В дом стремительно влетела свекровь. По её виду смело можно было сказать, что за ней кто-то гнался. Женщина тяжело дышала. Не раздумывая, она тут же кинулась к невестке, которая в данный момент спокойно нянчила своего сынишку.
— Ну-ка, дай мне Антошку, я с ним посижу. А ты беги давай к бабушке, — громко сказала свекровь Нине. — Да побыстрее беги!
Елена Ивановна оставила дома свои привычные дела и опрометью бросилась к снохе, как только до неё дошли сельские новости. Бежала быстро, оттого сейчас еле дух переводила.
— А что случилось-то? С бабушкой что-то? — перепугалась Нина, увидев растревоженную свекровь.
— Бабушка твоя, слава Господу, здорова. Да только, думается мне ненадолго это. Доведёт, ох доведёт сейчас она её до какого-нибудь приступа. Поэтому беги, Нина, беги, милая! Поторопись, пока не поздно.
— Да что произошло? Вы можете толком сказать? Кто «она»? — на невестке уже лица не было.
— Соседка ваша, Петровна, позвонила мне сейчас и говорит, мать твоя объявилась, Нина, — выдала ей свекровь.
При этом она с такой жалостью и материнской любовью посмотрела на сноху, что у той ёкнуло сердце.
— Ох! — только и смогла произнести Нина, выбегая из дома.
Отдав годовалого сына Елене Ивановне, она опрометью бросилась в свой бывший дом. Туда, где до замужества жила со своей бабушкой. Двадцать лет, с самого рождения до создания собственной семьи.
Нина очень торопилась, понимала, что нужно успеть. Жаль, что бежать придётся далеко.
Бабушка Вера жила на другом конце станицы. А она у них такая большая, что за день всю не обойдёшь. Но не к приехавшей родной матери торопилась сейчас дочь. Не к той женщине, которую уже давно перестала считать своей матерью и о которой давно и думать забыла. А к самому родному человеку. К бабуле, воспитавшей её, брошенного всеми ребёнка.
В последнее время у бабушки Веры стало плохо с сердцем. Нина переживала за неё. Приносила ей лекарства. Просила поберечь себя от работы в доме и на огороде. Поэтому появление сбежавшей когда-то от них Нининой матери могло спровоцировать сердечный приступ у пожилой женщины.
Как ни тяжело было бежать молодой женщине, а всё же не снижала она скорость, торопилась. В боку кололо, от быстрого бега дыхание сбилось, пот заливал лицо, но она не останавливалась. Скорее! Успеть! Не опоздать!
К радости Нины наконец впереди показался дом бабушки.
Запыхавшаяся молодая женщина вихрем влетела внутрь и сразу оценила обстановку.
Баба Вера и мать сидели за столом и о чём-то беседовали. Судя по выражению их лиц, разговор этот был совсем не из приятных.
— О, вот и доченька прибежала! По мамке соскучилась, да? Правильно, родная кровь, ничего не поделаешь с этим. Тянет, понимаю. Меня вот тоже потянуло сюда, к вам. В родные места, к родным людям.
Выглядела мать вульгарно, и это очень бросалось в глаза на фоне простой и уютной деревенской одежды тех, кто её окружал. Яркий макияж на дряблом лице дополняли немыслимого цвета волосы, уложенные вверх высоким гребнем. Кислотного цвета маечка и ярко-голубые джинсы завершали нелепый образ молодящейся матери.
Нина проигнорировала слова приехавшей особы и с тревогой посмотрела на бабушку, оценивая её состояние.
— Ну, пройди сюда, не стой там. Дай-ка я гляну на тебя, обниму, что ли, по-родственному, — продолжала мать как ни в чём ни бывало. — Ох, Нинка, совсем ты уже взрослая стала. Красавица какая! Вся в меня, ты, дочка. Ну просто вылитая я в молодости!
— Бабуль, с тобой всё нормально? Скажи, как ты себя чувствуешь? Может, давление померить? — игнорируя слова матери, поинтересовалась Нина.
