В один из теплых августовских вечеров 1938 года в фешенебельном лондонском ресторане царила особая атмосфера. Звон бокалов и оживленные голоса сливались в радостную мелодию торжества. Виновники торжества сидели за центральным столом.
Это был Зигмунд Фрейд собственной персоной, окруженный семьей, приятелями и коллегами. Совсем недавно вся эта компания буквально чудом избежала ареста в Австрии, где к власти пришли немцы. А сегодня, очутившись в добром старом Лондоне, они праздновали свою свободу и начало новой жизни.
Главной героиней этого вечера, несомненно, была Мария Бонапарт – греческая и датская принцесса, чья неукротимая энергия и связи помогли организовать побег Фрейда из Вены. Сидя во главе стола и потягивая игристое шампанское, она с удовольствием оглядывала сияющие лица вокруг.
Как же приятно осознавать, что твой титул наконец-то оправдал себя, ведь большую часть жизни Мария чувствовала себя самозванкой на королевском троне.
Сказочные грезы детства о прекрасных принцах быстро развеялись, когда реальные особы голубых кровей ворвались в жизнь маленькой Марии. Вместо волшебных замков – холодные, мрачные хоромы с бесконечными анфиладами и фамильными портретами в тяжелых рамах. Стылые комнаты будто проглотили хрупкую девочку, сделав ее пленницей династических игр и интриг.
Даже ночи не приносили облегчения маленькой принцессе. Стоило закрыть глаза…и страхи обступали со всех сторон. Вот папенька грозит медным подсвечником, вот страшная одноглазая бабка прижимает подушку к лицу, а слева гувернантка Мими надвигается тенью и грозит своими костлявыми пальцами. Страшно…
Острый гаоздь торчит из доски, кареты давят колёсами, а каменные гроты замуровывают… После таких сновидений Мария просыпалась в холодном поту и кричала.
Болеть и жаловаться на жизнь ей не давали строгие надзирательницы. Еще бы – здоровье единственной внучки прямо влияло на судьбу громадного наследства ее покойного деда Франсуа Блана. Этот ушлый делец застроил чуть ли не пол-Монте-Карло и оставил миллионное состояние, о котором теперь грезила вся алчная родня.
Поэтому юная Бонапарт должна быть кристально здорова и радостна. Никаких простуд от холодной воды или падений с велосипеда! Какие уж тут девичьи грезы об экспедициях и путешествиях, какие мечты пойти по стопам обожаемого отца-исследователя. Даже на домашние маскарады, где веселились заморские индейцы, малышку Марию не пускали – здоровый сон куда полезнее! Здоровый ли?
Неудивительно, что к 25 годам принцессу без лишних сантиментов сосватали за греческого принца Георга. Ах, как разбились розовые иллюзии о любви, когда молодой муж в первую же брачную ночь отвернулся к стенке и захрапел! А вскоре Мария и вовсе узнала страшное.
Оказалось, что ее суженый предпочитает мужские объятия женским. Лишь трижды, и то не по своей воле переступил он порог опочивальни, чтобы зачать наследников Петра и Евгению. После чего супруги разъехались, сохранив видимость приличий.
Страдая от тоски и неудовлетворенности, Мария завела интрижку с женатым кузеном Жаном. Наконец-то она почувствовала себя обожаемой и желанной! Но первая же ночь любви обернулась полным провалом. Принцесса вдруг поняла, что ее тело не отзывается на ласки, что она попросту фригидна и не способна испытывать чувства. Это открытие подкосило несчастную, и она едва не наложила на себя руки.
Но вместо петли обреченная принцесса потянулась к книгам модного венского доктора, который обещал объяснить отчего все эти беды. А потом, недолго думая, Мария купила билет в Вену и вскоре уже сидела на знаменитой кушетке Зигмунда Фрейда.
Поначалу маститый профессор был не в восторге от настырной пациентки с явной истерией. Но постепенно понял, что неугомонная принцесса для него настоящий подарок. Для него и для психоанализа!
