— Что ты мне дала? — буркнул он сердито. — Это же не каша, а каменный песок, о который все зубы сломать можно!
Жена подняла усталые глаза. Он часто приходил поздно, утомленный и злой. Но с упреками на нее набросился впервые. Их единственная ссора получилась из-за каши.
В горной армянской деревне Санаин в крохотном домике в две комнаты ютилась семья Ованеса Микояна. Сам он несколько лет проработал в Тифлисе, прежде чем вернуться в родную деревню, а потому прослыл человеком «городским», повидавшим мир.
Неместные привычки плотно засели в уме Микояна. На жизнь он уже смотрел иначе, не так как прежде. И оттого считал, что его дети достойны больше, чем стать козопасами.
Когда в затерянной деревеньке неожиданно появился интеллигентный армянин, скрывавшийся от властей…Микоян собрался с соседями и нанял его в качестве учителя.
Высунув язык от усердия, дети Ованеса выводили цифры и буквы остро заточенными перьями. Хотя учитель в Санаине надолго и не задержался, он успел произвести неизгладимое впечатление. Третий из пяти детей Микояна, Анастас, был покорен тем, как ловко простые значки обретают свой смысл. А книги — рассказывают целые истории.
Анастас мечтал получить образование, и такой случай ему представился. Однажды в местный монастырь прибыл епископ Тифлисской епархии, и мальчишка уговорил отца поговорить с таким влиятельным человеком.
Бойкий парнишка смело отвечал на вопросы, ловко складывал числа, читал по складам. Епископу мальчонка приглянулся: «Хорошо, привозите сына осенью, я устрою его учиться в Тифлисскую духовную семинарию», — обещал он Ованесу. И слово свое сдержал.
Анастаса приняли на курс, а в скором времени за большие успехи освободили от всякой платы, обеспечив казенным жильем и обедами. Да и сам он быстро начал прирабатывать, подтягивая отстающих учеников. Среди его подопечных оказалась троюродная сестра Ашхен, с которой он сдружился.
Однако, несмотря на хорошую учебу в духовной семинарии, пойти по церковной линии Анастасу Микояну было не суждено. Он увлекся революционными идеями, организовал марксистский кружок, а в 1917 году, во время тяжелых для страны событий, занялся партийно-пропагандистской работой.
В те горячие месяцы у него совсем не оставалось времени на личное. А, между тем, чувства — столь же крамольные, как и выбранный им рабочий путь, — больно царапали душу. Дружба с Ашхен давно переросла любовь, но сделать предложение, как и полагается, Анастас Микоян не мог.
По армянским обычаям троюродное родство считалось слишком близким. И, хотя ярый революционер готов был выступить против правил, пойти наперекор семье не мог.
Вся большая родня восстала бы против брака…Да и темноглазая красавица Ашхен не давала повода думать, что он ей небезразличен.
«А вдруг она откажет мне?» — мучился Микоян.
Но однажды решился: многие уже заглядывались на Ашхен, того и гляди, согласится на чье-нибудь предложение, а он так и не попробует…
Ответом на признание стала теплая улыбка, развеявшая все сомнения. Чувства Ашхен оказались так же сильны.
Однако до свадьбы оказалось далеко. Какие же отношения в разгар революции? «Вот когда все успокоится, тогда мы с тобой и поженимся», — поклялся Анастас Микоян. Меньше всего на свете он хотел оставить свою любимую, нежную точно хрупкий цветок, Ашхен вдовой. А если еще и с ребенком на руках? Нет, не бывать свадьбе, пока все не успокоится.
Почти четыре года они прожили врозь. Ашхен работала сельской учительницей, а Анастас Микоян укреплял свое положение в новом мире. Лишь в 1921 году он решился вызвать ее к себе в Нижний Новгород, где занял руководящую партийную должность.
Регистрировать брак так и не решились. Объявили возмущенным родным о том, что отныне будут вместе, и на том сочли свой долг исполненным.
Семейная жизнь оказалась непростой. Все время Анастаса отнимала работа, возвращался он домой поздно, уставший и недовольный. Каждый вечер Ашхен ждала его, не ложась сама. Вздыхая, подавала горячий ужин, не смея ни в чем упрекнуть.
Однажды, после особенно трудной поездки Микоян вернулся не в духе.
«Я сел за стол. Ашхен подала, как помню, в глиняном горшочке пшенную кашу, которая показалась мне очень невкусной и сильно подгоревшей. В другой раз это прошло бы незамеченным. Но тут я совершенно неожиданно вспылил: «Что это ты мне дала?»
Не чувствуя за собой никакой вины, Ашхен тихо сказала:
«Я не знала, Анастас, когда ты придешь. Мне хотелось, чтобы каша была горячей. Ты пришел в час ночи, ну вот она и пригорела! К тому же нам две недели не дают масла. Молока тоже не было, вот я и сделала кашу на воде. Поэтому она и не такая вкусная!»
