— Как ты мог подарить мой новый телефон, который я купила себе на день рождения, своей любовнице, а мне сказал, что я его потеряла в такси? Ты думал, я не узнаю свой гаджет, когда увижу его в руках у твоей коллеги на корпоративе? — шипела жена, приперев мужа к стенке в коридоре после вечеринки.
Елена не кричала. Её голос звучал глухо, с каким-то свистящим присвистом, от которого у Игоря, расслабленного алкоголем и сытным ужином, мгновенно выветрился хмель. Он попытался сделать шаг в сторону, спасаясь от её тяжелого, пронизывающего взгляда, но наткнулся спиной на вешалку с верхней одеждой. Пуховик глухо шурхнул, словно предостерегая.
— Лен, ты чего начинаешь? — Игорь растянул губы в кривой, заискивающей улыбке, пытаясь расслабить узел галстука, который вдруг стал невыносимо тесным. — Какая любовница? Какой телефон? Ты перебрала шампанского, родная. Тебе показалось. Мало ли у кого какие трубки сейчас, они же все на одно лицо. Инкубаторские.
— На одно лицо? — Елена медленно, не отрывая глаз от его бегающих зрачков, расстегнула молнию на сапогах и сбросила их, оставаясь в одних колготках на холодном кафеле. — Ты меня совсем за дуру держишь? Или думаешь, что если я месяц молчала и винила себя за «растяпство», то у меня память отшибло?
Она шагнула к нему вплотную. От неё пахло дорогими духами — теми самыми, которые он подарил ей на прошлый Новый год, пытаясь загладить вину за очередную задержку на работе. Теперь этот запах казался Игорю удушливым.
— У этой твоей Оксаночки, — Елена выплюнула имя секретарши, как косточку от гнилой вишни, — в руках был не просто «инкубаторский» черный смартфон. У него на задней крышке, прямо возле блока камер, глубокая царапина. Помнишь, откуда она? Я ключами задела, когда в сумочке рылась. Я тогда еще расстроилась, а ты сказал: «Ничего, на скорость не влияет». Помнишь, Игорек?
Игорь нервно сглотнул. Он помнил. Конечно, он помнил. Он тогда еще подумал, что царапина удачно снижает товарный вид, и если Елена вдруг спросит, почему телефон не в идеале, можно будет свалить на её же неаккуратность. Но он не рассчитывал, что она будет разглядывать технику в руках посторонней девицы с расстояния вытянутой руки.
— Ну, царапина… — промямлил он, отводя глаза в сторону зеркала. — Совпадение. Мало ли кто чем царапает. Может, Оксана тоже ключи в кармане носит. Ты придумываешь, Лен. Тебе везде заговоры мерещатся. Паранойя это.
— А чехол? — Елена перебила его, не давая развить мысль о её душевном здоровье. — Чехол тоже совпадение? Темно-зеленая кожа, тиснение под крокодила, ручная работа. Я его у мастера в Питере заказывала, ждала две недели. И надо же, какое чудо! У твоей секретарши точно такой же. Видимо, у вас в офисе не только вкусы на мужчин совпадают, но и на аксессуары.
Игорь почувствовал, как по спине поползла липкая струйка пота. Он надеялся, что Оксана сменит чехол. Он даже намекал ей, говорил, что этот выглядит «слишком строго». Но Оксана, глупая курица, вцепилась в «брендовую вещь» и заявила, что зеленый цвет подчеркивает её глаза. И вот теперь эта зеленая кожа душила его самого.
— Да господи, купил я ей этот чехол! — выпалил он, решив сдать малую позицию, чтобы отстоять главную. — Ну премия у девочки была, попросила подарок. Я нашел похожий на маркетплейсе. Что здесь такого? Это просто жест вежливости от начальника подчиненной. Корпоративная этика, Лен!
Елена смотрела на него с выражением брезгливого любопытства, словно разглядывала под микроскопом редкий вид навозного жука.
