— К мужикам дальневосточным едут, здеся не нашли, — завистливо шипели злыдни, глядя на проходящие мимо эшелоны с девушками.
Злыдней было немного: большинство советских граждан провожали красавиц добрым словом и взмахом платочка: люди понимали, что хетагуровки едут отстраивать Сибирь, Дальний Восток, а вовсе не в поисках «приключений».
Хотя некоторые, конечно, искали приключения. И находили.
Движение хетагуровок возникло благодаря красавице-комсомолке Валентине Зарубиной.
В 1932 году 17-летняя Валя завербовалась на стройку Де-Кастринского укрепрайона на Дальнем Востоке. Работала, правда, не монтажницей или крановщицей, а чертежницей. Кроме того, Валя возглавила местную комсомольскую ячейку, активно участвовала в ликвидации неграмотности и организации субботников.
Стройка укрепрайона проходила в труднодоступном месте: впереди — Тихий океан, позади — тайга. По большому счету, единственным очагом цивилизации здесь была военная часть. В тайге можно встретить разве что медведя, охотника из малых народов, а то и беглого зэка.
Среди немногочисленных женщин военной части ходила страшилка, похожая на те, что рассказывали друг другу пионеры в детских лагерях.
«Пошла некая женщина в чащу по грибы, и там наткнулась на зэка. Он над бедняжкой и поиздевался».
Страшилки-страшилками, но командование военной части строго-настрого запретило женщинам ходить в лес.
Валентина и несколько других женщин занимались налаживанием быта, приготовлением пищи, организовывали местную самодеятельность.
Вскоре после приезда на Дальний Восток Валентина Зарубина вышла замуж за начальника артиллерии Де-Кастринского укрепрайона Георгия Ивановича Хетагурова.
В 1937 году газета «Комсомольская правда» опубликовала письмо-призыв Валентины Хетагуровой к советским девушкам и женщинам:
«Пять лет назад — тогда мне было 17 лет — я стала дальневосточницей. Я мечтала о романтических приключениях, знала, что там, вдалеке от родины, в тайге, меня ждет интересная и увлекательная жизнь. А жизнь оказалась хоть и более трудной, чем я себе представляла, но во много раз прекраснее, чем мечты.
Помню, в дороге, уже за Байкалом, открылась новая, неведомая мне страна. Меня, горожанку, видевшую до того лишь Ленинград и Москву, поразили сопки, которые в мае венчал снег, лазурная гладь Байкала, скалы, овитые красным богульником.
Потом на Зее мы увидели берега, сплошь покрытые черемухой, цветущей черемухой, ветви которой свисали до самой воды».
Валентина рассказала о своей работе, о встрече с майором Хетагуровым, о любви, о рождении дочери Юли. Письмо заканчивалось призывом к девушкам приезжать на Дальний Восток, осваивать дальние рубежи своей Родины.
Призыв Хетагуровой вызвал огромный резонанс. Тысячи девушек со всех областей страны изъявили желание отправиться на Дальний Восток. Вскоре в СССР возникло целое движение, конечно, не такое массовое, как стахановское, но все же. Движение было названо «хетагуровским», а его участниц стали называть хетагуровками.
С осени 1937 года по призыву Валентины на Дальний Восток приехало 11 500 комсомолок из самых разных городов и весей СССР. Всего в бюро Далькрайкома ВКП(б) поступило 60 тысяч заявок на вступление в ряды хетагуровок.
Конечно, далеко не все относились к хетагуровкам с пониманием. Не каждый мог понять хрупкую студентку, горожанку, вдруг решившую отправиться на другой конец света, к Тихому океану, в тайгу. Многие не верили, что девушки едут с благими намерениями.
Находились и те, что смеялись над хетагуровками, говорили, будто девушки едут к «сибирским мужикам», не найдя отношений на «большой земле».
Злопыхателям, которых, правда, было очень мало, противостояли советские поэты и публицисты. Так, Евгений Петров посвятил движению очерк «Молодые патриотки», а поэт Евгений Долматовский написал пламенные стихи:
«А он, говорят, уезжает?» — «Слыхали,
На Дальний Восток, в беспокойные дали.Туда добровольцами едут девчата,
Зовут «хетагуровским» это движенье.
Работы и трудностей край непочатый,
Ветров и морозов жестокое жженье.Горячий призыв Хетагуровой Вали
Повсюду у нас в комсомоле услышан».
Первый эшелон хетагуровок отправился из Москвы на Дальний Восток в апреле 1937 года. Проезд стоил огромных по тем временам денег — 1000 рублей. Однако все расходы взяло на себя государство, крайне заинтересованное в заселении дальневосточных и сибирских просторов.
В Хабаровск девушки прибыли в мае, где их встречал сам маршал СССР В. Блюхер. Хетагуровки из первых эшелонов отправлялись на стройку века — строительство города Комсомольск-на-Амуре.
Среди хетагуровок были девушки, готовые к трудностям жизни: из семей колхозников, деревенские девчонки, имеющие опыт жизни в студенческих общежитиях и т.д. Были и настоящие «советские барышни», городские студентки, ранее не сталкивавшиеся с трудностями.
Всем приходилось приспосабливаться к новым условиям, учиться выживать. Разумеется, далеко не все смогли закрепиться, пустить корни на Дальнем Востоке. Многие девушки разочаровались, разорвали трудовые договоры и отправились домой.
Интересно, что приспособленные «колхозницы» и неприспособленные «барышни» примерно в равной степени отказывались от своей мечты стать дальневосточницей. Например, хетагуровку Людмилу Цыганову считали «барышней», ибо выглядела она чрезвычайно эффектно, но она смогла выжить в суровых условиях.
