Критики и коллеги над ним потешались, объявляли, чуть ли не маразматиком, а зритель на спектакль валом валил, и провожали бурными овациями…
Интеллектуальный злодей
Друзья говорили о нём, что он и актёр хороший, и человек хороший – добрый, душевный и страшно обаятельный. Он был элегантный и даже аристократичный, какой-то нездешний, совсем не советский.
Но не только своим внешним видом Михаил Фёдорович Астангов удивлял современников, но и своими поступками.
Из 30 ролей, сыгранных им в кино, наберётся едва ли четверть положительных – там всё гитлеры, скотты, циничные политические дельцы и другие мерзавцы, а куда более разноплановых и положительных героев, сыгранных им в нескольких театрах Страны Советов всесоюзный зритель не видел.
Детство
Родился Михаил на окраине Российской империи в Варшаве за 17 лет до революции, 3 ноября 1900 года под фамилией Ружников. Родители привили мальчику любовь к музыке и живописи, он рано начал читать, любил совсем не детских Шекспира и Дюрера.
Когда началась Мировая война, и в Варшаве стало тревожно, семья перебралась в Москву.
Никакой склонности к точным технически точным наукам Михаил не имел, и 18-ти лет от роду, окончив гимназию, выбрал, вероятно, самую точную гуманитарную науку, и с новой фамилией Астангов пошёл поступать в Московский университет на юридический факультет – самый бессмысленный в стране, где процветала революционная целесообразность и социалистическое правосознание.
Андреем Вышинским или Василием Ульрихом он, конечно бы не стал, а адвокаты были уже не в чести, но ему повезло: на одном курсе с ним учились Осип Абдулов, Андрей Лобанов и Рубен Симонянц, ставший впоследствии Симоновым.
Он-то и организовал студенческий клуб науки и искусства, в котором создал драмкружок, где поставил несколько спектаклей. В этот кружок и пришёл Михаил Астангов, тем самым на всю жизнь, связав себя с театром.
Театральная студия
После того, как студия распалась, Астангов устроился счетоводом в один из московских райсоветов, а потом даже продвинулся на хлебное место завпродотделом, что в те голодные времена означало, ни много, ни мало, выживание.
Как-то старшая сестра Валентина, влюблённая в театр, попросила Михаила встретить её возле Малого театра, где она занималась в театральной студии актрисы Малого Анны Матвеевой. Занятие затянулось, чтобы не замёрзнуть, Астангов прошёл в зал, попался на глаза Матвеевой, она смерила его оценивающим взглядом, и пригласила на следующую репетицию.
Михаил, уже имевший некоторый опыт работы в театре, пришёл и остался. Через два года он перешёл в театральную студию им. Фёдора Шаляпина, где учился у Леонида Леонидова, который, собственно, и сделал из Астангова настоящего артиста. В студии Астангов играл в постановках «Зелёный попугай» и «Революционная свадьба».
Первые роли в кино
В 1922-м Астангов из студии ушёл, и его изрядно помотало по театрам и по стране: он служил в театре им. Комиссаржевской и в Театре революции в Москве, потом уехал в Одессу, а оттуда – в Казань, в 1929-м перебрался в Ленинград в театр Народного дома, и, наконец, в начале 30-х осел в Театре революции, где уже давно служил его университетский сокурсник Осип Абдулов. (Вместе они потом сыграют в «Семье Оппенгейм»).
В 1931 году уже достаточно известный, но не очень удачливый – от работы над последней картиной «Понятая ошибка» его отстранили за то, что не понял смысла коллективизации – Иван Пырьев готовился к съёмкам звуковой картины «Товар площадей».
Он пригласил Астангова на отрицательную роль князя Сумбатова – прохвоста и мошенника. Судьба у ленты, вышедшей под названием «Конвейер смерти» была незавидная: сначала её положили на полку за то, что режиссёр не достаточно хорошо показал борьбу с фашизмом в Германии, где и разворачивались действия.
Несмотря на все передряги, на то, что многие эпизоды пришлось не просто переснимать, а переигрывать, меняя смыслы и акценты, что, безусловно, отвлекало Астангова от работы в театре, съёмочный процесс, со всей его суетой и неразберихой Астангову понравился.
Но в театре довольно косо смотрели на то, что Астангов сутками пропадает на «Мосфильме» и почти не участвует в репетициях.
«Заключённые»
Это стало совсем уж непозволительной роскошью, когда Алексей Попов начал ставить «Ромео и Джульетту», и отдал главную роль юноши Монтеки 30-летнему Астангову.
И в это же время кинорежиссёр Евгений Червяков настойчиво предлагал Астангову отрицательную, разумеется, роль рецидивиста Кости-капитана в фильме «Заключённые», рассказывавшем о «перековке трудом» на строительстве «Беломорканала» всякого уголовного, вредительского и контрреволюционного отребья.
Характер у внешне интеллигентного короля блатного мира, люто ненавидевшего Советскую власть, из-за того, вероятно, что грабить стало некого, был мощный, играть, как он в корне меняет свои взгляды и становится пролетарием, было, по-актёрски, интересно.
