Наталья помнила тот день, когда отец ушёл, до мельчайших подробностей. Ей было десять лет, и утро началось как обычно — мама готовила завтрак, папа сидел за столом с газетой. Потом он встал, взял сумку из прихожей и сказал коротко:
— Я ухожу.
Больше ничего. Ни объяснений, ни разговоров. Дверь закрылась, и с того дня Наташа его не видела. Мама стояла на кухне и смотрела в окно, держась за край стола. Потом глубоко вздохнула и сказала:
— Ну что ж. Будем жить дальше.
Елена Ивановна работала бухгалтером в заводском офисе. Зарплата была небольшой. Квартира досталась от родителей. Хоть своя, и то хорошо. Коммунальные платежи съедали три тысячи, на еду и одежду оставалось совсем мало.
Когда отец ушёл, Елена Ивановна позвонила сестре Галине Ивановне. Попросила занять денег до зарплаты — тысячу рублей хотя бы. Галина Ивановна вздохнула в трубку и сказала, что сама сейчас в трудном положении. Дочь Марина поступает в университет, нужны деньги на репетиторов. Может, в следующий раз.
Следующего раза не было. Елена Ивановна больше не звонила, а Галина Ивановна не интересовалась, как дела у сестры. Двоюродная сестра Светлана, которая раньше часто заезжала в гости, перестала появляться. Один раз встретились на улице случайно. Света улыбнулась натянуто, сказала, что очень спешит, и быстро ушла.
Наташа училась в школе и видела, как мама приходит с работы уставшая, готовит ужин молча, потом садится за стол и считает деньги. Однажды девочка спросила:
— Мама, а почему тётя Галя больше не приходит?
Елена Ивановна подняла глаза от блокнота с цифрами и грустно улыбнулась.
— Так бывает, доча. Когда всё хорошо, люди рядом. А как трудности — исчезают.
— А папа вернётся?
— Не знаю, дочка. Не знаю.
Елена Ивановна устроилась на вторую работу — убиралась в офисе по вечерам. Уходила в семь утра, возвращалась в десять вечера. Наталья оставалась дома одна, делала уроки, разогревала ужин. Иногда мама приносила из офиса фрукты или печенье — то, что оставалось после совещаний. Наташа ела и понимала, что это единственные сладости, которые они могут себе позволить.
Годы шли медленно и однообразно. Наталья закончила школу и поступила в техникум на бухгалтера — бесплатно, как и мама хотела. Устроилась работать продавцом в магазин одежды. Зарплата маленькая, но хоть что-то. Отдавала маме половину дохода, чтобы помочь с квартирой.
Елена Ивановна к тому времени уже начала болеть. Сначала просто уставала сильнее обычного, потом начались головные боли. Врачи в поликлинике говорили, что давление, стресс, возраст. Выписывали таблетки, которые ненадолго помогали.
Наталья закончила техникум и устроилась в строительную фирму помощником бухгалтера. Мама к тому времени уже не могла работать на двух работах. Оставила только основную, да и там брала больничные всё чаще.
Однажды вечером Елена Ивановна сидела на кухне, держала в руках чашку с чаем и смотрела в окно.
— Наташа, я завещание написала, — сказала мама тихо.
— Зачем? — Наталья поставила тарелку в раковину.
— На всякий случай. Квартира тебе достанется. Всё тебе.
— Мама, не говори так.
— Надо, дочка. Чтобы потом проблем не было.
Наталья подошла, обняла маму за плечи. Елена Ивановна погладила дочь по руке.
— Ты у меня молодец. Выросла хорошей.
Мама умерла в марте, когда Наталье было тридцать пять. Приступ случился ночью, резко и неожиданно. Скорая приехала быстро, но врачи только развели руками. Елена Ивановна не дожила до больницы.
Наталья словно оглохла на несколько дней. Звуки доносились приглушённо, слова людей не доходили до сознания. Нужно было организовывать похороны, заказывать гроб, венки, поминки. Наташа делала всё механически, не до конца понимая, что происходит.
Позвонила в морг, в похоронное бюро. Выбрала самый простой гроб, какой был. Денег на дорогие церемонии не имелось — только накопленные тридцать тысяч, которые мама откладывала на непредвиденный случай.
На похороны пришло человек двадцать — соседи, бывшие коллеги мамы, несколько знакомых Натальи. И они. Галина Ивановна, Марина и Светлана появились у церкви за пятнадцать минут до отпевания. Одетые в чёрное, с печальными лицами.
Галина Ивановна подошла к Наталье, обняла.
— Соболезную, племянница. Ленка была хорошим человеком.
Наталья молча кивнула. Марина стояла рядом с матерью, вытирала глаза платком. Светлана смотрела в сторону, прикусив губу.
После похорон Наталья пригласила всех на поминки в квартиру. Приготовила простую еду — салаты, горячее, блины. Люди сидели за столом, вспоминали Елену Ивановну. Говорили, какая хорошая была женщина, как тяжело жила.
Галина Ивановна ела молча, изредка кивая. Марина и Светлана переглядывались, но тоже помалкивали. Когда гости начали расходиться, родственницы остались. Сидели на диване в гостиной, пили чай.