Именно тогда Микоян поклялся себе, что больше не посмеет огорчить жену. Пусть единственная их ссора будет из-за каши. И действительно, больше они не ругались.
Чем дальше, тем больше восхищался Анастас своей любимой женщиной. Когда он тяжело простыл, вызванный доктор сказал, что помочь может только сытная пища. Тогда Ашхен обменяла единственную ценность — мужские ботинки, полученные в счет своей зарплаты, — на два килограмма мяса.
Горячими бульонами она буквально вытащила изможденного мужа с того света. Память об этом тяжелом голодном времени сохранилась в душе Анастаса Микояна навсегда. Понимая, что жить так дальше невозможно, он предложил жене, носившей их первенца, уехать к родным на Кавказ — там сытнее и безопаснее.
В июле 1922 года Ашхен родила сына, названного Степаном. В июне 1924 — Владимира, в декабре 1925 — Алексея, в сентябре 1927 — Вано, в июне 1929 — Серго. К этому времени Анастас Микоян уже достиг невиданных высот: он стал народным комиссаром внутренней и внешней торговли СССР, перебравшись в Москву и войдя в ближний круг Сталина.
С каждым годом положение Микояна становилось все опаснее. В конце 1930-х прокатилась волна репрессий. Иосиф Сталин «чистил» и армию, и комиссариат внутренних дел…Пропадали самые «непотопляемые»: даже близких друзей и родню не щадил глава государства.
А вот Микояна беды обходили стороной. Говорят, о невероятной живучести Анастаса сложили в верхах анекдот:
«Уходит Микоян в Кремль на работу.
Жена кричит ему в окно: «Дождь будет, а ты зонтик забыл!»
Микоян оборачивается: «Ничего, я между струйками проскочу!..»
И ведь проскакивал, уворачивался. Не раз было, когда проходил от гибели на волосок. Однако все удавалось замять.
Простилось Микояну даже дело «Четвертого рейха», по которому в 1943 году арестовали двух его младших сыновей — Вано и Серго. Вместе с детьми других высокопоставленных партийцев, знакомых по школе, мальчики вошли в тайное общество.
Раскрылось это лишь тогда, когда один из членов союза — Вова Шахурин, сын народного комиссара авиационной промышленности, застрелил пятнадцатилетнюю Ниночку, единственную дочь советского дипломата Константина Уманского, а затем застрелился сам.
Громкое дело изрядно перетряхнуло верхи, вытянув на поверхность немало маленьких грязных тайн. Однако Вано и Серго отделались лишь годом высылки из Москвы. А ведь тогда давали «10 лет без права переписки» и за меньшее.
История с сыновьями больно ударила по Микояну, у него и без того лежала на душе тяжкая ноша. За год до расследования, в сентябре 1942 года, под Сталинградом погиб его второй сын — восемнадцатилетний Владимир. Самолет его был сбит немецким истребителем и врезался в землю. Когда тот район освободили, ни обломков, ни даже места уже не нашли.
Страх, поселившийся в душе Ашхен в 1930-х, когда каждый стук в дверь мог стать началом конца, не отпустил ее и через годы. В 1940-х добавилось беспокойство за сыновей. Ей было, кого терять. Старшие мальчики — Степан и Алексей, как и Владимир, служили в авиации. Каждый вылет мог стать последним…
Тревога совсем измучила Ашхен. Стало побаливать сердце. Даже после победы, неприятностей не стало меньше. В 1949 году Серго, младшенький, женился на Алле, дочери первого секретаря Ленинградского обкома партии, которого арестовали и расстреляли в 1950-м. И вновь беда прошла совсем рядом…Никого из Микоянов не тронули.
В 1953 году Иосиф Виссарионович Сталин скончался. К власти пришел Хрущев, яростно осудивший «культ личности». И Микоян, поняв куда дует ветер, поддержал новое начальство.
Никита Сергеевич оказался благосклонен: карьера Анастаса Микояна свернула в «дипломатическую сторону». Он побывал в США, готовя визит Хрущева, затем отправился на Кубу — устанавливать отношения с Фиделем Кастро. В 1962 году именно он урегулировал разразившийся кризис, лично ведя переговоры с Кеннеди и Кастро, живя между Гаваной и Вашингтоном.
Ситуация была настолько острой, что вернуться, получив страшную телеграмму, не получилось. В дни накала Карибского кризиса не стало Ашхен. Она уходила тяжело, измученная болями в сердце. Врачи не смогли ее спасти.
Когда дипломатические вопросы были улажены, самолет Микояна вылетел в Москву. Из аэропорта Анастас поехал не домой — на кладбище. Отдать последнюю дань Ашхен, любимой женщине, пережившей с ним все взлеты и падения. Обменявшей в голодные дни ботинки на два килограмма мяса.
Анастас Микоян пережил свою Ашхен почти на два десятка лет. Сам он, человек поднявшийся из нищеты до вершин власти, ушел в 1978 году в 82 года.
