Дмитрий пришёл вечером и сказал просто.
— Слушай, тут такое дело, ну, в общем, к нам… это… едут гости.
Елена стояла посреди гостиной с тряпкой в руках. Только что закончила уборку. После тех, предыдущих. Которые уехали позавчера — оставив пятно на светлом диване, бурое, пахнущее пивом и чем-то сладким.
— В смысле едут?
Повернулась к мужу. Тот стоял в дверях, теребил ремень — так он всегда делал, когда врал. Или когда знал, что сейчас будет скандал.
— Дим, я только что закончила уборку.
— Ну да, вижу.
— У меня дедлайн через три дня. Проект горит, я всю ночь не спала.
Дмитрий молчал — смотрел на паркет, на стену, куда угодно, только не на жену.
— Кто едет?
— Виктор. С семьёй.
— Виктор кто?
— Двоюродный брат, из Питера.
Елена села на диван — тот самый, с пятном. Положила руки на колени, автоматически начала считать в уме: сколько тарелок достать, сколько ложек, чашек. Привычка трёх месяцев бесконечных гостей.
— И сколько их?
— Пятеро. Он, жена Марина и трое детей. Но они едут на море, в Сочи, просто хотят передохнуть перед, ну… перед финальным рывком. Ненадолго же.
Ненадолго. Это слово Елена слышала каждый раз, и каждый раз ненадолго превращалось в неделю, в десять дней, в бесконечность.
— Я устала быть отелем.
Голос сорвался — не хотела, но сорвался, потому что внутри накопилось столько, что уже некуда было девать.
— Лен, ну как я мог отказать? Его отец когда-то нам помогал, мои родители у них жили, когда я был маленький, помнишь, я же рассказывал…
— Это было двадцать лет назад, при чём тут мы?
Дмитрий пожал плечами — как будто долг двадцатилетней давности автоматически распространялся на всех родственников в радиусе тысячи километров.
— У меня проект, дедлайн, я третий месяц не высыпаюсь. Каждые выходные у нас кто-то ночует — твои друзья, коллеги, родственники. Все решили, что мы обязаны их размещать. Я не могу больше.
— Они приезжают через час.
Елена встала — ноги ватные, в коленях слабость — и поплелась на кухню. Рухнула на стул, положила голову на руки. Слёзы катились сами — горячие, липкие. В висках стучало: не могу, не могу, не могу. Как заевшая пластинка. Хотелось взять сумку и уйти, просто уйти куда угодно, в гостиницу, в никуда — лишь бы не видеть эти чемоданы в прихожей.
Снова готовить, снова убирать, снова улыбаться чужим людям, пока внутри всё кипит.
Виктор с Мариной приехали ровно через час — с тремя детьми, подростки четырнадцать и двенадцать лет, девочка пять, шумные, весёлые, с огромными сумками.
Елена встречала их с улыбкой — профессиональной, дизайнерской, той самой, которой встречала заказчиков, когда внутри хотелось убежать куда подальше.
— Проходите, располагайтесь.
Марина была полной женщиной с добрым лицом, в джинсах и застиранной футболке салатового цвета, который уже выцветал до серого. На руке выцветшая татуировка с детским именем — Ваня. Виктор высокий, худой, в очках, говорил с лёгким питерским «о» — «прохохо́дите», «спаси́бо».
— Спасибо, что приняли нас, мы на денёк-другой, правда-правда.
Денёк-другой. Опять эта фраза. Елена кивнула молча — потому что если бы открыла рот, то сказала бы что-то очень неприятное.
Дети расселись в гостиной — старший мальчик сразу достал телефон, младший включил телевизор, девочка побежала к Полине. Познакомились за три секунды и умчались в детскую, визжа от восторга.
— Устраивайтесь, я сейчас постели.
Елена пошла наверх, достала постельное бельё, застелила кровати в гостевой — механически, на автомате. Потом спустилась на кухню, открыла холодильник. Пусто. Потому что не успела закупиться после предыдущих гостей, и потому что не планировала никого принимать.
Дмитрий вошёл на кухню — виноватый, как всегда.
— Лен, я съезжу в магазин, составь список.
Молча написала — длинный список на пятерых человек, на несколько дней, потому что денёк-другой всегда превращался в несколько дней.
Вечером Елена готовила ужин — большой, на десять человек. Полина была в восторге от гостей, особенно от девочки Ани — бегали по дому, играли в куклы, смеялись.
Виктор сидел в гостиной с Дмитрием, разговаривали о чём-то своём, мужском. Марина зашла на кухню, поправила очки — хотя очков на ней не было, привычка осталась, наверное, с тех времён, когда носила.