— Не переживай, милая. Всё нормально со мной. Запыхалась ты вон вся, гляжу. Ничего, отдышись, да идём садись вот рядышком со мной, — отвечала ей баба Вера.
Но Нина видела, что бабушка взволнована, и это внешнее спокойствие даётся пожилой и не совсем здоровой женщине очень непросто.
Нине тогда исполнилось двенадцать лет. Такой прекрасный возраст. Детство в самом разгаре. У неё столько планов, и мечты одна чудеснее другой теснятся в девичьей голове. И вдруг среди этой радости и великолепия как гром среди ясного неба — новость о см.ерти папы.
Её отец Григорий по.ги.б молодым, ему тогда едва исполнилось тридцать пять лет. Несчастный случай на скользкой трассе. Работал Григорий в местном автотранспортном предприятии, был на хорошем счету у начальства, не пил никогда. А однажды ехал из города по ледяной дороге и не справился с управлением.
Нина всю свою жизнь с любовью вспоминает отца, его большие сильные руки, мягкий добрый характер. Как он рассказывал ей истории про дальние страны. А ещё — как шутил с дочкой, называл её своей дюймовочкой. Добрый был у неё папка. Жаль, что так рано ушёл.
До этого страшного события они все вместе жили с бабушкой Верой, в её большом доме. А потом мать Нины решила, что жить со свекровью ей, вдове, совсем теперь не обязательно.
— В город поеду. Работу там найду себе, нечего мне здесь, в вашем захолустье, сидеть. Ничего теперь уж не высижу. И Нину заберу с собой, — выдала она как-то свекрови Вере Степановне.
— Езжай куда хочешь, это твоё дело. Держать я тебя не стану. Всё равно теперь уже не удержишь, раз задумала. А только девчонку таскать за собой по чужим углам я тебе не дам. Пусть здесь, со мной, живёт и учится. У неё дом здесь! — строго заявила снохе свекровь.
— Ну это мы ещё посмотрим. Устроюсь и заберу. А у вас права такого нет, чтобы родной матери дочь не отдавать, — пригрозила она, уезжая.
Но сколько Нина потом ни ждала мать, сколько ни бегала каждую субботу к рейсовому автобусу, с тоской и надеждой вглядываясь в приехавших, выходящих из него с огромными сумками и баулами, родительница больше в её жизни так и не появилась.
Бабушка Вера со временем оформила опеку над внучкой — добрые люди подсказали. И стали они жить вдвоём, больше никого не ожидая в свою тихую и уютную жизнь.
Однажды Нина поняла, что мать к ней не вернётся. Не приедет. Что зря она ждёт и надеется. И к автобусу бегает столько лет напрасно. Не было от непутёвой родительницы ни слуху, ни духу. И ни письма она не прислала им, ни худой открыточки.
Когда Нине исполнилось двадцать, к ней посватался местный парень Игнат, с которым они дружили ещё с самой школы. Парень был из хорошей семьи, и бабушка Вера, недолго думая, дала своё согласие на их брак.
— Будь счастлива, девочка! Ты этого заслужила, как никто другой! — со слезами на глазах напутствовала Нину старая Вера Степановна, искренне веря в её счастье.
Нина переехала в дом к свекрови и свёкру. Вскоре у них с Игнатом родился сынок Антошка. Но никогда не забывала она о своей постаревшей бабулечке, которая всю свою жизнь посвятила внучке, вырастила и вывела её в люди.
А потом как-то Вера Степановна пришла к сватам с предложением.
— Елена, Пётр, поговорить с вами хочу об одном важном деле. У меня деньги есть, я скопила за жизнь свою долгую. Самой-то они мне теперь уж не понадобятся. Скоро мне на поклон к Богу собираться. А вот Ниночке, своей любимой и единственной внученьке, хочу помочь. Нет у меня, кроме неё и Антоши, никого больше в целом свете. Давайте вместе, общими силами, купим молодым домик. Пусть живут самостоятельно. Согласны? — предложила бабушка Вера.
