Воздух был раскален. Это чувствовалось, и королева впервые дрогнула. Она боялась, что сейчас на нее обрушится народный гнев. Ведь про нее говорили так плохо в последние дни! Но одна маленькая девочка спасла репутацию Елизаветы II. Когда монархия была на грани провала.
«У нее нет сердца», — говорили люди в те сентябрьские дни 1997 года. Когда миллионы британцев скорбели по принцессе Диане, они не увидели, что королева… тоже. Она находилась в своей шотландской резиденции, словно ничего не происходило. Удивительная черствость, по мнению подданных!
Никто из посторонних не знал, что ведется напряженная борьба. Что королевская семья оказалась не готова к таким событиям. А в протоколе не нашлось подсказок! Как прощаться с женщиной, которая была одновременно матерью будущего короля, бывшей женой другого будущего короля и при этом… не представителем семьи? В частном порядке? По-королевски?
Спенсеры – семья Дианы – тянули одеяло на себя. А тысячи букетов возле дворца множились, множились… Невозможно было откреститься от этого. Неправильным было бы устроить крошечную церемонию для самых близких. Тогда постановили: пусть будет с размахом. Практически, как если бы прощались с королевой.
Пока шли эти метания, нарастал народный гнев. Почему не приспущен флаг на Букингемском дворце? Как – не положено? Почему королева не обратилась к нации?
Это был тот сложнейший момент, когда монархия оказалась в тупике собственных правил. Можно было бы провести параллель с отречением от престола Эдуарда VIII – тоже неслыханное явление. Поэтому королева сомневалась. Она выросла в рамках и традициях, и теперь ей велели их нарушить.
Поддержка монархии слабела на глазах. Удивительный факт: до этого к королеве Елизавете не предъявляли никаких претензий. Она была глыбой в глазах английского общества. Идеальной во всем. И тут такой промах. Королева-то не переживает из-за невестки, которую откровенно не любила и осуждала…
Поскольку сразу возникли всевозможные теории, молчание монархии было подтверждением для худших подозрений. Премьер-министр Тони Блэр сломал четыре ручки и два карандаша, пока писал записку для ее величества. Он призывал ее к одному: приехать в Лондон, как можно скорее!
«К четвергу общественные настроения достигли такой степени накала, — писала королевский биограф Тина Браун, — не только из-за флага, но и из-за того, что королева заперлась в Балморале, а не приехала, чтобы публично выразить соболезнования, что компромисс стал неизбежным».
Это был настоящий кризис. Полномасштабный. Монархию никогда так не презирали с 1649 года. Репутация королевы гибла, таблоиды начали откровенно осуждать ее…
Позже говорили: да, она просто заботилась об осиротевших внуках. Ей надо было оградить их от всей этой огромной толпы, от завываний и слез. У них-то горе намного сильнее! Но в то же время: 31 августа принцев привезли для воскресной – обычной! – службы в церковь Крэти. И никакая толпа и сочувственные вздохи не помешали. А ведь логичнее было бы, раз о детях проявлялась такая забота, чтобы им дали побыть наедине с собой, в замке.
Четверг стал переломным днем. Объявили, что королева прибудет в Лондон, а в пятницу обратится к нации по телевидению. Обычно выступления Елизаветы II проходили в записи, но не было времени на подготовку, запись, монтаж.
— Прямой эфир. – сказали ей. – Только так.
— Невозможно! – воскликнул секретарь королевы.
Елизавета Вторая НИКОГДА не выступала в прямом эфире. Это стало единственным исключением. Текст был почтительным и сдержанным, местами трогательным, а местами заставлявшим задуматься.
«Она была исключительным и одарённым человеком. – говорила королева про Диану. — В хорошие и плохие времена она никогда не теряла способности улыбаться и смеяться, а также вдохновлять других своей теплотой и добротой. Я восхищалась ею и уважала её – за её энергию и преданность другим, и особенно за её преданность двум своим сыновьям. На этой неделе в Балморале мы все пытались помочь Уильяму и Гарри смириться с разрушительной утратой, которую понесли они и все мы.
Никто, кто знал Диану, никогда её не забудет. Миллионы других, кто никогда её не встречал, но чувствовал, что знал, будут помнить её. Я лично верю, что из её жизни и из необычайной и трогательной реакции на её смерть можно извлечь уроки. Я разделяю вашу решимость хранить память о ней»
В этих словах был скрытый намек. «Кто никогда ее и не встречал, но чувствовал, что знал». Это было про все эти толпы. Они НЕ ЗНАЛИ принцессу Диану лично, они были очарованы образом, который создавала пресса, и она сама. Образом, очень далеким от оригинала. Диана была сложной натурой, не лишенной качеств, которые раздражали близких. Именно это и имелось в виду…
Чтобы попасть во дворец, королеве надо было пройти мимо цветочного океана. Позже подсчитали – пятнадцать тонн цветов. Она вышла из автомобиля и вздрогнула. Вокруг царило молчание. В прежние времена ей махали руками, что-то кричали в знак приветствия, смеялись. Но сейчас ее встречали абсолютной тишиной, что было пугающе. Репутация королевы висела на волоске.
Она молча шла, разглядывала записки, которые были прикреплены к цветам. За ней следовал принц Филипп. Подошла к ограждению, за которым стояли люди. И одна маленькая девочка протянула ей пять алых роз.
— Хочешь, я положу их к остальным? – спросила Елизавета II
— Нет, мэм. Это для вас. Я думаю, что вы их заслуживаете. Я думаю, что вы поступили правильно, оставшись со своими внуками.
Голос прозвучал звонко в тишине, и после этого… раздались аплодисменты. А потом еще! Маленькая девочка спасла репутацию королевы. Тяжелейшее напряжение было снято. Все, королева вернулась! Она тоже надела черное. Флаг приспустили… Как хотели подданные. Второй случай после 1649 года (а тогда казнили короля Карла I), когда монархия сделала в точности то, что от нее хотели подданные…
Девочку звали Кэтрин Джонс. Она пришла ко дворцу вместе с бабушкой. Ее сфотографировали много-много раз, а позже, когда экранизировали эту историю, она тоже попала в сценарий. Десятилетием позже Кэтрин с бабушкой приняли участие и в съемках документального фильма об этих событиях.
«Монархия была на грани, — писала королевский биограф, — все это понимали. Еще немного, и возмущенные голоса могли бы ее смести».
Монархия устояла. Прощание с Дианой состоялось 6 сентября 1997 года.