— Жест вежливости… — повторила она медленно. — Значит, ты купил ей чехол. А телефон? Тоже премия? Или ты хочешь сказать, что месяц назад, когда я рыдала, думая, что оставила мобильник в такси, ты просто достал его из моей сумки, пока я спала, сбросил настройки и отнес на работу?
— Я не брал твой телефон! — взвизгнул Игорь, переходя в наступление. Лучшая защита — нападение, так его учили на тренингах по продажам. — Ты его посеяла! Сама! А теперь пытаешься на меня своих чертей повесить. Да, у Оксаны такой же аппарат. Я ей помог купить со скидкой, у меня же бонусы были. Может, и похож он на твой. Но обвинять меня в воровстве… Это дно, Лена. Это просто дно.
Елена вдруг улыбнулась. Страшной, неживой улыбкой, от которой у Игоря внутри всё похолодело. Она развернулась и прошла в гостиную. Её шаги были мягкими, хищными. Игорь, повинуясь инстинкту, поплелся следом, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
Она подошла к комоду, выдвинула нижний ящик и достала оттуда белую фирменную коробку.
— Знаешь, в чем твоя проблема, Игорек? — спросила она будничным тоном, вертя коробку в руках. — Ты считаешь всех вокруг идиотами. Ты думал, я выкинула коробку после того, как «потеряла» телефон? Зачем хранить мусор, правда? А я не выкинула. Я надеялась. Думала, вдруг в полицию пойдем, заявление писать. IMEI-код там нужен, серийный номер…
Она швырнула коробку на диван. Картон глухо ударился о мягкую обивку.
— Я сегодня не поленилась, — продолжила она, глядя, как лицо мужа приобретает землистый оттенок. — Пока вы там танцевали медляк под Меладзе, и ты так старательно прижимал эту девицу к своему пиджаку, я подошла к их столику. Её телефон лежал на краю. Я взяла его. Просто посмотреть время. И знаешь что? Я зашла в настройки.
Игорь замер. В комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем настенных часов.
— Последние четыре цифры серийного номера, — раздельно произнесла Елена. — Четыре. Восемь. Девять. Два. Сверим с коробкой? Или ты прямо сейчас признаешься, что ты — мелкий, дешевый вор, который крадет у жены, чтобы пустить пыль в глаза малолетней любовнице?
Игорь тяжело опустился в кресло, словно у него подкосились ноги. Коробка на диване лежала между ними, как заряженный пистолет, и цифры на ней, невидимые, но ощутимые, кричали громче любой сирены. Отрицать очевидное было бессмысленно — математика не терпит интерпретаций.
— Молчишь? — Елена не повысила голос ни на децибел, но в её тоне появилось что-то медицинское, словно она вскрывала нарыв скальпелем. — Правильно. Лучше молчи. Потому что любое слово, которое ты сейчас скажешь, будет звучать еще гаже, чем твоё предательство.
Она подошла к окну, отдернула штору, глядя на ночной город, сверкающий новогодней иллюминацией. Ей нужно было отвернуться, чтобы не видеть его лицо. Это жалкое, перекошенное страхом и злобой лицо человека, с которым она делила постель пять лет.
— Я ведь помню тот вечер, Игорь, — продолжила она, глядя на свое отражение в темном стекле. — Я приехала домой в истерике. Там были фотографии с дня рождения мамы, рабочие контакты, заметки… Я плакала, вытряхивала сумку на пол. А ты? Ты сидел рядом, гладил меня по голове и говорил: «Ну, ничего, Ленусь, бывает. В такси, наверное, выпал. Водитель, скотина, нажился».
Елена резко развернулась. Её глаза сузились.
— Ты утешал меня, зная, что телефон лежит у тебя во внутреннем кармане пиджака. Ты смотрел, как я унижаюсь, как звоню оператору блокировать симку, как переживаю. Ты не просто вор, Игорь. Ты — садист. Тебе доставляло удовольствие видеть меня такой? Беспомощной дурой?
Игорь вдруг вскинул голову. В его глазах больше не было испуга — там плескалась мутная, защитная агрессия загнанного в угол зверя.
