олеся не вспоминала, как в 1994 году в семнадцатилетнем возрасте оказалась на скамье подсудимых, организовав собственное похищение. Её родители за четверо суток её отсутствия испытали эмоции, какие не пожелаешь и врагу: они были уверены, что дочь в руках головорезов, способных на всё, и что они там с ней вытворяют, неизвестно. Лишь бы осталась жива!
Интересно, что тогда разглядел в малышке Кайдановский?
«Да зачем родичи вообще нужны, глупые, отсталые, кормят, и ладно!»
Олеся уже в садике находилась на пятидневке, но никогда не стенала по этому поводу.
— Ничего страшного в таком садике нет, — вспоминала она. — Детство было счастливым, папа водил на акробатику, я училась в музыкальной школе, мама с раннего детства по возможности возила меня на съёмки. В три с половиной года я снялась в кино! Постарше снялась ещё пару раз и купила фотоаппарат «Смену»!
Школа, в которую отдали Олесю, находилась рядом с домом, семья жила тогда в маленькой двушке на Арбате.
— Всегда у нас были гости! Сколько себя помню, спала на раскладном кресле, а на моей кровати лежали гости валетиком. Столы стояли буквой Т всегда, у нас вечно кто-то и дневал, и ночевал, только в перестройку стало сложно принимать гостей.
Родители всё время гуляли, им некогда было мной заниматься! И хорошо. Одно дело, когда ваше призвание быть матерью, а мама — прекрасная актриса, её призвание — кино, театр.
Рудакова так рассказывала о детстве, словно мама и папа никогда не разводились. Но Нина Русланова и Геннадий Рудаков (он окончил физико-математический факультет МГУ, а позже работал на военном заводе), поженившись в 1969 году, разошлись в 1979-м, когда Олесе было три года. Правда, тот развод был фиктивным ради получения жилплощади.
Однако, Нина и Геннадий всё-таки расстались через год-другой, потому что по воспоминаниям Олеси, когда ей было 5 лет, у неё появился отчим Рафкат Габитов, работавший оператором на «Мосфильме».
Однако, отношения Руслановой с бывшим мужем остались очень тёплыми, она всю жизнь с ним дружила и советовалась по каждому вопросу. Тот женился, но дочь была одна на две семьи, в новом браке у Рудакова детей не появилось.
— Когда у меня начался переходный возраст, я специально ссорила родителей! Стравливала, врала, — вздыхала Рудакова. — Но я так хотела, чтобы они снова сошлись! Это с одной стороны, а с другой, моя подростковая дурь твердила мне: да зачем родичи вообще нужны, глупые, отсталые, кормят, и ладно!
И постепенно этот бунт разросся.
— Я трепала родителям нервы постоянно, не звонила, пропадала, — вспоминала Олеся. — Как-то рванули к подружкиной бабушке в Белоруссию. Нас «с собаками» разыскивали, а когда стало известно, где мы, ломанулись в Прибалтику к другой бабушке подруги.
Наш след обнаружили и там, и вот мы уже на Украине у бывшей одноклассницы. Четыре месяца были в бегах!
Наконец девочка кое-как окончила школу, хотя её хотели оставить на второй год, и устроилась продавцом. Учиться тогда она не хотела, хотя родители уговаривали получить высшее образование.
Сам Рудаков в наступившие 90-е занялся бизнесом, и дела у него шли весьма неплохо, хотя приходилось нелегко, бандиты чувствовали себя хозяевами жизни, и таких поднявшихся бизнесменов шантажировали, вымогали деньги, да и просто убивали.
Русланова с больным сердцем четыре дня лежала дома в полуобморочном состоянии, пока Рудаков собирал деньги для выкупа
И вот наступило страшное для Руслановой и Рудакова 1 декабря 1992 года. Они забеспокоились и начали перезваниваться, выясняя, где дочь. Ночевать девушка не пришла, следующие сутки Геннадий обзванивал больницы и морги, а 3 декабря написал заявление о пропаже дочери.