Людмила родилась 14 сентября 1914 года в Луганске. Ее отец был рабочим на заводе, мать — домохозяйкой. Людмила была восьмым, последним ребенком в семье.
До того, как стать хетагуровкой, Цыганова на протяжении двух лет работала копировщицей в конструкторской конторе «Стальпромеханизация» в Днепропетровске. Летом 1937 года, прочитав в газете письмо Валентины Хетагуровой, решила ехать на Дальний Восток.
Людмилу распределили в строящийся Комсомольск-на-Амуре, где она трудилась чертежником-копировщиком, а затем комплектовщицей на заводе № 126.
Людмила Цыганова оставила интересные воспоминания о своей хетагуровской юности.
«Среди девушек нашего вагона завязались знакомства, обычные для дальней дороги.
Знали многих по именам, где жили, где работали, как решились поехать на Дальний Восток и прочие подробности, но чтобы кто-то поделился, что держал в руках газету, в которой комсомолка Валентина Хетагурова обращалась к девушкам ехать, куда мы сейчас ехали, не было, но знали, что едем к ней.
Ехали весело, ехали с песнями. Наша проводница вагона уже махнула на нас рукой и не стала ворчать на наше веселье, на песни и прочее.
По поезду уже прошёл слух, что едут девчата на Дальний Восток и в наши вагоны стали приходить другие пассажиры поезда и среди них молодые люди, знакомились и, конечно, любопытствовали, как это решиться на великое переселение, предостерегали, что, мол, не выдержите, удерёте.
Один молодой парень стал доказывать, что служа в армии в Забайкалье «ОН» и то едва дослужил до срока, «А вы не мужчины – где вам выдержать?». Жаль, что затерялся след этого невера и никто не сможет узнать, как бы он теперь посмотрел на нас».
Людмила была совершенно покорена просторами родной страны. Она пишет, что никогда не думала, насколько велика, могуча и невероятна красива ее страна, ее Россия.
Байкал потряс хетагуровок. Бесконечное пространство голубой, почти прозрачной воды заставило некоторых девушек плакать. Плакала и Людмила.
На остановке многие пассажиры выскочили из вагонов и побежали с посудинами «набрать воды из этого священного сосуда, видимо, священного от того, что он единственный на Земле». И, конечно же, впереди всех неслась веселая девичья стая — хетагуровки.
Из Хабаровска Людмилу и ее подругу Розу (всего двух девушек из всей группы хетагуровок) повезли на пароходе в Комсомольск-на-Амуре:
«Я опять безотрывно стояла у борта судна, как и в поезде, не хотелось пропустить уже другие места, другие красоты. Амур — не чета Днепру, это ясно. Его размеры поразили меня, какой водный простор. Глядишь по течению и кажется, что это море, так широк он, что вдали уже неясно видны берега, они сливаются с водой и небом».
Поселили девушек в Комсомольске в районе Дземги, в новом трехэтажном доме. В доме уже было так много жильцов, что даже отдельного койко-места для каждой новоприбывшей не нашлось: Людмиле и Розе пришлось спать «валетом».
Но уже на следующий день им нашли комнату, и жизнь хетагуровок начала входить в нормальную, стабильную колею. Девушки устроились на завод № 126 (ныне — завод им Ю.А. Гагарина).
Вскоре и Людмила, и Роза вышли замуж за своих коллег. Казалось, что жизнь новоявленных дальневосточниц будет налаживаться с каждым годом, но в 1941 году девушки узнали страшную новость — война!
Немцы быстро прорвались к Москве, и вскоре стало понятно: спасти страну могут только производственные мощности Сибири и Дальнего Востока. Хетагуровское движение вдруг получило новый, абсолютно уникальный смысл — оказалось, что судьба страны теперь была, в том числе, в руках девушек-комсомолок, решивших в 30-е годы стать хетагуровками.
Людмила Цыганова рассказывала, что в войну она стала работать не по восемь, а по десять и даже по двенадцать часов. Тем более, что ее завод производил самолеты-разведчики Р-6, крайне необходимые фронту.
Война накладывала свой страшный отпечаток и на жизнь дальневосточников:
«Дома стояли без света и тепла. Жгли для освещения все, что можно без ущерба для здоровья, запалить и осветить комнату. Тепло в квартирах, как таковое, не существовало. Батареи чуть теплились. Ставили железные печурки, этим и грелись.
Дома ощетинились трубами из каждого окна и дымились, как самовары. Дороговизна продуктов стояла страшная. Ложка белой муки стоила 30 рублей. Конфета «Подушечка» — 5 рублей штука».
Несмотря ни на что, хетагуровки и другие рабочие заводов и фабрик Дальнего Востока и Сибири работали не покладая рук. Все для фронта, для Победы — это был отнюдь не пустой лозунг! Вся страна жила этим лозунгом, все было подчинено ему.
За несколько месяцев до Победы у Людмилы тяжело заболел ребенок, и ей пришлось временно рассчитаться с завода. Уже после войны, когда дочка полностью поправилась, хетагуровка Цыганова снова вышла на работу, и трудилась на заводе еще 21 год вплоть до выхода на пенсию.
В 1987 году Людмила Васильевна отметила 50-летие прибытия на Дальний Восток, а еще через два года она тихо скончалась в возрасте 75 лет. До развала страны, которую Цыганова и такие как она девчонки-хетагуровки, строили, женщина не дожила.
Всем, кто смеялся над хетагуровками и подозревал их в чем-то, Людмила Васильевна ответила в своих мемуарах:
«Мы ехали сюда на дальневосточную землю не за наживой, не за славой, а выполнять свой долг перед Родиной».