— Да что ты заладила: вор, садист! — рявкнул он, ударяя ладонью по подлокотнику. — Это всего лишь телефон! Кусок пластика и стекла! У тебя зарплата позволяет десять таких купить и не заметить. А ты устроила трагедию вселенского масштаба из-за гаджета!
— Дело не в цене, — тихо сказала Елена. — Дело в том, у кого ты его забрал.
— Да, забрал! — Игоря прорвало. Он вскочил, начал нервно расхаживать по комнате, размахивая руками. — Потому что тебе он не нужен! У тебя этих игрушек — вагон. А Оксане он был необходим. У девочки старый андроид, экран битый, стыдно перед клиентами доставать. Она одна живет, на съемной квартире, каждую копейку считает. А ты… Ты зажралась, Лена! Тебе жалко для человека, которому реально трудно?
Елена слушала этот поток сознания и чувствовала, как внутри неё что-то умирает. Окончательно и бесповоротно. Последние крупицы уважения к этому мужчине рассыпались в пыль. Он пытался выставить себя Робин Гудом, благородным спасителем бедной девушки, отобравшим лишнее у богатой жены. Только вот Робин Гуд не спал с теми, кого спасал, и не врал в глаза близким.
— Значит, это благотворительность? — усмехнулась она, и эта усмешка была страшнее крика. — Ты решил поиграть в богатого покровителя за мой счет? Хотел пустить пыль в глаза девочке, но денег на новый айфон пожалел? «На тебе, боже, что нам не гоже», так получается?
— Не передергивай! — огрызнулся Игорь. — Я хотел сделать ей приятное. Она пашет как лошадь, а я, как начальник, должен мотивировать сотрудников.
— Мотивировать краденым телефоном жены? — Елена покачала головой, словно не веря, что слышит это. — Скажи мне только одно, «начальник». Она знает? Оксана знает, что телефон бэушный? Что его хозяйка — твоя жена, которая стоит в двух метрах от неё на корпоративе?
Игорь замялся. Он отвел взгляд, начал теребить манжету рубашки.
— Нет, — буркнул он неохотно. — Зачем ей знать? Я… я сбросил настройки. Сделал полный сброс. Купил пленку новую, коробку нашел похожую в офисе от старой партии. Она думала, он новый. Витринный образец, без упаковки.
Елену замутило. Физически, до спазма в желудке. Перед глазами встала картина: её муж, её Игорь, сидит где-то в туалете или в машине, и методично, с холодным расчетом, стирает её жизнь из памяти телефона. Удаляет её фотографии, её переписки, её музыку. Чистит память, чтобы заполнить её жизнью другой женщины. Это было интимнее измены. Это было стирание личности.
— Ты сбросил настройки… — прошептала она. — Ты уничтожил всё, что там было, чтобы подарить пустышку. Ты понимаешь, насколько ты жалок? Ты даже любовницу свою обманул. Ты подсунул ей ворованную вещь под видом дорогого подарка. Ты предал всех, Игорь. Меня, её, себя.
— Да хватит драматизировать! — взвыл он, чувствуя, что его аргументы рассыпаются. — Ты сейчас говоришь так, будто я почку у тебя вырезал! Ну ошибся, ну сглупил! Я верну тебе деньги! Завтра же! Сколько он стоил? Семьдесят? Восемьдесят? Я переведу тебе на карту, и закроем эту тему!
Он полез в карман за бумажником, пытаясь откупиться, превратить моральную катастрофу в банальную финансовую сделку. Это движение стало последней каплей.
Елена смотрела на него и видела не мужа, а чужого, неприятного человека. Мелкого, суетливого, жадного. Как она могла жить с ним? Как могла делить с ним хлеб и постель, не замечая этой гнили внутри? Или она была всегда, просто Елена, ослепленная любовью и бытом, предпочитала не принюхиваться?
— Убери деньги, — сказала она ледяным тоном. — Мне не нужны твои подачки. И тему мы действительно закроем. Прямо сейчас.