Астангов долго метался между кино и театром, не зная, к какому берегу пристать, и, так и не определившись, стал работать и в спектакле, и в фильме.
Чтобы не потерять Астангова, Червяков снимал сцены с его участием по ночам – в январе-феврале 1935 года 42 ночи Астангов провёл на съёмочной площадке, но эти ночные съёмки не очень нравились его партнёрам, поскольку дневные и ночные работы оплачивались по одному тарифу.
На съёмки Астангов приезжал сразу после вечерних спектаклей, которых было, аккурат, 20 в месяц. Впрочем, эта сумасшедшая нагрузка того стоила: «Ромео и Джульетта» проходил при полных аншлагах, а роль Кости-капитана стала первым настоящим успехом Астангова в кино.
Критики, захлёбываясь от восторга, отмечали, что Астангов сумел блестяще показать, как его герой перековался и переродился.
Эзотерические сеансы
Как и многие представители московской интеллигенции, Астангов посещал вошедшие в моду эзотерические сеансы, которые проводились практически подпольно, и где, по мнению компетентных органов, «гнилая интеллигенция»,
проводила или планировала проведение подрывной контрреволюционной деятельности, диверсии на промышленных предприятиях, электростанциях и шахтах, и даже убийство партийных и советских руководителей, вплоть до Сталина и Молотова.
Самое безобидное, что происходило на этих сборищах – это обсуждение чуждой советскому народу западной буржуазной культуры, восхищение и преклонение перед её образчиками.
Органы, однако, не дремали, агентура работала, и к середине 30-х таких «кружков» практически не осталось – тех, кто был особо боек, отправили куда следует, а те, кто остался, стали ревностно служить самому передовому в мире народному советскому искусству.
Астангову в этом смысле повезло: он был весьма активным участником кружков, но его не тронули – то ли он был очень нужен главнейшему из искусств для пропаганды как талантливый исполнитель отрицательных ролей, то ли сам помогал чекистам разоблачать вражескую агентуру. Свою необходимость советскому кино Астангов подтвердил много раз.
В 1938 году на экраны вышел фильм Григория Рошаля «Семья Оппенгейм» по роману очень почитаемого в СССР и даже принятого Сталиным Лиона Фейхтвангера. Астангов играл в этом фильме профессора-нациста и юдофоба Фогельзанга – личность в романе совершенно омерзительную.
Ещё более омерзительной сделал её Астангов. Он прямо говорил, что нельзя примитивизировать цинизм и откровенное зло, иначе люди будут думать, что эти качества в человеке легко победить, поэтому подлец должен быть умным, хитрым и образованным.
В дальнейшем все подонки, которых Астангов играл, обладали высоким интеллектом. Своё мастерство Астангов передавал студентам актёрского факультета ГИТИСа, входило в учёный совет этого театрального ВУЗа.
«Суворов»
В вышедшем в 1940 году фильме Всеволода Пудовкина и Михаила Доллера «Суворов» Астангов играл записного негодяя Алексея Аракчеева, и пытался найти в нём что-то человеческое. Аракчеев получился искренне преданным императору и любящим его, а корыстолюбие – это побочное явление, умение воспользоваться ситуацией.
«Мечта»
В фильме Михаила Рома «Мечта» Астангов играл альфонса и брачного афериста Станислава Коморовского, который знакомился с женщинами, разместив объявление в газете. Суть своего персонажа Астангов определил просто и коротко: на зло́тый – амбиции, на грош – амуниции, вложив в это слово и материальный, и духовный смысл.
Исходя из этого своего понимания Коморовского, он и предложил Ромму образ: усики, трость, агрессивность, избыточный гонор и шляхетская манерность.
Коморовский внешне был человеком преуспевающим, но, как требовало тогдашнее кино, Астангов давал понять, что что-то тут не чисто. Озвучание «Мечты» закончили ночью 22 июня 1941 года, и сатира на польское общество стала не актуальной.
Великая Отечественная
В начале войны Театр революции уехал в эвакуацию в Ташкент, Астангов – в Алма-Ату, куда эвакуировали «Мосфильм». Война закономерно отложила отпечаток на врагов революции и Советской власти, которых традиционно он играл – теперь это были фашисты и немцы, как всегда у Астангова, сначала – умные, и лишь потом – жестокие.
Лишь один раз его герой выбился из этого ряда – это был Гитлер в короткометражке Григория Козинцева и Леонида Трауберга «Юный Фриц» по остросатирическому стихотворению Самуила Маршака. Однако там иначе было нельзя, поскольку фильм был снят в комическо-эксцентрической манере, да и любил Астангов контрастность и метаморфозы.
Впрочем, ленту сразу положили на полку, и в то время зритель её не увидел. В 1942 году Астангов сыграл сразу в пяти картинах, среди которых популярные «Котовский» и «Секретарь райкома». В 1949 году в киноэпопее Владимира Петрова «Сталинградская битва» Астангов снова сыграл Гитлера, на этот раз, по-астанговски, настоящего.
