— Иди! — латыш изо всех сил толкнул в спину. Фанни полетела со ступенек прямо в грязь. — Шевели культяпками, дамочка, а то прямо здесь порешу! Будешь знать, как в Ильича стрелять!
Фанни оказалась во дворе, где уже находилось несколько мужчин. Женщина знала, что сейчас последует, но ей не давала покоя большая бочка из-под смолы, которую явно специально притащили на место расправы.
Как же неистово ей хотелось раскрыть тайну этой бочки…
Фейга Хаимовна Ройтблат родилась 10 февраля 1890 года в черте оседлости еврейского народа — в Волынской губернии Украины. Отец Фейги, Файвел Ройдман (вторая фамилия — Каплан) был меламедом, то есть, учителем: обучал еврейских детей еврейскому закону и языку. Мама Сима была домохозяйкой.
Родители Фейги были людьми набожными, осторожными, опасных речей не вели, однако, они не смогли уберечь дочь от влияния все нарастающих в молодежной среде антиправительственных настроений.
Уже в 1905 году в возрасте 15 лет Фейга Ройтблат, назвавшись Фанни Каплан, присоединилась к революционному кружку анархистов. В подполье Фанни стала известна под именем «Дора».
Анархисты сразу взяли «Дору» в оборот. В 1906 году руководство кружка поручило 16-летней девушке отправиться в Киев для подготовки террористического акта против генерал-губернатора Сухомлинова.
К тому моменту Фанни была не по возрасту взрослой и развитой: у нее уже появился «гражданский муж» — известный бандит и налетчик Яков Шмидман, взявший себе романтический псевдоним Виктор Гарский.
Прибыв в Киев, Фанни и Виктор сняли номер в гостинице «Купеческая», где стали готовиться к теракту.
Во время подготовки что-то пошло не так, и в номере произошел взрыв. Несколько осколков попали в голову Фанни. Гарский отделался несмертельной раной на плече.
Едва громыхнул взрыв, как Виктор выскочил из номера и удрал, оставив свою малолетнюю сообщницу на произвол судьбы. Фанни тоже попыталась скрыться, но владелец гостиницы схватил ее и передал полиции.
Так Фанни Каплан впервые оказалась в полицейском околотке. Киевский жандарм написал следующую характеристику задержанной:
«Еврейка, 16 лет, без определённых занятий, личной собственности не имеет, при себе денег один рубль».
Суд над Каплан состоялся в Киеве 5 января 1907 года. Судья сначала вынес смертный приговор, но сразу же сообщил, что, с учетом возраста террористки, казнь замещается пожизненной каторгой.
Каплан заковали в кандалы и отправили по этапу в Забайкалье, в знаменитую Акатуйскую каторжную тюрьму, предназначенную для «политических».
В тюрьму Фанни прибыла 22 августа.
Для Каплан началось тяжкое время — каторжные будни без проблеска надежды. А тут еще и здоровье стало ухудшаться. В 1909 году, после двух лет отсидки, тюремный врач определил у Фанни частичную потерю зрения и слуха, а также ревматизм суставов в хронической форме. Зрение и слух — это были последствия того взрыва в «Купеческой».
Тем не менее, каторга не сломила волю Фанни к революционной борьбе, подарила ей новые знакомства. Подругой Каплан стала эсерка Мария Спиридонова, дочь коллежского секретаря из Тамбова, застрелившая на вокзале в Борисоглебске черносотенца Гавриила Николаевича Луженовского, советника тамбовского губернатора.
Луженовского эсеры обвинили в жестоких подавлениях крестьянских восстаний в Тамбовской губернии.
Спиридонова поделилась с Фанни «секретами мастерства», подробно рассказала, как она выслеживала жертву, точно охотник — зайца, как улучила выгодный момент и, подобравшись поближе, выхватила из муфты револьвер. Пять пуль — и Луженовский лежит на платформе.
Рассказ Марии оказал на Фанни ошеломляющее воздействие: она решила, что так и только так следует вершить «настоящее правосудие». Анархисты в политическом отношении показались Каплан сущими детьми по сравнению с холодными, убежденными, готовыми идти на смерть эсерами. У эсеров был четкий и жесткий план обустройства России. Фанни этот план приняла всей душой и стала эсеркой.
Здоровье молодой женщины между тем ухудшалось. К физическим страданиям прибавились душевные: Каплан находилась в постоянной депрессии, у нее случались истерические припадки.
Однако Фанни не подала ни одного прошения о помиловании, мужественно перенося свалившиеся на нее лишения.
В 1913 году государь Николай II объявил очередную амнистию. Срок Фанни Каплан был сокращен до 20 лет.
Но и это наказание эсерка не отбыла: в 1917 году грянула Февральская революция, двери тюрем открылись для узников, причем, как для политических, так и для многих уголовных.
Свободу получила и Фанни Каплан. Если в 1906 году на каторгу доставили по этапу 17-летнюю крепкую девушку, то в 17-ом году из тюрьмы вышла 27-летняя преждевременно состарившаяся, больная женщина.
Вскоре Каплан прибыла в Москву. Остановилась у старой подруги Анны Пигит, племянницы владельца доходного дома на Большой Садовой улице.
Когда стало известно, что Временное правительство открыло в Крыму санаторий для политических каторжников, Фанни подала заявку и быстро получила путевку, так как ее знали и уважали.
Врачом евпаторийского санатория «Дом каторжан» был 43-летний Дмитрий Ильич Ульянов, младший брат Владимира Ленина.
