Ох, и жарко было в баньке! Личико Оленьки горело огнем. Она принесла в баню березовые веники, а барин вдруг попросил ее остаться.
«Спинку мне потрешь, да веничком похлещешь», — улыбнулся он белозубо. Оленька не знала, что и ответить на такое предложение. Стояла, комкала в руках косыночку. Слезы готовы были политься из ее прекрасных глаз.
А ведь назвали Оленьку в честь святой княгини, первой на Руси христианство принявшей. Родилась девочка в июле 1805 года в имении Петровское Псковской губернии. Ее матушка, Васса Лазаревна Калашникова, в девичестве Космина, и батюшка, Михайло Иванович Калашников, были дворовыми людьми помещиков Ганнибалов.
Барин, Петр Абрамович Ганнибал, очень жаловал Михайло Ивановича. Калашников был отличным помощником Петра Абрамовича в небольшом, но прибыльном дельце — приготовлении настоек разнообразных и водок на продажу.
В 1806 году в семействе Ганнибалов случилась трагедия. Скончался Осип Абрамович, родной брат Петра Абрамовича. Вдове, а также дочери покойного, Надежде Осиповне Пушкиной, понадобились срочно крестьяне в имении Михайловском, расположенном неподалеку от Петровского.
Пушкины обратились к родственникам с просьбой отдать им Михайло Калашникова. Петру Абрамовичу очень жалко было расставаться с расторопным Михайло, но не уважить вдову почившего брата он не мог.
Так глава крестьянского семейства оказался в соседнем имении, тогда как его жена Васса Лазаревна с пятью сыновьями и дочкой Оленькой остались в Петровском.
Михайло Иванович на новом месте проявил себя с наилучшей стороны, и в 1808 году барыня Мария Алексеевна Ганнибал объявила Калашникову, что назначает его управляющим.
Михайло Иванович, ставший важным человеком, пользовался большим уважением у молодых господ — Сергея Львовича и Надежды Осиповны Пушкиных.
В 1814 году, когда Оле Калашниковой исполнилось девять лет, ее отец обратился к Марии Алексеевне со слезной просьбой забрать семью из Петровского в Михайловское.
Калашников жаловался на тоску по домочадцам, которых он редко видел, но, на самом деле, причина была в другом: Петр Абрамович Ганнибал на старости лет завел в своем имении крепостной гарем. Начал барин засматриваться и на дочку Михайло Ивановича.
Мария Алексеевна пошла отцу навстречу и убедила деверя отпустить Калашниковых.
В Михайловском Оля Калашникова была определена в сенные. Обучить девочку всем премудростям ухода за помещичьей семьей было поручено 56-летней Арине Родионовне, няне господских детей, и, в первую очередь, няне 15-летнего Саши Пушкина. Юноша с 1811 года обучался в Царскосельском лицее, в Михайловское приезжал на каникулы.
Арина Родионовна терпеливо объясняла Оле, как нужно прислуживать господам, а, кроме того, обучала девочку швейному мастерству.
8 июля 1824 года император Александр I сослал 25-летнего Пушкина в провинцию «за увлечение атеистическими учениями». Поэту было приказано в Москве и Петербурге не показываться, безвылазно сидеть в имении матери Михайловское под надзором местных властей и духовенства.
В ту пору в Михайловском находились отец, мать, брат и сестра Александра Сергеевича. Но все равно Пушкину было ужасно скучно.
Комнатка поэта располагалась у крыльца, двери выходили на комнату Арины Родионовны, где была обустроена швейная мастерская. Крестьянские девицы, сидя за пальцами, вышивали платочки и косынки.
*
Пушкин часто просил оставить двери открытыми — уж очень ему приятно было смотреть на то, как работали вышивальщицы. Особенно заинтересовала поэта одна, 19-летняя Оля Калашникова, превратившаяся к тому времени в настоящую красавицу.
Стройная, ладная девушка с толстой косой с каждым днем все сильнее занимала мысли поэта. Когда в ноябре родственники Пушкина уехали из Михайловского в Москву, Александр Сергеевич начал за Ольгой «приударять».
К началу декабря 1824 года Оля, ошеломленная таким натиском, сдалась.
