«…Очень красивая особа, с решительными, дерзкими, до нахальства, манерами… богатая и жадная вообще, несмотря на стихи, — такая кулак-баба!».
«…Нежная, умеющая чувствовать необыкновенно и необыкновенно жить душой. Она – само совершенство…»
Так отзывались о ней современники, но как бы там ни было, великая Марина Цветаева имела право быть любой – нежной и грубой, слабой и дерзкой, сильной… Она много любила и так же много страдала, но каки бы бурные романы ей не приписывали, адресатом главной ее любви всегда оставалась поэзия. И все же…
«Солнечный удар»
Среди череды талантливых и очень знаменитых мужских имен, каждое из которых в свое время очень много для нее значило, есть и женские имена. Не такие именитые, но не менее известные. Хотя бы оттого, что их любила сама Цветаева: Сонечка Голлидей, Ася Тургенева, Саломея Андроникова и, конечно же, Софья Парнок — это имя стало для нее символом не только огромной нежности, но и проклятием…
Они встретились в одном из модных московских салонов, и удивились силе внезапного притяжения, которое охватило их. Это было похоже на ослепительную солнечную вспышку, которая мгновенно высвечивает все потаенные уголки самых глубинных желаний. И что с того, что есть муж, ребенок? Марине только этого было мало – она искала созвучную себе душу, в которой ее душа могла бы раствориться без остатка.
В этой игре были свои правила, и свои маски. Софья Парнок, известная своими многочисленными любовными победами, считалась роковой женщиной. И теперь любви этой властной и самолюбивой натуры добивалась неискушенная Цветаева.
«… Парнок отталкивала меня, окаменевала, ногами меня толкала, но – любила…!» – написала она в своем дневнике. Но кто же все-таки был главным в этом дуэте?
Я слабею, и слабеет привязь…
Они не боялись эпатировать общество, хотя семьи Марины и ее мужа, Сергея Эфрона, обо всем знали. Но разве можно было остановить своенравную Марину? Они проводят вместе почти все свободное время и даже едут отдыхать в Коктебель.
Казалось бы, роман в самом разгаре, но для Парнок эта поездка омрачена ревностью. Поэт Макс Волошин, влюбившийся в Марину с первого взгляда, заставляет Софью страдать от ревности. А Марина играет и, кажется сама втягивается в эти отношения.
Бесконечные ссоры и разбирательства удручают Софью, но вряд ли уже что-то можно исправить – Цветаева, так добивавшаяся любви подруги, не подчиняется робким попыткам вернуть ее в русло прежнего чувства. Она и сама не может понять, к кому же тянется ее душа: она тревожится о муже, уехавшем на фронт, переживает за почти отвергнутую Софью…
Своей свекрови, переменчивая, как море, Марина, пишет:
«Сережу я люблю на всю жизнь, он мне родной, никогда и никуда я от него не уйду, но и Соня меня очень любит. Это вечно, и я от нее не смогу уйти». И через несколько строк: «Не могу делать больно и не могу не делать».
Волошин в конце концов был забыт, но боль от необходимости выбирать между двумя любимыми людьми – мужем и подругой, не проходит. В конце концов она выбирает мужа…
Памятником оборвавшейся любви со стороны Софьи становится книга, сразу запомнившаяся читателям, прежде всего тем, что она говорит о своем чувстве открыто, без полунамеков и шифровки. Всю оставшуюся свою жизнь она будет помнить Марину, поставив в начале написанного незадолго до смерти стихотворения инициалы: «М.Ц».
«Вот уж не бунтуя, не противясь,
Слышу я, как сердце бьет отбой
Я слабею и слабеет привязь,
Крепко нас вязавшая тобой…»
«Будем счастливы во чтобы то ни стало!»
И это стало ее прощанием с возлюбленной.
«Я буду ходить за вами, как собака»
Вынырнув из поглотившей ее пучины романа с Парнок, Цветаева делает страшное открытие: она осталась без мужа. Молчание с фронта продолжается более четырех лет, но она все равно пишет ему письма, которые некуда отправлять.
«Если Бог сделает чудо — оставит вас в живых, — записывает она в тетрадь неотправленных писем, — я буду ходить за вами, как собака…»
И чудо произошло! Через писателя Илью Эренбурга Цветаева узнала, что Сергей в Константинополе. И это стало точкой отсчета в ее судьбе.
Жизнь в эмиграции оказалась невозможной, трудной. Ее независимость, бескомпромиссность, одержимость поэзией мало кто понимал. А после обвинения Эфрона в убийстве резидента советской разведки, Цветаевой, как жене «агента НКВД», объявляют бойкот. И она остается в полном одиночестве.
С грустью думает Цветаева об оставленной Родине, но если все было так просто!
Только в 1939 Марине наконец-то удается восстановить советское гражданство и вернуться. Но и здесь ее ожидают еще более страшные испытания – арест самых близких людей, расстрел мужа…
«Никто не видит — не знает, — что я год уже ищу глазами крюк… Я год примеряю смерть…» — написала после его гибели Цветаева.
И это была не просто угроза. Началась Вторая мировая война, надо было ехать в эвакуацию. Потерявшая многих дорогих сердцу людей, опустошенная духовно, она больше не видит смысла в жизни. Веревка, которую ей дал Пастернак для того, чтобы она могла подвязать чемодан, стала для нее роковой…