Она обошла его, стараясь не задеть даже плечом, словно он был заразным. Игорь остался стоять посреди гостиной с открытым ртом и бумажником в руках, не понимая, что происходит. Он привык, что все конфликты в их семье заканчивались бурным выяснением отношений, а потом примирением в постели. Он ждал слез, ждал, что она начнет выгонять его на диван в гостиной.
Но Елена прошла мимо спальни, мимо ванной и направилась прямиком к кладовке в конце коридора. Оттуда раздался звук рвущегося полиэтилена.
— Ты чего там делаешь? — крикнул Игорь, чувствуя, как холодок дурного предчувствия ползет по позвоночнику. — Лен, давай поговорим нормально! Я же признал вину! Что тебе еще надо?
Елена вышла из кладовки. В руках у неё был рулон плотных черных мешков для строительного мусора. Она шла молча, решительно, и в её походке не было ни капли сомнения.
— Мне надо, чтобы в моей квартире стало чисто, — ответила она, проходя мимо него в спальню. — А самая большая грязь здесь сейчас — это ты и твои вещи.
— Ты что, спятила? — Игорь бросился за ней. — Ночь на дворе! Какие мешки?
— Самые обычные, Игорь. На 120 литров. Как раз под твой размер, — бросила она через плечо и, войдя в спальню, с размаху распахнула дверцы шкафа-купе. Зеркальные двери ударились об ограничители с жалобным звоном. — Время собирать камни. И ворованные телефоны тоже.
Елена рванула первый пакет из рулона с таким звуком, будто сдирала кожу. Тонкий, но прочный черный полиэтилен расправился в её руках, превращаясь в бездонную пасть. Она не стала тратить время на аккуратное складывание. Первым в мешок полетел ворох галстуков, сметенный с перекладины одним движением руки. Шелк, за который Игорь отдавал бешеные деньги, смешался с пылью на дне пакета.
— Ты что творишь?! — взревел Игорь, выходя из оцепенения. Он кинулся к шкафу, пытаясь закрыть собой полки с одеждой. — Это «Бриони»! Ты хоть понимаешь, сколько этот костюм стоит? Убери руки!
Елена даже не посмотрела на него. Она просто шагнула в сторону, к секции с рубашками.
— Стоил, Игорь. Теперь это просто тряпки, — ледяным тоном ответила она.
Она схватила вешалку с голубой сорочкой, в которой он любил ходить на переговоры. Вместо того чтобы снять рубашку с плечиков, Елена с силой дернула её вниз. Пластик вешалки жалобно хрустнул и сломался. Острый край царапнул ткань, но Елена уже запихивала ком в мешок, не обращая внимания на треск. Следом полетела белая рубашка, затем в клетку. Хруст ломаемого пластика заполнил спальню, как звук ломающихся костей.
— Стой! Сука, стой! — Игорь схпил её за запястье, больно сжимая пальцы. Его лицо побагровело, на лбу вздулась вена. В этот момент он был готов ударить.
Елена замерла. Она медленно подняла глаза и посмотрела на него так тяжело и страшно, что Игорь невольно ослабил хватку. В её взгляде не было страха жертвы. Там была холодная решимость палача.
— Только попробуй, — произнесла она тихо, но каждое слово падало, как камень. — Только попробуй применить силу. Квартира — моя добрачная собственность. Ты здесь даже не прописан, у тебя временная регистрация закончилась месяц назад. Сейчас ты — посторонний мужик, который напал на хозяйку жилья. Я не буду вызывать полицию, Игорь. Я сделаю хуже.
— Что ты мне сделаешь? — прошипел он, но руку всё же убрал. — Истерику закатишь?
— Я напишу заявление в твою службу безопасности. И приложу скрины переписок с твоей корпоративной почты, к которой у меня, как ты помнишь, есть доступ с домашнего ноутбука. Расскажу, как ты сливал базу клиентов конкурентам в прошлом квартале. Думаешь, твой роман с секретаршей кого-то волнует? А вот коммерческий шпионаж — это статья и «волчий билет». Тебя не просто уволят, тебя уничтожат в этой сфере.
