Екатерина снова была беременна. Петр сердился на жену и недвусмысленно давал ей понять, что не верит в свое отцовство. Однажды, он пожаловался их общему приятелю Льву Нарышкину:
-Я не понимаю откуда у моей жены взялась беременность. У меня нет никакой уверенности, что это мой ребенок. Почему я должен принять его?
Услышанное Нарышкин в тот же день передал Екатерине. Она испугалась. Еще не хватало, чтобы его сомнения дошли до императрицы Елизаветы Петровны. Задержав Нарышкина, она велела:
-Идите снова к великому князю и потребуйте с него клятву, что он не спал со своей женой!
Такую клятву Петр дать не смог и лишь выругался на Нарышкина. Между супругами в очередной раз стали напряженные отношения. Екатерина постоянно прокручивала в голове мысль, что муж ненадежный. Он совершенно не следил за своими словами. Из-за него или она погибнет или они оба погибнут.
Но так как открыто противостоять супругу она не могла, то ей оставалось придерживаться своего предыдущего поведения — поддерживать мужа и пытаться быть ему другом.
В ночь с 8 на 9 декабря 1757 года Екатерина ощутила родовые схватки. Она сразу отправила людей сообщить мужу и императрице о начавшихся родах.
Супруг явился первым. Он был облачен в голштинский мундир, вокруг пояса был завязан шарф, а на боку висела шпага.
-Почему вы так одеты? — удивилась роженица.
-Мой долг голштинского офицера защищать дом от врагов. Вы сейчас нуждаетесь в помощи, поэтому я приоделся и пришел охранять вас.
Присмотревшись к мужу внимательнее, Екатерина потянула носом воздух и все поняла. Петр был навеселе.
-Идите спать. — посоветовала она супругу. — Сейчас явится императрица и если почувствует, что вы пьяны, то сильно разозлится. Когда я рожу, вам сообщат.
Петр не хотел уходить, но потом все-таки внял совету жены и вышел из ее покоев. И вовремя, так как пожаловала Елизавета Петровна. Поняв, что боли у Екатерины еще умеренные и до потуг еще долго, она тоже ее покинула.
Лишь вечером девятого числа, уже отужинав, Екатерина поняла, что вот-вот родит. Около 23 часов на свет появилась девочка.
-Ваше императорское величество, я бы хотела назвать дочь в вашу честь, Елизаветой. — сказала Екатерина императрице.
-Нет. — отказалась Елизавета Петровна. — Девочку будут звать Анна, в честь моей рано умершей старшей сестры.
Петр, глядя на младенца, помалкивал, храня в тайне от государыни свои подозрения. Внешне казалось, что он рад тому, что девочка получила имя в честь его матери. Уйдя из покоев жены, он тотчас же устроил веселье и с удовольствием принимал поздравления. Позже Елизавета Петровна подарила и ему и Екатерине по 60 тысяч рублей.
Екатерине снова не удалось насладиться материнством. Императрица сразу после родов велела забрать Анну от матери. Все происходило точно также, как и в первые роды, когда родился Павел. Великую княгиню на несколько дней оставили в ее покоях в одиночестве, изредка прерываемом слугами.
Императрица такое поведение объяснила заботой об Екатерине, мол пусть в тишине и спокойствии постепенно восстанавливается и приходит в себя.
Великая княгиня обижалась на такую заботу и терпеливо ждала, когда ей позволят выходить из своих покоев. Постепенно ее жизнь вошла в привычную колею. Она была лишена возможности проявлять материнскую любовь, но с лихвой окуналась в роман со Станиславом Понятовским.
От него ли была девочка, для нее было неважно. Муж признал ребенка, так что официально Анна была дочерью Петра. У девочки могло быть блестящее будущее, но, увы, то время было жестоко к детишкам. Малейшая простуда или другая болезнь, отсутствие лекарств, грамотного лечения и все…
Малютка Анна прожила год и три месяца, а потом ее не стало. Великая княжна скончалась «по краткой болезни».
Так как Понятовский стал посланником при русском дворе, то есть личностью заметной, то он придумал, как ему маскироваться для встреч со своей высокопоставленной возлюбленной. Выручали преображавший его парик и длинный плащ. На вопрос часовых: «Кто идет?», граф отвечал: «Музыкант великого князя». Удивительно, но его легко пропускали.
Между тем отношения с мужем все ухудшались. Влюбчивый и легко переключавшийся с одной фрейлины на другую Петр неожиданно остановил свой выбор на одной даме — Елизавете Воронцовой. Дошло до того, что доброжелатели передали великой княгини слова ее супруга о том, что как только она умрет, он женится на Воронцовой.
Екатерина, желая идти на опережение, бросилась в ноги императрицы и слезливо попросила ее:
-Ваше императорское величество, очень прошу отправьте меня обратно к моим родным.
Елизавета Петровна бывшая в курсе о том, как плачевно обстоят дела у ее племянника с женой, печально спросила:
-Как вы себе это представляете? К тому же, вы забываете о том, что у вас есть дети.
-Но мои дети находятся при вас, я могу о них не переживать. — возразила Екатерина.
-А что я скажу обществу? — продолжала интересоваться императрица.
Конечно, этот разговор был не к тому, чтобы отправить великую княгиню в ее родные края. Но по-крайней мере, она смогла понять, что Елизавета Петровна несмотря на холодок между ними, видит только ее в качестве жены великого князя.
Однажды Петр, давно уже подозревавший жену в любовной связи с Понятовским, велел своим слугам схватить графа и попытался его допросить. Тот, услышав вопрос, что его связывает с Екатериной, начал все отрицать. Но отрицания хватило ненадолго.
Понятовский позже вспоминал, что через несколько дней после того случая, Петр снова завел разговор на скользкую тему:
И вот уже великий князь с самым благодушным видом идет мне навстречу, приговаривая:
— Ну не безумец ли ты! Что стоило своевременно признаться? Никакой чепухи бы не было… Раз мы теперь добрые друзья, здесь явно еще кого-то не хватает!.
В тот вечер Петр зашел в покои к уже готовящейся ко сну Екатерины и потребовал, чтобы она срочно одевалась. Наспех одетая великая княгиня вышла и увидела, что ее ждет не только муж, но и Елизавета Воронцова, а также Понятовский. Они направились вместе играть в карты.
Графу казалось, что все удачно разрешилось. Петр не ревнует и все прекрасно, а Екатерина была глубоко разочарована. Не так в ее представлении должен был вести себя настоящий мужчина. Это было начало стремительного конца.
В отношениях между Понятовским и Екатериной появилась трещина, которую он не ощущал, но хорошо чувствовала она, понимая, что это не ее мужчина.
Когда в 1758 году Понятовский был выслан из России, Екатерина могла вздохнуть с облегчением. Впереди великую княгиню ждало новое сильное чувство — Григорий Орлов.