*
В 1943-м Театр революции вернулся в Москву, вскоре из Алма-Аты приехал Астангов, но устроился в театр им. Моссовета, и до 1945 года сыграл Фёдора Таланова в «Нашествии» по Леониду Леонову и Константина Треплева в «Чайке».
В 1945-м Астангов перешёл к своему ещё довоенному приятелю Рубену Симонову в театр им. Евгения Вахтангова, где сразу же блистательно сыграл Сирано де Бержерака. В труппе вахтанговского театра он оставался до последних дней жизни.
«Русский вопрос»
Астангов мог, как знаменитость, отказаться от плохих персонажей в кино, но он считал, что хорошего героя сыграть легче, и когда играл злого, старался найти, где он добрый, как завещал Константин Станиславский.
Заокеанских империалистов, недавних союзников, вечно держащих камень за пазухой, нужно изображать ещё тоньше, убеждал интеллигентный Михаил Ромм, и Астангов был с ним полностью согласен.
В фильме «Русский вопрос» по Константину Симонову Ромм предложил Астангову роль издателя Макферсона, и Астангов показал не плакатного, а настоящего янки, большого демократа, наглого, упрямого и категоричного, твёрдо верящего в свою правоту.
За эту роль в 1948 году Астангов получил Сталинскую премию I степени, через два года такую премию, но II степени за роль американского посла Мак-Хилла в спектакле «Заговор обречённых» и звание Народного артиста РСФСР, а в 1951-м – Сталинскую премию III степени за роль американского капитана Роберта Скотта в фильме Александра Файнциммера и Владимира Легошина «У них есть Родина».
Так Астангов стал одним из немногих лауреатом Сталинской премии всех трёх степеней. В 1955-м Астангов получил Народного артиста СССР.
Друг Юзеф Юзовский
У Астангова был близкий друг театральный и конокритик Юзеф Юзовский. Когда началась борьба с безродным космополитизмом, от Юзовского все отвернулись, и не пнул его только ленивый.
И лишь Астангов, никого и ничего не боясь, регулярно и чуть ли не демонстративно, навещал друга, всякий раз принося кучу снеди и деньги – оставшемуся без работы критику просто нечего было есть.
*
*
Гамлет и Сальери
В 1958-м в театре им. Вахтангова Астангов, которому было под 60. сыграл 30-летнего Гамлета – роль, о которой мечтает каждый артист. Критики и коллеги над ним потешались, объявляли, чуть ли не маразматиком, а зритель на спектакль валом валил, и провожали Астангова бурными овациями.
В том же году Астангов, как всегда, блестяще, сыграл в фильме-спектакле Сальери, который, как позже выяснилось, Моцарта и не травил вовсе, и Астангов это, похоже знал: у него Сальери выглядит не как злодей, а как жертва оговора.
(Забавная деталь. Фильм-спектакль снимали не «живьём» – его сначала сняли на плёнку, уже потом – с экрана кинескопа; вот такая в самом начале своего пути была телевизионная техника).
Астангов был заядлым шахматистом. В ресторане «Арагви» для него всегда был зарезервирован отдельный кабинет, где он, бывало, до утра с партнёром или сам с собой играл в шахматы, а ресторанный оркестр, время от времени, играл его любимый итальянский вальс «Домино», как в фильме «Дело Румянцева» режиссёра Иосифа Хейфица.
В одежде Астангов слыл настоящим щёголем и эстетом, даже играя нищего, он выглядел идеально. Обшивал его лучший портной столицы Рувим Зингер – только ему Астангов заказывал все свои костюмы.
Последние работы
Две последние работы Астангова в кино пришлись на 1965 год. В фильме Александра Гинцбурга «Гиперболоид инженера Гарина» по Алексею Толстому он сыграл американского промышленника и миллиардера Роллинга, в «Иду на грозу» Сергея Микаэляна по Даниилу Гранину –членкора АН СССР Аркадия Голицина.
Личная жизнь
Астангов был женат дважды. Первый раз он женился в 30-е годы на своей ровеснице актрисе Елене Адамайтис (к прекрасному литовскому актёру Регимантасу Адомайтису отношения не имеет). В 1956 году жена умерла, и Астангов остался один.
Незадолго до смерти он женился на актрисе Алле Потатосовой, которая была младше него на 20 лет. Сама того не желая, она сыграла в жизни Астангова роковую роль. 17 апреля 1965 года у Астангова воспалился аппендикс, скорая отвезла народного артиста в институт им. Вишневского.
Вместо того, чтобы сделать рядовую операцию, которую способен выполнить любой хирург даже в сельской больнице, Алла настояла, чтобы операцию отложили, пока не вернётся профессор Александр Вишневский, чтобы он сам прооперировал мужа.
Доктора пошли у неё на поводу, Вишневский вернулся только через три дня, и все эти дни Астангов мучался от невыносимых болей. В конце концов, у него начался перитонит, оперировать было поздно и бесполезно, и 20 апреля Михаил Астангов умер.