Игорь отшатнулся, словно получил пощечину. Он побледнел. Угроза была реальной. Он знал, что Елена никогда не бросала слов на ветер, а про его махинации она действительно знала слишком много — он сам хвастался ей за ужином, чувствуя себя неуязвимым.
— Ты не посмеешь… — пробормотал он, но в голосе уже не было уверенности. — Мы же семья… Были семьей. Зачем так грязно?
— Грязно — это дарить любовнице вещи жены, — отрезала Елена, возвращаясь к своему занятию.
Она открыла ящик с нижним бельем и носками. Всё содержимое, не разбирая, чистое это или ношеное, полетело в тот же мешок, прямо поверх дорогих рубашек. Следом туда же отправились джинсы, домашние треники и влажное полотенце, которое он бросил утром на кресло.
— Лен, послушай, — голос Игоря изменился. Из агрессивного он стал жалобным, ноющим. Он понял, что проиграл силовое противостояние, и перешел к тактике давления на жалость. — Куда я пойду? На улице минус пятнадцать. Время первый час ночи. У меня родители в другом городе. Ты хочешь, чтобы я замерз на лавке? Ты же не зверь.
Елена завязала первый мешок тугим узлом и пнула его в сторону коридора. Разорвала второй пакет.
— Ты не замерзнешь, — спокойно ответила она, начиная сгребать с полки свитера. — У тебя есть Оксана. Она же молодая, горячая, согреет. У неё и телефон теперь есть хороший, навигатор включит, такси вызовет. Или ты думал, что можно спать с одной, а жить в тепле у другой? Нет, дорогой. «Олл инклюзив» закончился.
— Она снимает комнату в двушке с хозяйкой! — выкрикнул Игорь в отчаянии. — Куда я к ней попрусь с мешками посреди ночи?
— Это твои проблемы. Есть гостиницы. Есть хостелы. Есть вокзал, в конце концов. Твой уровень комфорта меня больше не касается.
Она подошла к обувнице. Зимние ботинки Игоря, грязные, в реагентах, полетели во второй мешок прямо на его любимый кашемировый джемпер. Игорь дернулся, будто ударили его самого, наблюдая, как грязная подошва впечатывается в мягкую шерсть.
— Ты мразь, — выдохнул он с ненавистью. — Мелочная, мстительная баба. Я всегда знал, что ты такая. Правильно я сделал, что завел Оксану. С ней хоть дышать можно, а ты душная. Ты как этот бетон в стенах — холодная и твердая.
— Зато этот бетон мой, — парировала Елена, не прекращая методично опустошать его жизнь. — А ты теперь свободен, как ветер. Дыши полной грудью.
Она сгребла с тумбочки его зарядки, часы, какие-то чеки, мелочь и горсть таблеток от изжоги. Всё это со звоном и стуком посыпалось в черное нутро пакета. Квартира на глазах очищалась от его присутствия. С каждой исчезнувшей вещью Елене становилось легче дышать, словно из комнаты выкачивали ядовитый газ.
Второй мешок был завязан. Елена выпрямилась, поправила растрепавшуюся прическу. Она не проронила ни слезинки. Её руки не дрожали. Адреналин действовал лучше любого успокоительного, придавая сил.
— Всё, — сказала она, оглядывая пустые полки. — Если что-то забыла — вышлю почтой. Наложенным платежом.
Она подхватила оба тяжелых мешка. Игорь стоял в дверях спальни, преграждая путь. Он выглядел растерянным и жалким в своей помятой рубашке и без галстука. Весь его лоск слетел, оставив обычного, напуганного мужчину средних лет, который вдруг осознал, что разрушил свою жизнь ради минутной прихоти.
— Отойди, — скомандовала Елена.
— Не уйду, — уперся он, хватаясь руками за косяки. — Ты не выгонишь меня вот так. Я имею право…
— У тебя есть ровно две минуты, чтобы выйти самому, — Елена бросила мешки к его ногам. — Иначе я прямо сейчас выкладываю фото твоего «подарка» в общий чат вашего отдела. С подписью: «Генеральному директору будет интересно узнать, на какие средства его зам поощряет сотрудниц».