— Да мы об этом тоже думали. Скажи, отец? Пусть молодые живут своей семьёй, мы не против. Тут кстати, недалеко от нас хороший дом продаётся. Нужно нам всем собраться и сходить посмотреть его. Если детям нашим понравится, то справим им собственное жильё. Доброе дело говоришь, сватьюшка. Так и сделаем, пусть живут своим хозяйством. Пора уже.
Так у Игната и Нины появился собственный дом. Нина была так счастлива, что не могла нарадоваться такому событию.
— Ну, теперь мы заживём! Развернёмся, такой ремонт забахаем, такую красоту, уют наведём! — мечтала молодая женщина.
— Хороший у вас дом, дети! В такой можно и дочку, и ещё одного сыночка купить, — улыбался свёкор, сидя за столом на новоселье у Нины и Игната.
— Можно, можно! Купим, — отвечала ему Нина весело. — Спасибо вам огромное за этот подарок! И тебе, бабулечка, спасибо! Такое доброе дело для нас сделали!
Всё у них было хорошо до сегодняшнего дня. Пока не появилась в жизни Нины пропавшая много лет назад мать.
— Слышала, замуж ты вышла, Нина. И внук у меня уже есть, так? А что ж пацана с собой не принесла? Я бабушка, мне с ним познакомиться положено, — продолжала мать нагло и цинично.
— Ты зачем приехала? — резко спросила Нина, глядя в упор на чужую и не приятную ей женщину.
Никто не знает, сколько слёз она выплакала, когда ждала мать из города. Сколько надежд умерло в детской неокрепшей душе за те годы, что она верила и ждала. Хотя бы письма. Хоть какой весточки. Никогда Нина не сможет простить ей этого предательства. Пусть даже не надеется!
— Как это — зачем? К вам приехала в гости. К тебе. Ты же дочь моя. Неужели не соскучилась по матери-то? — чужая постаревшая женщина, бывшая её мать, говорила с Ниной так, как будто уехала отсюда лишь неделю или месяц назад.
— А кто ты нам, чтобы приезжать сюда? Нам чужих не надо. Заявилась, встречайте. Ждали её тут! — у молодой женщины всё внутри бурлило, обида сжимала сердце.
— Как это — кто, Нина? Мать я тебе. Мать! Не забывайся. По всем законам и по человеческому разумению. Родила, значит, мать. Или ты забыла, кто тебя на свет произвёл? — делая вид, что не видит, в каком состоянии сейчас дочь, продолжала наглая гостья.
— Нет, не забыла. У меня с памятью всё отлично! Я хорошо помню, как плакала несколько лет в подушку, дожидаясь тебя. И как к автобусу постоянно бегала, который из города людей привозил. Ничего я не забыла. И как баба Вера воспитывала меня, кормила, поила и одевала все эти годы, образование мне дала, в колледже профессию помогла получить, свадьбу мне сыграла. Я всё это хорошо помню! А где в это время была ты? Мать по закону и человеческому разумению? И почему тебе было плевать на меня все эти годы? — Нина недобро усмехнулась.
Она не замечала, как по её щекам катились слёзы. Оказывается, боль ещё была жива в её душе. И обида не отпустила.
— Не надо, Ниночка. Не расстраивайся, тебе ещё к сыночку идти. Ну что он на мамку заплаканную будет глядеть. Сам плакать начнёт, — пыталась её успокоить баба Вера.
— Да, ладно, доченька, что ты так распаляешься. Знаю я, кому спасибо надо за тебя сказать. Да только если бы не она, моя свекровь разлюбезная, я бы тебя к себе забрала. Сразу с тобой вместе уехали бы. Это она мне не позволила тебя забрать. Всё она! Бабку свою и вини.
— Не смей! Даже не думай своим поганым языком касаться этой святой женщины. Бабушка мне и за мать, и за отца была все эти годы. И сейчас у меня роднее неё и сыночка никого нет! — закричала Нина так неистово, что сама от себя не ожидала.
