Поводом для вызова Пушкиным на дуэль Дантеса явились анонимные письма, рассылаемые по Петербургу, в которых поэту присваивали диплом рогоносца. Поначалу считалось, что эти письма писал барон Геккерн, приемный отец Дантеса.
Но более поздние исследования показали, что авторами пасквилей были две дамы. И одна из них – признанная самой влиятельной дамой при дворе, супруга канцлера, графиня Мария Дмитриевна Нессельроде.
Богатая невеста для небогатого дипломата
Мария Дмитриевна была дочерью одного из самых влиятельных людей при дворе – министра финансов графа Дмитрия Александровича Гурьева. И одного из богатейших людей. Родилась она 13 июня 1786 года, в 1802 году стала фрейлиной двора.
Несмотря на связи и богатства отца, Мария засиделась «в девках». Но она дождалась своего счастья – человека, с которым она счастливо прожила семейной жизнью в течение 37 лет, и статус которого позволил ей занимать главенствующее положение среди дам при царском дворе.
В октябре 1811 года в Петербург вернулся из Парижа, где он был в качестве советника российского посольства, граф Карл Нессельроде. Ему шел уже тридцать второй год, он был из немецкого графского рода, мать его была еврейкой и носила титул баронессы. Он имел хороший опыт в дипломатической службе, и когда покидал Париж, Наполеон сказал русскому послу князю Куракину:
«Вы хотите вести дела, а единственный умный человек из вашего посольства, граф Нессельроде, собирается уехать от вас».
Александр I хорошо принял Нессельроде, назначив его своим статс-секретарем. Еще более упрочить положение при дворе графу помогла удачная женитьба.
С будущим тестем Нессельроде сошелся на почве кулинарии – они оба любили французскую кухню и разбирались в ней. Поэтому согласие на брак было легко получено и от засидевшейся 25-летней невесты, и от ее отца. За Марией было дано большое приданое, ставшее основой для богатства семьи Нессельроде.
Счастливый брак
Внешне супруги были очень разными. Мария Дмитриевна была высокой и дородной женщиной, а Карл Васильевич – маленьким и худощавым. За это его прозвали «карликом», а также «карманным мужем». Граф Ф.Г. Головин с юмором писал об этой паре:
«Госпожа Нессельроде… была высокого роста и полна, что придавало её мужу вид, как будто он выпал из её кармана.
Она была умна, поворотлива и хорошо умела обращаться с императором Александром I, придавая себе важную осанку, которая была бы не к лицу худенькой внешности её мужа, смахивающего на карикатуру, между большой женой, высоким ростом государя и громадным счастьем, выпавшим на его долю».
Но супругов это обстоятельство не смущало.
Мария Дмитриевна отличалась цепким и ироничным умом, и писала мужу:
«Ты очень хорошо сделал, женившись на старой 25-летней женщине, более молодая никогда в жизни не смогла бы любить с той же силой и с тем же постоянством».
Современники считали, что супруги отлично дополняют друг друга. Так, баварский дипломат Оттон де Брэ писал:
«…графиня имеет, по-видимому, все преимущества и недостатки, каких нет у графа; по складу ума и в обхождении она надменна и повелительна, имеет обо всем свое собственное вполне определенное мнение и подчиняется своим симпатиям и антипатиям. В этом отношении супруги удивительно дополняют друг друга».
Другие же считали, что муж находился полностью под влиянием жены и она даже вмешивалась в дела ведомства. Во всяком случае, в назначения. О том, что ни одно назначение в ведомстве иностранных дел не обходилось без «подарка» Марии Нессельроде, знал и Александр I. Известно, что как-то он даже поинтересовался у графа Шувалова о том, «сколько он подарил графине Нессельрод».
В обществе графиню Нессельроде не любили – за ее влияние и положение в обществе, высокомерие и богатство, за независимый склад ума и острый язык, за любовь к интригам. И побаивались. Поэтому в ее блестящем салоне всегда было много посетителей. Попасть в него было непросто, но для тех, кто в нем закрепился, дверь в высший круг была открыта.