Игорь скрипнул зубами. Он посмотрел на жену — чужую, жесткую, несгибаемую — и понял, что она это сделает.
Он отступил. Сделал шаг назад в коридор, споткнувшись о собственный ботинок, валявшийся на полу. Елена пинками погнала черные мешки к входной двери. Пластик шуршал по ламинату, как погребальный саван их брака.
Два черных пластиковых шара, набитых жизнью Игоря, выкатились на лестничную клетку, глухо ударившись о бетонный пол. В подъезде было холодно и пахло чужим табачным дымом. Лампа дневного света над дверью мигала, отбрасывая дерганые, нервные тени на лицо Игоря, который стоял на пороге, судорожно пытаясь попасть ногой в ботинок, не развязывая шнурков.
— Ты пожалеешь, Лена, — прошипел он, наконец справившись с обувью и выпрямляясь. Теперь, когда он оказался за порогом квартиры, к нему вернулась дешевая, напускная бравада. Он поправил пальто, которое схватил с вешалки в последний момент, и посмотрел на жену с высокомерным презрением. — Ты думаешь, ты меня наказала? Да ты мне услугу оказала! Я сам не знал, как от тебя уйти. Ты же как болотная тина — засасываешь, душишь. Ни огня, ни страсти, только порядок и счета за коммуналку.
Он пнул ближайший мешок, проверяя его на прочность.
— Я сейчас же поеду к Оксане, — продолжил он, повышая голос, чтобы слышали соседи. Ему хотелось унизить Елену публично. — Да, приеду среди ночи! И она примет меня. Знаешь почему? Потому что она живая. Она настоящая женщина, а не калькулятор на ножках. Мы посмеемся над тобой, над твоей мелочностью. Она моложе тебя на десять лет, Лена! На десять! У неё кожа гладкая, глаза горят, а ты… Ты скоро мхом покроешься в своей идеальной квартире.
Елена стояла в дверном проеме, скрестив руки на груди. Ей не было холодно, хотя из подъезда тянуло ледяным сквозняком. Она слушала его тираду с вежливым вниманием, словно он читал скучный доклад на совещании. Внутри неё была звенящая пустота, но это была не пустота потери, а пустота вычищенного пространства, готового к новой мебели.
— Ты закончил? — спросила она спокойно, когда Игорь замолчал, набирая воздух для нового оскорбления.
— Нет, не закончил! — рявкнул он. — Я хочу, чтобы ты знала: я счастлив. Я заберу этот хлам, сяду в такси и забуду тебя как страшный сон. А ты оставайся тут со своим телефоном, со своей правотой и со своим одиночеством. Грейся об батарею!
Он нагнулся, подхватил мешки за горловины. Пластик натянулся, готовый лопнуть. Игорь сделал шаг к лестнице, чувствуя себя победителем в этой словесной дуэли. Он уходил к молодой любовнице, оставляя «старую» жену в прошлом.
— Игорь, — окликнула его Елена. Голос был мягким, почти ласковым.
Он обернулся, ожидая увидеть слезы или услышать просьбу остаться. На его губах играла торжествующая ухмылка.
— Прежде чем ты потратишь деньги на такси, — произнесла Елена, опираясь плечом о косяк, — я должна тебе кое-что сказать. Насчет Оксаны. Ты ведь знаешь, что она замужем? Ну, или в «гражданском браке», как это сейчас модно называть. С тем самым Вадимом, который держит сеть автосервисов и, по слухам, очень не любит, когда трогают его собственность.
Ухмылка Игоря дрогнула.
— Откуда ты… — начал он, но осекся. — Это бред. Они расстаются. Она говорила, что они живут как соседи.