— Дай помогу.
Елена хотела отказаться, но увидела, что женщина говорит искренне — не для галочки. Кивнула молча.
Марина начала резать овощи — ловко, быстро, как человек, привыкший готовить на большую семью.
— Спасибо, что приняли нас, я понимаю, что неожиданно и неудобно. Но нам правда некуда было деваться. Такая пробка на трассе до Сочи началась, ты себе не представляешь.
— Пробка?
— Ага. Мы выехали утром из Питера, думали за два дня доедем спокойно. А там какая-то авария грандиозная случилась, перекрыли две полосы. Стоим час, два, три. Виктор в навигаторе посмотрел — пробка на сто двадцать километров. Говорят, неделю разгребать будут, может, больше.
Елена остановилась, посмотрела на Марину — та резала помидоры спокойно, без драматизма, как будто это была обычная неприятность, а не катастрофа отпуска.
— И что теперь будете делать?
— Не знаю. Стоять в этой пробке смысла нет, с детьми измучаемся все. А когда доедем, отпуск уже закончится. Год копили на эту поездку, сами понимаете — трое детей, денег всегда не хватает. Вот решили, что на море поедем. Ане пять лет, а она море ни разу не видела, стыдно как-то.
Внутри у Елены что-то ёкнуло — нехорошее, виноватое.
— И что теперь?
— Виктор говорит, может, у вас тут останемся, на озеро сходим. Тут ведь озеро есть, да? Дима говорил. Детям и так хорошо будет, а деньги на отель сэкономим.
Елена ничего не ответила, продолжила жарить котлеты — большие, сочные, как любила Полина. И как, наверное, любят все дети.
Ужин прошёл шумно — дети болтали, взрослые смеялись, Виктор рассказывал анекдоты, плохие, но все смеялись. Даже Елена улыбнулась пару раз.
После ужина Дмитрий и Виктор пошли на веранду разговаривать. Марина помогла убрать со стола, помыла посуду — без просьб, сама.
— Я пойду работать.
Елена закрылась в кабинете, открыла ноутбук, посмотрела на проект. Заказчица ждала визуализацию гостиной уже два дня — слала сообщения, нервные, с восклицательными знаками.
Начала работать, но в доме было шумно — дети бегали, кричали, смеялись, Полина никак не хотела ложиться спать, потому что Аня тоже не ложилась.
В полночь сдалась — закрыла ноутбук, легла спать, понимая, что завтра будет то же самое. И послезавтра.
Утром Дмитрий ушёл на работу, Виктор остался дома с детьми, Марина тоже.
Елена встала рано — в семь, хотела поработать, пока все спят. Но не тут-то было. Дети проснулись в восемь — сразу все, и сразу захотели есть.
Приготовила завтрак — большой, блины, каша, яйца, чай, кофе. Как в столовой.
После завтрака Виктор сказал, хрустнув пальцами.
— Слушай, а мы тут посидим денька три, ладно? На озеро сходим, детям хорошо тут. Всё равно на трассе пробка стоит, пока разгребут — неделя пройдёт. А тут у вас красота.
Три дня. Три дня. Три дня.
Елена кивнула — потому что что ещё оставалось делать, возражать, выгонять семью с тремя детьми на улицу?
Вечером приехал Дмитрий, сказал за ужином.
— Слушай, Витёк, а зачем вам на море ехать? Сейчас пробка там адская, по новостям показывали — люди сутками стоят, с детьми вообще кошмар. Оставайтесь у нас. На неделю. Места хватит, озеро рядом, детям понравится.
Елена замерла — вилка зависла на полпути ко рту. Неделя. Неделя. Он сказал неделя.
— Правда можно?
Виктор обрадовался, как ребёнок. Марина тоже улыбнулась благодарно, дети загалдели.
— Конечно, оставайтесь, нам не сложно.
Нам. Нам не сложно. Елена посмотрела на мужа — тот улыбался, довольный собой, как человек, который сделал доброе дело.
Ночью Елена не выдержала.
— Ты пригласил пятерых человек на неделю.
Дмитрий лежал на спине, смотрел в потолок, молчал.
— У меня дедлайн, у меня проект, я не могу работать, когда в доме куча людей. Ты эгоист. Тебе не надо готовить, убирать, улыбаться — ты просто работаешь и приезжаешь к готовому ужину.
— Виктор хороший человек, семья у него хорошая, они не будут мешать.
— Они уже мешают.
— Лен, ну потерпи неделю, одну неделю, потом они уедут, и всё.