Когда в январе 1825 года в гостях у поэта побывал его друг Иван Пущин, дело уже было сделано. Пущин писал:
«Вошли в нянину комнату, где собрались уже швеи. Я тотчас заметил между ними одну фигурку, резко отличавшуюся от других, не сообщая, однако Пушкину моих заключений. … Впрочем, он тотчас прозрел шаловливую мою мысль, улыбнулся значительно. Мне ничего больше не нужно было, я, в свою очередь, моргнул ему, и все было понято без всяких слов».
Для Александра Сергеевича, крепко скучавшего в ссылке, Оля стала настоящей отдушиной. Пушкин обожал принимать баньку, и, вполне возможно, крестьянка составляла ему компанию.
19 ноября 1825 года скончался император Александр I, а новый царь позволил Пушкину покинуть Михайловское. К тому времени семья готовила большой переезд в свое имение Болдино Нижегородской губернии. Всех Калашниковых, включая, разумеется, и Ольгу, было решено взять с собой.
В апреле 1826 года на подводах отправились в путь. Накануне путешествия Оля Калашникова призналась поэту, что понесла. Пушкин от этой новости впал в совершеннейший ступор.
Поэт решил, что его возлюбленной следует непременно родить в Москве, после чего новорожденного младенца «отправить в какую-нибудь деревню». Александр Сергеевич больше всего не хотел, чтобы ребенка отправили в Воспитательный дом.
Положение было весьма щекотливым, и поэт решил обратиться за помощью к своему ближайшему другу, князю Петру Андреевичу Вяземскому, владельцу усадьбы Остафьево под Москвой. Еще находясь в Михайловском, поэт написал князю письмо:
«Милый мой Вяземский, ты молчишь, и я молчу; и хорошо делаем — потолкуем когда-нибудь на досуге. Покамест дело не о том. Письмо это тебе вручит очень милая и добрая девушка, которую один из твоих друзей неосторожно обрюхатил. Полагаюсь на твое человеколюбие и дружбу.
Приюти ее в Москве и дай ей денег, сколько ей понадобится, а потом отправь в Болдино (в мою вотчину, где водятся курицы, петухи и медведи). Ты видишь, что тут есть о чем написать целое послание во вкусе Жуковского о попе; но потомству не нужно знать о наших человеколюбивых подвигах.
При сем с отеческою нежностью прошу тебя позаботиться о будущем малютке, если то будет мальчик. Отсылать его в Воспитательный дом мне не хочется, а нельзя ли его покамест отдать в какую-нибудь деревню — хоть в Остафьево. Милый мой, мне совестно ей-богу… но тут уж не до совести. Прощай, мой ангел, болен ли ты или нет; мы все больны — кто чем. Отвечай же подробно».
Оказавшись в Москве, Пушкин, и правда, отправил Ольгу к Петру Андреевичу:
«Видел ли ты мою Эду? Вручила ли она тебе моё письмо? Не правда ли, что она очень мила?».
Князь ответил поэту 10 мая 1826 года. Надежды Пушкина не оправдались: Вяземский в вежливой форме другу отказал. Петр Андреевич указал, что он не имеет законных оснований оставить Ольгу у себя в имении. Вяземский посоветовал Пушкину повиниться перед Михайлой Калашниковым, «тестем» поэта:
«Мой совет: написать тебе полу-любовное, полу-раскаятельное, полу-помещичье письмо блудному твоему тестю, во всём ему признаться, поручить ему судьбу дочери и грядущего творения, но поручить на его ответственность, напомнив, что некогда, волею Божиею, ты будешь его барином и тогда сочтёшься с ним в хорошем или худом исполнении твоего поручения. Другого средства не вижу, как уладить это по совести, благоразумию и к общей выгоде».
Пушкину не удалось найти местечко для Ольги в Москве, и он отправил крестьянку в Болдино. Там 4 июля 1826 года Калашникова разрешилась от бремени. У Пушкина родился незаконнорожденный сын Павел, который, к несчастью, прожил всего около двух месяцев.
Александр Сергеевич не присутствовал ни при родах, ни на похоронах сына. В Болдино поэт прибыл лишь через четыре года, в сентябре 1830-го. В то время Пушкин вовсю готовился к свадьбе со светской красавицей Натальей Гончаровой.
В Болдино поэт планировал пробыть не больше двух недель, но вспышка холеры в столице заставила его задержаться.
Снова скучая в глуши, Александр Сергеевич возобновил отношения с Ольгой. 4 октября 1830 года поэт уговорил свою мать Надежду Осиповну дать крестьянке «домовую отпускную», то есть, волю.