Наталья убирала посуду на кухне, складывала остатки еды в холодильник. Устала так, что едва стояла на ногах. Хотелось лечь и не думать ни о чём. Но в гостиной сидели гости, и просто выставить их казалось невежливым.
Вернулась в комнату, села в кресло напротив дивана. Галина Ивановна поставила чашку на стол и откашлялась.
— Наташенька, мы хотели с тобой поговорить.
— Да, слушаю.
— Ну, понимаешь, квартира эта… — Галина Ивановна помолчала, подбирая слова. — Она ведь не только Ленкина была. Наши родители её оставили нам двоим. Ленке и мне.
Наталья нахмурилась.
— Как это?
— Ну вот так. По справедливости мне тоже доля полагается. И девочкам, — Галина Ивановна кивнула на Марину и Светлану.
Наталья встала, прошла в спальню. Достала из шкафа папку с документами. Вернулась и протянула Галине Ивановне лист бумаги.
— Вот завещание. Мама всё мне оставила.
Галина Ивановна взяла бумагу, прочитала. Усмехнулась.
— Ну да. Конечно, она тебе оставила. Ты ж дочь.
— Вот именно.
— Но это несправедливо, Наташа.
Наталья посмотрела на тётку, потом на кузин. Все трое смотрели на неё выжидательно.
— Несправедливо? — переспросила Наталья тихо.
— Да, — Марина вступила в разговор. — Мы же тоже родственники. Бабушка и дедушка наши общие были.
— Ага, — кивнула Светлана. — Мы имеем право.
Наталья села обратно в кресло. Голова болела, в висках стучало.
— Вы имеете право?
— Моральное право, — подчеркнула Галина Ивановна. — Мы семья.
Наталья молчала. Смотрела на этих женщин и не могла поверить, что слышит.
— Так что мы решили, — продолжила Галина Ивановна, устраиваясь поудобнее на диване. — Мы здесь пока поживём. Пока всё не решим.
— То есть как поживёте?
— Ну вот так. Марина возьмёт эту комнату, — Галина Ивановна указала на спальню. — Светка на кухне устроится. А я на диване. Временно, конечно.
Наталья медленно встала.
— Вы серьёзно?
— Абсолютно, — Марина кивнула. — Тут вообще ремонт неплохо бы сделать. Обои старые, линолеум стёрся.
— И мебель поменять, — добавила Светлана. — Совсем древняя вся.
Наталья подошла к окну. Посмотрела на улицу. Фонари уже зажглись, вечерело. Внутри что-то медленно закипало.
— Уходите, — сказала Наталья, не оборачиваясь.
— Что? — Галина Ивановна приподнялась с дивана.
— Уходите отсюда. Сейчас же.
— Наташа, ты чего? — Марина нахмурилась. — Мы же договариваемся по-хорошему.
Наталья обернулась. Посмотрела на них так, что Светлана отвела глаза.
— По-хорошему? Вы столько лет нас игнорировали. Забыли, как мама просила помощи, и никто не ответил. Ни разу.
— Наташа, ну у всех свои проблемы были, — Галина Ивановна развела руками.
— Проблемы? — голос Натальи сорвался на крик. — Мама на двух работах пахала! Я в десять лет оставалась дома одна, потому что некому было со мной сидеть! Мы на макаронах жили, потому что на мясо денег не хватало!
— Ну мы же не виноваты, — пробормотала Марина.
— Нет, не виноваты. Просто исчезли. Телефоны не брали. В гости не приходили. А теперь явились за наследством?
Галина Ивановна выпрямилась.
— Мы имеем право. Закон на нашей стороне.
— Закон? — Наталья рассмеялась. — Вот завещание. Законное. Заверенное нотариусом. Всё моё.
— Мы оспорим, — холодно сказала Марина.
— Попробуйте.
Галина Ивановна встала.
— Хорошо. Раз ты так, мы действительно пойдём. Но мы вернёмся. С адвокатом.
— Валите, — Наталья шагнула к дивану. — Прямо сейчас.
— Наташа, одумайся, — начала Светлана.
— Я сказала — валите!
Наталья схватила сумку Марины, стоявшую у кресла. Понесла в прихожую. Марина вскочила.
— Ты что делаешь?!
Наталья швырнула сумку к двери. Вернулась, взяла пакет Светланы. Та попыталась перехватить, но Наталья отдёрнула руку.
— Отдай!
— Забирайте свои вещи и уходите!
Галина Ивановна схватила Наталью за плечо.
— Ты совсем обнаглела!
Наталья резко развернулась. Глаза горели.
— Обнаглела? Это вы вломились в мой дом в день похорон мамы и требуете отдать вам квартиру!
— Мы не требуем! Мы просто хотим справедливости!
— Справедливость? — Наталья толкнула Галину Ивановну к двери. — Где была ваша справедливость, когда маме помощь была нужна?
Галина Ивановна попятилась. Марина и Светлана подхватили свои сумки. Все трое столпились в прихожей, глядя на Наталью с возмущением и страхом.