Всё. Как будто после этого закончатся бесконечные гости, как будто это в последний раз.
Было лето, когда они только переехали — два года назад, из Москвы в Подмосковье, в частный дом с участком, с яблонями, с видом на лес.
Елена мечтала о тишине, о природе, о том, что Полина будет бегать по траве, дышать свежим воздухом, не сидеть в душной квартире.
Первое лето было кошмаром.
Приехали родители Дмитрия — на месяц. Потом друзья из института — на две недели. Потом коллеги — на выходные. Потом ещё кто-то, и ещё.
Елена готовила, убирала, улыбалась, пока внутри копилось раздражение, усталость, злость.
Пыталась говорить с Дмитрием, но он не понимал.
— Ну как я могу отказать? Это же мой друг, это же мой коллега, это же мой родственник.
И она сдавалась — потому что не могла быть плохой, не могла отказывать, не могла выставлять людей на улицу.
Потеряла двух крупных заказчиков из-за сорванных дедлайнов — потому что не могла работать, когда в доме гости, потому что не высыпалась, потому что все силы уходили на готовку и уборку.
Начала ненавидеть собственный дом — который должен был быть мечтой, а превратился в проклятие.
Следующим утром Елена не позавтракала — забыла. Работала над проектом до обеда, потом поняла, что забыла и про обед. В животе скрутило от голода, но идти на кухню не хотелось — там Марина с детьми, нужно будет разговаривать, улыбаться.
К вечеру начал дёргаться глаз — левый, мелко, противно. Елена поднесла палец к веку, попыталась успокоить, но тик не прекращался.
Ночью лежала с открытыми глазами, считала трещины на потолке — одну, две, три, семь, девять. Пыталась уснуть, но в голове крутилось: неделя, неделя, неделя.
В три часа ночи встала, спустилась в кабинет. Включила ноутбук — работать, хоть работать, чтобы не думать.
Через полчаса в дверях появилась Марина — босая, в той самой застиранной футболке.
— Ой, извини, за водой.
Елена резко захлопнула ноутбук — почему, сама не поняла. Просто захлопнула. Они смотрели друг на друга несколько секунд — молча, неловко.
Марина налила воды из кувшина, повернулась уходить. Потом остановилась.
— Слушай, я понимаю. Мы уедем завтра, если хочешь.
Голос тихий, без обиды. Просто констатация факта.
И вдруг Елена увидела — круги под глазами Марины, тёмные, глубокие, кроссовки стоптанные у двери, ту футболку, которая была дешёвой даже когда новой. Увидела и поняла.
— Нет, оставайтесь. Правда, оставайтесь.
Марина кивнула, ушла. Елена сидела в темноте — долго, неподвижно, и чувствовала, как внутри что-то переворачивается.
Утром Виктор ушёл в магазин, вернулся с огромными пакетами — продукты, надувной бассейн, качели для детей.
— Я тут подумал, раз мы у вас гостим, то должны хоть как-то помочь. Купил бассейн и качели, для детей, Полине понравится.
Елена смотрела, как он устанавливает бассейн во дворе — ловко, быстро, потом качели. Дети радовались, визжали, Полина была на седьмом небе.
Марина готовила обед — сама, без просьб.
— Ты иди работай, я тут справлюсь.
Елена закрылась в кабинете, включила ноутбук, начала работать — впервые за несколько дней нормально, без отвлечений.
Работала до вечера, закончила визуализацию, отправила заказчице. Та ответила сразу — восторженно, с благодарностями.
Вечером Виктор сказал.
— Завтра поедем на озеро, возьмём Полину, чтобы ты могла поработать. Девочкам вместе веселее.
Елена кивнула молча — потому что внутри всё смешалось, стыд, благодарность, усталость.
Неделя пролетела быстро.
Виктор каждый день возил детей на озеро. Марина готовила, помогала убирать. Дети играли, Полина ни разу не капризничала — потому что ей было весело.
Елена работала — закончила проект, начала новый, выспалась впервые за месяцы. Потому что Марина вставала рано и готовила завтрак, а Виктор занимался детьми.
Но в пятницу вечером случилось то, что сломало хрупкое равновесие.
Полина прибежала на кухню, где Елена разговаривала по телефону с новым заказчиком, и громко, на весь дом, сказала.
— Мам, а почему ты говорила папе, что дядя Витя со своей оравой нам жить не дают?
Тишина.
Елена медленно опустила телефон. В дверях стояла Марина — с полотенцем в руках, бледная. Виктор выглянул из гостиной.
— Полин, иди к себе.