— Ты Рудаков? — прозвучал в телефонной трубке грубый мужской голос.
— Да, слушаю.
— Гони деньги, иначе Олесю посадим на иглу! Она у нас. Вернётся живой, если завтра принесёшь 30 тысяч долларов.
Похититель назвал место и время встречи, затем в трубке раздались гудки, а потрясённый отец схватился за сердце. Но надо было торопиться… Таких денег у Геннадия не было, он наскрёб тысячу долларов и в назначенный час передал их бандиту со словами, что отдаст остальное при следующей встрече, как только увидит, что Олеся жива.
Рудаков оторопел, увидев похитителя, это был, по его словам, не матёрый урка, которого он ожидал увидеть, а щуплый мозгляк, совсем юнец в маске. Отец сразу же побежал в милицию и сообщил о похищении дочери, так как понял, что действуют какие-то дилетанты.
Руслановой он не рассказывал об обращении в правовые органы, чтобы она меньше волновалась, сказав лишь, что обо всём договорился и, собрав необходимую сумму, передаст её бандитам.
А в это время доблестные стражи порядка из МУРа и МБР России подготовили операцию. 5 декабря Рудаков приехал к станции метро «Баррикадная» и вскоре увидел живую и невредимую дочь в сопровождении трёх молодых людей. При передаче «куклы», имитирующей 30 тысяч долларов, всех вымогателей скрутили, и началось следствие.
И что же выяснилось?
Олеся подружилась со студентами Щукинского училища. В компании друзей она рассказывала, что её отец стал очень богатым человеком, и если инсценировать её похищение, то он не поскупится на выкуп.
Друзья воспринимали эти речи как шутливые, пока один из них не задолжал полторы тысячи долларов. Было решено выманить у папочки большую сумму. В инсценировке принимала участие и подруга Олеси, сообщавшая Рудаковой и парням о действиях родителей.
Но разорваться она не смогла, так как Рудаков и Русланова, естественно, жили в разных квартирах, а он отправился на Лубянку один, не желая тревожить бывшую жену, четыре дня лежавшую дома в полуобморочном состоянии с сердечными каплями (у Руслановой был порок сердца, она и дочь-то родила вопреки запрету врачей).
Узнав, что любимой дочурке грозит солидный срок (до семи лет) по статье «Вымогательство, совершенное организованной группой», Рудаков хотел забрать своё заявление, но это было невозможно. Пришлось нанимать дорогого адвоката и продумывать линию защиты.
На суде Русланова уверяла, что Олеся — очень хорошая и замечательная девочка, внимательная дочь, а судить надо взрослых, то есть, её и отца за то, что недодали ребёнку внимания, а их развод больно сказался на дочке. Была озвучена версия, что Олеся всего лишь хотела убедиться в родительской любви к ней, а деньги сразу же вернуть отцу.
Суд пошёл навстречу и в январе 1994 года приговорил Олесю к четырём годам лишения свободы с отсрочкой приговора на три года. Похитители получили от двух до трех с половиной лет тоже с отсрочкой. Срок отбывать никому не пришлось по истечении назначенных лет отсрочки, хотя в биографии каждого осталось пятно в виде судимости (и даже не условной).
Но эти события заставили Олесю задуматься о своей инфантильности и жестокости. Она поступила во ВГИК, затем перевелась в ГИТИС, но осознала, что не хочет быть актрисой. Получила юридическое образование, работала по специальности, а со временем всё же пришла в кинематограф, окончив продюсерский факультет.
В 33 года (как и мама) родила ребёнка, отец которого ушёл из жизни Рудаковой и сына, когда мальчику был один год.
— Он отца не знал, ну и хорошо! — говорила Олеся. — Зато не будет маму упрекать, как я, дура, когда-то: это из-за тебя папа к нам редко приходит.
В общем, родители дочь сразу же простили за её чудовищный поступок, а она взялась за ум, и её отношения с папой и мамой были с тех пор очень душевными.