Стоит отдать должное хозяйке — Мария Дмитриевна была прекрасной, умной и интересной собеседницей.
Отношения между Пушкиным и четой Нессельроде
Еще по окончании Лицея в 1817 году Пушкин был причислен к Министерству иностранных дел. Нессельроде был в курсе и всего послужного списка поэта, и его ссылок и увольнения, но особого дела до поэта ему не было – он не был любителем русской поэзии, а сама личность небогатого дворянина ему была просто неинтересна.
Пушкин графа Нессельроде недолюбливал, но особой ненависти к нему не испытывал. Они были друг к другу индифферентны. Чего не сказать о супруге канцлера.
Графиня Нессельроде и Пушкин ненавидели друг друга откровенно, даже не пытаясь скрыть этого. Вряд ли здесь можно говорить о ненависти отвергнутой женщины. Скорее всего, причина в другом.
Графиня, как и ее супруг, преклонялась перед императором, была ярой сторонницей монархии и врагом каких бы то ни было оппозиционных движений. Поэтому Пушкин, позволявший себе критиковать императора и друг декабристов, был для нее личным врагом.
При этом, ее раздражала слава Пушкина как поэта. Она не только не знала, но и не уважала русскую литературу и поэзию в частности, относилась к ней очень скептически – да и по-русски она едва умела говорить.
А Пушкин, по воспоминаниям князя П. Вяземского, ее просто ненавидел:
«…ненависть к графине Нессельроде едва ли не превышала ненависть его к Булгарину. Пушкин не пропускал случая клеймить эпиграмматическими выходками и анекдотами свою надменную антагонистку».
Важную роль играло и то, что графиня была в очень дружеских отношениях с бароном Геккереном. В течение 13 лет тот, а затем и его приемный сын Жорж Дантес пользовались покровительством графа и графини Нессельроде. К тому же Дантес приходился графу дальним родственником.
Рассылка писем для нее, влиятельной статс-дамы, вероятнее всего, объяснялась простым и низменным желанием «насолить» врагу – своему и своих друзей. Желанием вывести Пушкина из душевного равновесия и наблюдать, как тот страдает, мучается от душевной боли.
Вероятнее всего, она и не думала, что эта ее игра приведет к дуэли, в которой должен принять участие приемный сын ее друга. А когда ее интрига привела к этому, она решила загладить свою вину. Может, этим объясняется то, какое деятельное участие графиня Нессельроде приняла в организации свадьбы Дантеса с сестрой Натальи Гончаровой – Екатериной. Она даже была на их свадьбе посаженной матерью Дантеса.
К чести Нессельроде стоит сказать, что, когда после дуэли и друзья и недруги прекратили общение с Геккернами, Нессельроде прибыли к ним в тот же вечер и провели у них большую часть ночи.
О причастности графини Нессельроде к пасквилю на Пушкина доказывает воспоминание одного из придворных Александра II, который как-то за обедом в Зимнем дворце сказал:
«Ну, вот теперь известен автор анонимных писем, которые были причиной смерти Пушкина; это Нессельроде».
Хотя известно об этом, скорее всего, было и Николаю I. Но ему не хотелось компрометировать статс-даму и супругу министра иностранных дел, что должно было повлечь его отставку. Поэтому об участии графини Нессельроде в этом деле быстро «забыли».
Последние годы и дети
Графиня Нессельроде много путешествовала по Европе. Она скончалась 6 августа 1849 года в Тироле от апоплексического удара (инсульт), ей было 63 года. Ее тело было перевезено в Россию и похоронено в церкви Александро-Невской лавры.
Граф Нессельроде пережил свою более молодую супругу. Он скончался 11 марта 1862 года в Санкт-Петербурге, ему был 81 год.
У Марии Дмитриевны и Карла Васильевича Нессельроде было трое детей – дочери Елена и Мария и сын Дмитрий.