— Конечно, расстаются, — кивнула Елена. — Все любовницы так говорят. Только вот Вадим, кажется, не в курсе. И я решила прояснить ситуацию. Пока ты собирал свои носки в мешки, я отправила ему сообщение. В «Ватсап». Нашла его номер через общих знакомых, это было несложно.
Игорь выронил один мешок. Глухой звук удара разнесся по подъезду, как выстрел.
— Что ты сделала? — прошептал он. Кровь отхлынула от его лица, делая его серым в мертвенном свете лампы.
— Я отправила ему фотографию, — с удовольствием пояснила Елена, наслаждаясь каждой секундой его ужаса. — То самое фото с корпоратива. Крупный план: Оксана, счастливая, с бокалом шампанского и моим телефоном в руке. В том самом зеленом чехле. И подпись добавила. Очень простую: «Ваша жена пользуется подарками моего мужа. Спросите её, за какие заслуги начальники дарят секретаршам гаджеты по сто тысяч». А следом — скриншот с серийным номером моего украденного телефона. Чтобы у Вадима не было сомнений, что вещь дорогая и история грязная.
— Ты… ты убила меня, — выдохнул Игорь. Его глаза расширились от паники. Он знал репутацию мужа Оксаны. Тот был человеком простым, жестким и скорым на расправу. И уж точно он не станет разбираться в тонкостях душевной организации Игоря.
— Нет, дорогой, — Елена покачала головой. — Тебя убила твоя жадность. Если бы ты купил ей новый телефон, я бы ничего не доказала. Если бы ты не украл у меня, я бы, возможно, даже не узнала. Ты сам вырыл эту яму, сам в неё лег. Я просто засыпаю землю.
— Ленка, не надо! — Игорь бросил второй мешок и кинулся обратно к двери, пытаясь втиснуться в проем. — Удали! Напиши, что ошиблась! Что это шутка! Он же меня прибьет! И её прибьет! Лен, ну пожалуйста, мы же люди!
Елена уперлась рукой в его грудь, останавливая этот порыв. Её ладонь была твердой, как камень.
— Мы были людьми, Игорь. Пока ты не решил, что я — ресурс, а ты — хозяин жизни. А теперь ты — просто курьер, который доставляет мусор на помойку. Сообщение доставлено. Две галочки, синие. Он прочитал.
Она увидела, как в глазах мужа гаснет последняя надежда. Он понял, что идти ему некуда. Оксаны больше нет как варианта — там сейчас будет ад. Домой к родителям — далеко. На работу завтра лучше не приходить — скандал дойдет до руководства быстрее, чем он доедет. Он стоял на грязной лестничной клетке, между двумя мешками с тряпьем, абсолютно голый перед своей судьбой.
— Прощай, Игорь, — сказала Елена.
— Будь ты проклята, сука! — заорал он, брызгая слюной, пытаясь ударить её словами, раз уж кулаками не мог. — Чтоб ты сдохла в этой квартире!
— И тебе не хворать, — ответила она.
Елена сделала шаг назад и потянула на себя тяжелую металлическую дверь. Она закрывалась плавно, отсекая вопли Игоря, отсекая холод подъезда, отсекая пять лет лживой жизни.
Щелкнул замок. Один оборот. Второй. Третий. Лязг ригелей прозвучал как финальный аккорд. Затем она накинула ночную задвижку.
В квартире было тихо. Елена прислонилась спиной к двери и закрыла глаза. Она ожидала, что сейчас её накроет, что начнутся слезы, истерика, что она сползет по стене на пол. Но ничего этого не было. Сердце билось ровно. Руки были теплыми.
Она открыла глаза, прошла в кухню и налила себе стакан воды. Вода была вкусной, чистой и холодной. На столе лежал пустой участок, где раньше обычно валялись ключи Игоря. Теперь там было пусто. И эта пустота была прекрасна.
Елена взяла свой старый, резервный телефон, нашла контакт мастера по замкам и написала сообщение: «Доброй ночи. Утром нужно срочно сменить личинку. Плачу двойной тариф». Затем она заблокировала экран, выключила свет в прихожей и пошла спать в свою чистую, свободную от предательства постель…