Мария в мельчайших подробностях рассказала про свою жизнь, а ее дневники «Мои шалости» и «Мои горести» стали бесценным материалом для исследователя. Более того, Бонапарт оказалась ярой поклонницей самого Фрейда и трудов его дочери Анны, с которой тут же подружилась.
На бесконечных сеансах открывались удивительные вещи. Оказалось, Марию с детства преследует страх перед черным цветом и лошадьми. Что она ненавидит собственную мать и постоянно ищет в мужчинах отца.
А еще –в полудрёме она видела, как кормилица любилась с лакеем прямо у неё под носом, в детской, предварительно опоив сонным зельем! Фрейд возликовал, уверенный, что нашел корень всех неврозов принцессы. И смело озвучил это на одном из сеансов.
Разъяренная Мария вскочила, хлопнула дверью и умчалась обратно в Париж, клянясь никогда больше не видеть этого венского шарлатана. Но реальность быстро подтвердила правоту гения. Допрошенный Бонапартом старый дворецкий покаялся, что все было именно так, как представлял светило науки.
Они с кормилицей без зазрения совести утоляли «голод» над колыбелькой, будучи уверенными в крепком сне малышки. Однако девочка все видела и получила психологический стресс на всю жизнь.
После этого потрясенная принцесса вернулась в Вену и с головой ушла в психоанализ. Из пациентки она стала преданной ученицей и соратницей Фрейда. Организовала Психоаналитическое общество во Франции, писала талантливые статьи по психологии, включая первую в истории психобиографию собаки, своего обожаемого фокстерьера Топси.
А потом, излечившись от фригидности, Мария с жаром бросилась в омут любовных приключений. Закрутила роман с молодым учеником Фрейда Рудольфом, увлеклась самим премьер-министром Франции Аристидом Брианом. Дошло до того, что неугомонная принцесса назначила возлюбленного психоаналитиком собственного сына, начхав на все правила приличий!
В общем, страстная натура Марии вырвалась на свободу, удивляя чопорную Вену и ставя в неудобное положение обожаемого Фрейда. Профессор ревновал, возмущался, пытался увещевать, но что он мог поделать со щедрой покровительницей и меценаткой своей науки? Приходилось закрывать глаза на бурные эскапады принцессы и делать хорошую мину при плохой игре.
Но за окнами особняка на Берггассе уже маячили зловещие тени. В Германии набирала силу партия НСДАП, на площадях пылали костры из книг Фрейда. Однако сам он уверял семью, что бояться нечего, мол, кому нужен старый больной еврей? Даже когда в дом явились гестаповцы и увезли Анну, профессор продолжал упорствовать.
И вот тут Мария показала, чего стоит ее голубая кровь. Она задействовала все мыслимые и немыслимые связи: от президента Рузвельта до Муссолини, которому Фрейд когда-то посвятил книгу. Внесла чудовищный выкуп в 80 тысяч шиллингов и буквально вырвала учителя с близкими из лап коричневой чумы.
*
…Теперь, сидя в ресторане в Лондоне, Мария прокручивала в голове всю эту невероятную историю и тихо ликовала. Пусть она и не стала идеальной женой и матерью, пусть принесла немало горя себе и окружающим. Зато подарила вторую жизнь гениальному старику и, возможно, спасла от забвения целую научную школу, которую вполне мог раздавить железный сапог фюрера.
Увы, самому Фрейду оставалось недолго. Всего через год, измученный раком, он попросит сделать ему последнюю иньекцию, лишь бы прекратить нечеловеческие страдания. И уйдет в мир иной с спокойной душой, зная, что бренные останки будут покоиться в древнегреческой вазе IV века до н. э. с изображением вакхической сцены – бесценном подарке от любимой ученицы.
А Мария Бонапарт навсегда сохранит верность заветам учителя. И своей невероятной, полной страстей жизнью докажет, что психоанализ способен если не осчастливить человека, то хотя бы помочь ему разобраться в себе и не погибнуть под грузом душевных травм и комплексов.