— О, всё ясно с тобой. Выросла неблагодарная дочь. Вся в свою бабку пошла, гены, ничего не попишешь, — мать не унималась. — Ну да ладно, я не набиваюсь к тебе в родню. Не любишь и не надо. У меня только один вопрос остался, ради которого и приехала. Решить надо его срочно.
— Какие ещё вопросы? Можешь сразу обратно убираться, — проговорила Нина, которая потихоньку стала успокаиваться.
Баба Вера гладила её по руке, и ей становилось тепло и спокойно.
— Да нет! Я законы знаю, и меня не проведёшь. Ты теперь алименты будешь мне платить, доченька. Я, видишь ли, сейчас работать не могу, болею постоянно. Так что содержать меня некому, кроме тебя. Ты и будешь, поскольку я тебя родила когда-то.
— Что!? Это что я сейчас такое услышала? — удивилась Нина.
— Да, да, не удивляйся. Я знаю, за кем ты замужем. И свёкров твоих тоже хорошо знаю. Семья это зажиточная. Да и у тебя уже дом свой имеется, Ниночка. Так что ты не бедствуешь, это точно. Поэтому и о матери тебе придётся позаботиться, хочешь ты того или нет.
Нине казалось, что это происходит не с ней. И всё, что она сейчас видит и слышит, — это какой-то страшный жестокий сон. Ну не могут люди себя так вести в реальности!
— Забудь ты о нас, по-доброму тебя прошу. Обо мне и о бабушке Вере. И не появляйся здесь больше никогда. Никто здесь тебя не ждёт и не помнит. И уж тем более — ни о каких деньгах даже и не мечтай! — собравшись с силами, произнесла Нина.
— Нет, милая моя доченька, так дело не пойдёт. Тебе всё равно придётся раскошелиться. А нет, так у меня другой вариант есть. Не хочешь платить матери содержание до самой моей см.ер.ти, купи мне в городе квартиру. Небольшую. Я думаю, однокомнатной мне хватит вполне. Ну, как тебе такой вариант, пойдёт? Или мне в суд на тебя подавать? — мать была непрошибаема.
— Всё, я звоню участковому. Мне всё это надоело! Пошла вон отсюда! И бегом! Шевелись давай. Сидит она тут, мечтательница! Езжай туда, откуда приехала, и там фантазируй. Может, там тебе кто-нибудь и дворец подарит за твоё «доброе» сердце! — закричала Нина, грозно вставая над сидящей за столом матерью.
Она была настроена решительно. Понимала, что чем дольше здесь находится эта бессовестная женщина, тем хуже себя чувствует бабушка.
— Да, хорошо же ты её воспитала, нечего сказать! — уходя, прокричала мать своей свекрови. — Но вы не надейтесь, я ещё вернусь! Я законы все знаю. Меня не проведёшь!
— Бабуль, ты как? Нормально? — обеспокоенно спросила Нина, когда они остались вдвоём.
— Нормально, внученька. Ничего, сейчас успокоюсь. Ничего, милая. Иди к сыночку, плачет уж теперь. А я вот полежу немного, и всё будет хорошо.
— Идём к нам, бабуль. Вдруг она вернётся? Или давай, тут ещё посижу?
— Не вернётся. Она всё надеялась, что ты её примешь, простишь. Даже меня уверила в этом. А теперь уж и сама всё поняла. Вот дур.а какая. Ну ты посмотри! Повинилась бы, прощения у тебя попросила. Ведь такую боль тебе причиняла все эти годы. А она ещё и судом нам грозит. Видать, не нужны ей ни дочь, ни внук. О себе любимой только и печётся. Ничего в ней не поменялось за эти годы. Такой человек…
Мать Нины больше в станице не появлялась.
У Нины и Игната недавно родился ещё один сынок. В следующий раз пойдут за доченькой. Так договорились.
А пока баба Вера помогает любимой внучке нянчить своих беспокойных правнуков.
Дай ей Бог здоровья и долгих лет жизни! Хороший она человек.