Дмитрий Ильич с большим сочувствием отнесся к женщине, потерявшей здоровье за революционное дело. Между врачом и пациенткой начался роман.
Ульянов пообещал Фанни спасти ее зрение и выбил для Каплан направление в глазную клинику доктора Гиршмана, считавшуюся одной из лучших в стране.
Находилась клиника в Харькове. Ульянов хотел проводить Каплан, но та настояла, что способна добраться одна — не хотела отвлекать Дмитрия Ильича от работы. Больше Дмитрий и Фанни никогда не виделись.
В клинике Гиршмана революционерке была сделана операция, оказавшаяся вполне успешной: Фанни стала значительно лучше видеть.
В Крыму Каплан очень поздоровела и похорошела, что было прекрасно заметно. Уезжать с полуострова она не собиралась. Когда у Фанни истекла санаторная путевка, она сняла в Севастополе комнату и стала обучать грамоте местных жителей — как детей, так и взрослых.
Фанни, несмотря на случившиеся с ней печальные события, сохраняла верность революционной идее. В 1918 году в Крыму она возобновила контакты с эсерами, стала ходить на встречи местной ячейки. После одного из собраний глава Боевой организации эсеров Григорий Семенов подарил Фанни Каплан новенький браунинг: женщине необходимо оружие в столь опасные времена.
Семенов, который в будущем стал ярым большевиком, и представить не мог, как Фанни использует его подарок.
В августе 1918 года Фанни прибыла из Крыма в Москву. Женщина знала, что 30 августа на заводе Михельсона в Замоскворечье состоится большой митинг рабочих, на которым выступит сам Владимир Ильич Ленин, брат ее крымского любовника.
Фанни простояла весь митинг в толпе, выслушала речь Ленина, лишний раз убедившись, что этот человек собирается вести страну не туда.
Закончив выступление, Владимир Ильич в сопровождении верных соратников, выполнявших, в том числе, роль телохранителей, направился дворами в направлении своего автомобиля.
Вдруг раздалось несколько выстрелов. Ильич рухнул наземь. Шофер приподнял голову вождя мирового пролетариата.
«Поймали его?» — спросил Ленин и потерял сознание.
Ильич даже представить не мог, что в него стреляла женщина, а не мужчина.
Фанни смогла покинуть место преступления. Рабочие рыскали в поисках стрелка, а Каплан, между тем, спокойно добралась до трамвайной остановки на Большой Серпуховской улице.
Женщина в длинном черном платье, в перчатках и в шляпке бросалась в глаза. Рабочий Иванов спросил даму, не видела ли она подозрительного мужчину, пробегающего мимо.
Фанни заявила, что стрелял не мужчина, а она:
«Я стреляла по предложению социалистов-революционеров. Я исполнила свой долг с доблестью и помру с доблестью».
Иванов схватил Каплан под локоть и повел к рабочим. Женщина не оказывала ни малейшего сопротивления.
Через полчаса Фанни обыскали. У эсерки обнаружили железнодорожный билет, немного денег, зеркальце и браунинг со следами недавней стрельбы.
На первом же допросе основным вопросом следователей был: зачем Каплан, сама исповедовавшая революционные взгляды, стреляла в Ленина, в символ революции?
Фанни заявила, что Октябрьская революция является мировым злом, что эсеры добивались передачи власти Учредительному собранию, а не Ленину.
Именно после разгона Учредительного собрания большевиками Каплан и решила убить Ильича. По мнению женщины, Ленин предал идеалы революции и стремительно становился диктатором. Фанни взяла назад свои слова об участии в покушении эсеров: она заявила, что стреляла исключительно по собственной инициативе.
В партии большевиков не поверили ни единому слову террористки. Правые эсеры были названы прихвостнями буржуазии и обвинены в организации покушения на Ленина.
Тем более, что стрельба Каплан наложилась на другую громкую «акцию»: 30 августа 1918 года в Петрограде эсер Леонид Каннегисер убил Моисея Урицкого, председателя петроградского ЧК.
Стерпеть подобное большевики не смогли, и ответили эсерам и другим «несогласным» политическими репрессиями, вошедшими в историю под названием «Красный террор».
Фанни Каплан большевики определили как британскую шпионку. После этого у женщины не было ни единого шанса сохранить жизнь. Ни заслуги перед революцией, ни недурная по новым временам биография, ни близкое знакомство с младшим братом Ленина не помогли.
Большевики не стали устраивать даже подобия суда над Каплан. Председатель Всероссийского центрального исполнительного комитета (ВЦИК) Яков Свердлов самолично издал постановление о немедленном расстреле Фанни.
3 сентября 1918 года женщину вывели во двор здания автобоевого отряда ВЦИК, расположенного на территории Кремля.
Революционный матрос Павел Мальков, ставший комендантом Кремля, самолично застрелил Фанни, о чем впоследствии рассказывал следующее:
«Если бы история повторилась, если бы вновь перед дулом моего пистолета оказалась тв.рь, поднявшая руку на Ильича, моя рука не дрогнула бы, спуская курок, как не дрогнула она тогда».
За казнью наблюдал знаменитый поэт Демьян Бедный, который также принял участие в утилизации тела. Утилизация была весьма суровой. Демьян, Мальков и два латыша-коммуниста затолкали тело эсерки в бочку из-под смолы, облили бензином и подожгли.
Бедный переоценил свои силы: как только в воздухе начал разноситься характерный запах, пролетарский поэт упал в обморок.
Так большевики наказали за выстрел в Ленина Фейгу Ройтблат, «Дору», Фанни Каплан, эсерку, готовую ради своих политических идеалов даже на убийство.