Голос Елены был странный — тихий, но с какой-то стальной нотой. Девочка испуганно убежала наверх.
Марина молча повернулась, пошла к лестнице. Виктор за ней.
— Марин, подожди, это не…
Елена кинулась следом, но Марина уже поднималась по ступеням — быстро, не оборачиваясь.
— Я не это имела в виду, правда, я просто устала, это было в первый день, когда я ещё не знала…
Марина остановилась на верхней ступеньке, повернулась. На лице ни злости, ни обиды — просто усталость.
— Знаешь, мы и правда заезжаемся. Спасибо за всё. Мы завтра утром уедем.
— Нет, погоди, не надо…
Но Марина уже закрыла за собой дверь гостевой комнаты.
Елена стояла внизу лестницы и понимала — всё рухнуло. Вся эта хрупкая конструкция понимания, которая только начала складываться.
Ночью не спала — лежала и думала о том, как Марина мыла посуду без просьб, как Виктор возил детей на озеро, чтобы ей дать поработать, как Полина смеялась первый раз за месяцы так искренне.
А утром Елена спустилась на кухню и увидела их — они собирали вещи тихо, быстро, как будто боялись потревожить.
— Подожди.
Марина обернулась.
— Я дура. Правда. Я так устала от всех этих людей, что не разглядела, что вы другие. Что вы хорошие. Оставайтесь. Пожалуйста.
Марина посмотрела на Виктора. Тот пожал плечами.
— Мы не хотим быть обузой.
— Вы не обуза. Вы первые за три месяца, кто не обуза. Правда.
Марина улыбнулась — слабо, неуверенно. Но улыбнулась.
В субботу они всё-таки уезжали.
Елена стояла у ворот, смотрела, как грузят вещи в машину. Дети обнимались, прощались, Полина плакала — не хотела отпускать Аню.
Марина подошла, обняла Елену.
— Спасибо. Ты не представляешь, как ты нам помогла. Мы бы не справились.
Виктор пожал руку Дмитрию, потом Елене.
— Если что, приезжайте к нам, в Питер. Всегда рады.
Машина уехала. Елена стояла у ворот и плакала — и сама не понимала от чего. От облегчения, что уехали? От стыда, что думала о них плохо? От злости на Диму, который опять всё решил за неё? Всё сразу, комком в горле.
Вечером они сидели на веранде — Дмитрий и Елена, молча, долго.
— Прости.
Дмитрий повернулся.
— За что?
— За то, что была не права насчёт Виктора, насчёт его семьи. Они хорошие.
Дмитрий кивнул молча.
— Но я устала. Я правда устала от бесконечных гостей. Каждую неделю кто-то приезжает, я не могу работать, не могу отдыхать, не могу жить нормально.
— Я понимаю.
— Понимаешь?
— Да. Думал об этом всю неделю. Видел, как ты работаешь, как устаёшь, как стараешься. И понял.
Елена посмотрела на мужа — тот смотрел куда-то вдаль, на деревья.
— Больше никаких гостей без твоего согласия. Обещаю.
— Правда?
— Правда.
Елена встала, подошла к мужу, обняла — крепко, как давно не обнимала.
Полина прибежала на веранду с куклой — той самой, которую подарила ей Аня на прощание.
— Мам, а когда Аня приедет снова?
— Не знаю, солнышко.
— А можно мы к ним поедем?
Елена посмотрела на Дмитрия. Тот улыбнулся — впервые за неделю настоящей улыбкой.
— Можно. Обязательно поедем.
И это было правдой.
Прошло две недели.
Елена закончила проект, получила предоплату за новый, выспалась наконец, перестала грызть кутикулу до крови. Дом был пустой, тихий — такой, каким она мечтала его видеть два года назад.
В среду вечером раздался звонок в дверь.
Елена открыла — на пороге стояли родители Дмитрия, с чемоданами, улыбающиеся.
— Мы ненадолго, родная, — сказала свекровь.
За её спиной, в дверях машины, стоял Дмитрий — с тем самым виноватым лицом, теребил ремень.
Елена смотрела на него долго — очень долго. Потом медленно закрыла дверь. Изнутри. Прислонилась спиной к косяку и начала смеяться — тихо, потом громче, потом истерично.
Дмитрий позвонил в дверь снова, потом ещё раз.
— Лен, открой. Лен. Лена, ну что ты. Открой, пожалуйста.
Но она не открывала. Сидела на полу в прихожей и смеялась, пока не потекли слёзы. А потом достала телефон и написала в семейный чат: «Я в гостинице. Вернусь, когда они уедут».
И впервые за два года почувствовала, что дышать стало легче.