— Квартира по завещанию моя, но в неё вселились трое обиженных наследников! — выкрикнула Наталья, упираясь плечом в дверь. — Убирайтесь! Немедленно!
— Ты пожалеешь! — крикнула Марина.
— Мы в суд подадим! — добавила Светлана.
Наталья распахнула дверь. Галина Ивановна попыталась что-то сказать, но Наталья буквально вытолкнула родственниц на лестничную площадку. Дверь захлопнулась с грохотом. Наталья повернула ключ, задвинула цепочку.
Снаружи доносились возмущённые крики, стук в дверь. Наталья прислонилась спиной к стене, тяжело дыша. Сердце колотилось так, что отдавало в висках. Руки дрожали.
Крики за дверью постепенно стихли. Послышались шаги, удаляющиеся по лестнице. Наталья сползла по стене, села на пол прямо в прихожей. Обхватила колени руками, уткнулась лицом в них.
Плакать не получалось. Просто сидела и смотрела в одну точку. Квартира казалась огромной и пустой. Тикали часы на стене, где-то капал кран на кухне. Больше ни звука.
Утром зазвонил телефон. Наталья взяла трубку, не глядя на экран.
— Алло.
— Ты совсем рехнулась? — голос Галины Ивановны звучал ледяно. — Ты на нас руки подняла!
— Я вас выставила. Законно.
— Мы просто так не сдадимся! Мы адвоката наймём! Оспорим завещание!
— Пожалуйста.
— Наташка, одумайся. Поделись по-честному. Нам же немного надо.
— До свидания, — Наталья положила трубку.
Телефон зазвонил снова. Наталья отключила звук.
В течение следующих дней звонки не прекращались. Галина Ивановна, Марина, Светлана — по очереди или все вместе. Писали сообщения, где угрожали судом, позором, проклятиями. Наталья читала и удаляла.
Через неделю пришло письмо от адвоката. Галина Ивановна действительно подала иск о признании завещания недействительным. Требовала разделить квартиру на доли. Наталья взяла письмо и пошла в юридическую консультацию.
Пожилой юрист по имени Виктор Семёнович внимательно изучил документы. Покачал головой.
— Завещание составлено правильно. Нотариально заверено. Мать была дееспособна на момент подписания. Никаких оснований для оспаривания нет.
— То есть они ничего не получат?
— Ничего. Закон на вашей стороне. Вы единственная наследница.
— А суд?
— Суд откажет в иске. Сто процентов.
Наталья выдохнула с облегчением.
Виктор Семёнович составил ответ на иск, собрал необходимые справки. Судебное заседание назначили на конец апреля. Наталья пришла заранее, села на скамейку в коридоре суда. Нервничала, руки потели.
Галина Ивановна появилась с адвокатом — молодым мужчиной в костюме. Марина и Светлана шли следом. Галина Ивановна посмотрела на Наталью с презрением и отвернулась.
Заседание длилось около часа. Судья внимательно изучала документы, задавала вопросы. Адвокат родственниц пытался доказать, что Елена Ивановна была под давлением дочери, когда писала завещание. Виктор Семёнович спокойно опроверг каждый аргумент. Показал справки из поликлиники, где подтверждалась полная дееспособность Елены Ивановны. Предоставил свидетельские показания нотариуса.
Судья удалилась в совещательную комнату. Вернулась через двадцать минут.
— Встать. Суд постановил: в удовлетворении исковых требований Галины Ивановны отказать. Завещание признать законным. Квартира остаётся в собственности Натальи.
Галина Ивановна вскочила.
— Это несправедливо!
— Заседание окончено, — холодно сказала судья.
Наталья вышла из зала суда. Виктор Семёнович пожал ей руку.
— Всё хорошо. Можете спать спокойно.
— Спасибо, — прошептала Наталья.
Родственницы вышли следом. Галина Ивановна прошла мимо, не глядя. Марина бросила:
— Надеюсь, тебе не будет с этой квартирой счастья.
Наталья промолчала. Смотрела, как они уходят по коридору, и чувствовала странную пустоту внутри.
Дома Наталья разделась, легла на диван. Закрыла глаза. Тишина давила на уши. Встала, прошлась по комнате. Села на пол посреди гостиной, где ещё неделю назад стояли гости после похорон.
И вдруг слёзы хлынули сами. Наталья зарыдала в голос, не сдерживаясь. Плакала от облегчения, от усталости, от горя. Мамы больше нет. Родственники оказались чужими людьми. Квартира осталась, но какой ценой.
Наталья плакала долго. Потом вытерла лицо рукавом, встала. Подошла к окну. Снаружи светило солнце, на улице гуляли люди с детьми. Жизнь продолжалась.
Наталья глубоко вздохнула. Открыла окно. Свежий воздух ворвался в комнату, развевая занавески. Запахло весной, травой, чем-то новым.
Квартира была её. Честно заслуженная, мамиными руками, сохранённая для дочери. Здесь прошло детство, здесь осталась память. Наталья больше не чувствовала вины за то, что отстояла своё. Это было правильно. Это было справедливо.