В ноябре Пушкин выехал в Петербург, везя в дорожном саквояже стихи и прозу Болдинской осени. Кроме того, Александр Сергеевич вез в столицу проект вольной для Ольги Калашниковой.
Пушкин подыскал своей возлюбленной крестьянке и жениха, да еще какого! 35-летний Павел Степанович Ключарев был не просто титулярным советником, но также дворянином! Крестьянка получила невероятный шанс перейти во дворянки.
Впрочем, кроме дворянства, достоинств у Ключарева не было. Он был беден как церковная мышь, ленив и алчен. В молодой крестьянке Павла Степановича привлекла даже не красота, а … приданое, которое за ней мог дать Пушкин.
Ольга, впрочем, полюбила Ключарева и с нетерпением ждала «отпускной».
25 мая 1831 года Надежда Осиповна все-таки поставила свою подпись под документом. Калашникова стала свободной, и 18 октября обвенчалась с Павлом Степановичем.
Ольга стала дворянкой, титулярной советницей и даже помещицей с тридцатью душами в сельце Новинки.
Увы, брак оказался несчастливым. Павел Степанович был беспробудным пьяницей, а его имение, как выяснилось, было заложено-перезаложено. Вскоре после свадьбы имущество Ключарева, включая землю и тридцать крестьян, изъяли по закладной.
Супруги были вынуждены отправиться в Болдино, в дом Михайлы Калашникова.
Теперь у Ольги Михайловны не было на свете другого заступника и надёжи, чем дорогой барин Александр Сергеевич.
Калашникова много раз писала поэту, просила у него деньги. Поэт обыкновенно отказывал, но порой присылал небольшие суммы.
Однажды Ольга Михайловна отправила Пушкину отчаянное письмо: папенька поэта, Сергей Львович Пушкин, выразил неудовольствие работой Михайлы Калашникова и уволил его. Ольга просила защитить батюшку. Письмо подписала: «Известная вам«.
Недовольство Сергея Львовича было не случайным: Михайла Калашников с возрастом стал управлять имением из рук вон плохо. Пушкины разорялись. Сергей Львович назначил нового управляющего, Иосифа Пеньковского.
Александру Сергеевичу, чтобы не поссориться с отцом и не обидеть семью крестьянской возлюбленной, пришлось назначить Михайлу управляющим деревни Кистенево. При этом, семье Калашникова было разрешено жить в Болдино.
Весной 1833 года Ольга родила сына. Мальчика назвали Михаилом. О своей радости женщина написала Александру Сергеевичу, и, конечно же, попросила денег. Пушкин выслал сумму, которую он сам недавно занял у книготорговца Лисенкова.
Ольга отдала деньги Ключареву, и тот приобрел на них дом в деревне Лукьяново. Там Павел Степанович и поселился. Ольга же осталась в Болдино.
Между тем, в имении шла настоящая война. Новый управляющий Пеньковский обвинял Михайлу Калашникова в намерении его «сбросить». Иосиф писал своему заступнику, Сергею Львовичу:
«Дочь его Ольга Михайловна с большою уверенностию утверждает, что она меня как грязь с лопаты с должности сбросит, только бы приехал Александр Сергеевич в Болдино, тогда что она захочет, всё для неё сделает Александр Сергеевич!»
«Большая уверенность» Ольги Михайловны была основана исключительно на чувствах, которые поэт когда-то к ней испытывал.
Калашникова была шокирована, узнав о трагической гибели Александра Сергеевича. Теперь в Болдино защиты у ее семьи не было, и Пеньковский стал хозяином положения.
Весной Ольга упросила Ольгу Сергеевну Пушкину забрать Калашниковых в Москву. Поехали Михаил, Васса Лазаревна, один из их сыновей и Ольга Ключарева с маленьким сыном.
Ольга Михайловна стала дворянкой, но в семье Пушкиных она жила на правах либо служанки либо приживалки.
Историкам неизвестна дата смерти Ольги Калашниковой: она умерла после 1840 года.
Земная жизнь Ольги Михайловны прервалась, но она продолжила жить в бессмертных стихах Александра Сергеевича Пушкина:
О боги мирные полей, дубров и гор,
Мой Аполлон ваш любит разговор,
Меж вами я нашёл и музу молодую,
Подругу дней моих, невинную, простую,
Но чем-то милую — не правда ли, друзья?
И своенравная волшебница моя,
Как тихой ветерок, иль пчёлка золотая,
Иль беглый поцелуй, туда, сюда летая…
1824
