Когда в конце 1893 года в китайском селе Шаошань родился мальчик по имени Мао Цзэдун, никто не мог представить, какой след он оставит в истории человечества. Его мать Вэнь Цимэй была женщиной тихой и благочестивой. Она не держала в руках оружия, не призывала к классовой борьбе и не мечтала о революции.
Ее вера была в ином – в сострадании, милосердии и любви. Но как получилось, что сын этой кроткой женщины стал фигурой, чьё имя связывают с эпохой потрясений и жесткой политики?
Седьмая по счету
По китайской традиции фамилия ставится первой – Вэнь и Мао – это фамилии, а не имена. В крестьянских семьях с именами девочек часто не церемонились, а называли их просто по счету. Буквально Вэнь Цимэй означает «седьмая сестра Вэнь».
Она родилась 12 февраля 1867 года в деревушке Сянсян, затерянной среди зеленых холмов провинции Хунань. Это края, утопающие в зелени: рисовые поля, невысокие горы и бамбуковые рощи. Край почти первозданной красоты, где в те времена водились даже тигры и леопарды. Вести из внешнего мира приходили сюда с большим опозданием.
Из века в век местные крестьяне жили точно так же, как и их предки – выращивали рис и чай, собирали бамбук, пасли буйволов и редко покидали пределы своих деревень. В этом укромном уголке Поднебесной и началась история женщины, которая родила одного из самых противоречивых правителей XX века.
«Темные пятна» в биографии матери Мао
Ее ранняя биография растворяется в тумане неполных сведений и позднейших идеологических интерпретаций. В официальных китайских источниках Вэнь Цимэй предстает как образцовая крестьянка–труженица, происходившая из добропорядочной семьи. Этот портрет был написан задним числом, уже после того, как ее сын стал вождем нации.
Однако вне идеологически выверенной версии всплывают иные, более мрачные сведения. Согласно некоторым источникам, ее отец, Вэнь Цифу, был домашним тираном и заядлым пьяницей. Ходили слухи, что он избивал свою молодую жену и поднимал руку на детей. Сохранилась фотография юной Цимэй – на ней она выглядит робкой и даже напуганной.
Чжан Чуньхоу и Эдвин Вон пишут о том, что мать «великого кормчего» не умела ни писать, ни читать. Но многие другие биографы Мао Цзэдуна уверены, что его мать была грамотной. Некоторые даже утверждают, что она несколько лет обучалась в одной из миссионерских школ.
В одном биографы солидарны: она оказала на своего сына несомненное влияние, прежде всего – своим характером. Тихим упорством, внутренней стойкостью и, возможно, безмолвным страданием, которое Мао впитал с детства и потом преобразил в нечто совсем иное.
От пути ненасилия к безжалостности
Парадоксально, но мать человека, чьё имя позже будет ассоциироваться с революцией и жёсткой властью, была буддисткой. Она проповедовала идеи ненасилия, была ко всем добра и много помогала беднякам. Мао вспоминал, что мать в детстве часто водила его в храм. Впоследствии он скажет:
«Я поклонялся своей матери… Куда бы она ни пошла, я следовал за ней… в храме сжигали благовония и бумажные деньги, отбивали поклоны Будде… Оттого, что моя мать верила в Будду, верил в него и я!»
Став во главе огромной страны, Мао Цзэдун будет насаждать атеизм. Он отвергнет почти всё, чему учила его мать в детстве. Еще в юношеском возрасте он стал читать книги, где религия называлась «опиумом для народа». В его глазах буддийская вера матери постепенно превратилась в символ наивности и слабости, против которых он хотел бунтовать.
Мао восхищался «сильной рукой» и «железной волей», презирал жалость и называл милосердие пережитком старого мира. В его идеологическом становлении, отмечают биографы, не осталось места для материнской философии – той самой, в которой каждое существо имеет право на жизнь, а человек должен стремиться к гармонии, а не к насилию.
Брак по расчету или по любви?
Распоряжаться своей судьбой китайские девушки не могли – Цимэй было 13 лет, когда ее обручили с 10-летним Мао Ичаном. Фактический брак был заключен позже, когда ей было примерно 17 лет, а ее мужу – 14.
Это точно был союз не по любви, ведь об этом браке договаривались их родители, а согласия молодых никто не спрашивал. Таков был порядок вещей, укорененный глубже, чем личные желания.
Ее будущий муж тоже был из бедной крестьянской семьи, так в чем же тут состоял расчет? Ичан был единственным сыном, мог унаследовать дом, к тому же с юных лет он проявлял большое трудолюбие.
Чжан Юн и Холлидей предполагают, что был и другой мотив. В Шаошани находилась могила одного из дедушек Вэнь и кто-то из семьи должен был регулярно совершать предписанные ритуалы. Культ предков в Китае был не просто традицией, а священной обязанностью – иметь родственника в деревне, где покоится предок, означало не только поддержку, но и сохранение связи с прошлым.
Расчетливый и неутомимый муж
Мао Ичан оказался весьма перспективным юношей. От отца ему досталось много долгов, но через пару десятилетий он сумел стать одним из самых зажиточных крестьян в деревне.
Сразу после свадьбы он поступил на военную службу – не по зову долга, а по суровой житейской необходимости. Это был чуть ли не единственный быстрый способ расплатиться с долгами. К счастью, ему не довелось участвовать в сражениях. Вместо этого он узнал, как устроен большой мир за пределами родной долины, научился оценивать людей, договариваться и считать выгоду.
Ичан умел немного читать и писать – ровно настолько, чтобы уверенно вести счета. Вернувшись в деревню, он начал разводить свиней и выращивать рис. При этом он догадался, что лучше перерабатывать его в более дорогой шлифованный продукт и сбывать в городе. Со временем он не только выкупил землю, заложенную отцом, но и приобрел новые наделы.
Даже уже имея достаточно средств, Ичан до конца жизни не чурался тяжелой работы. Он вставал до рассвета, ел просто, одевался скромно и не тратил ни лишнего слова, ни лишней монеты. Он был суров и требователен – не только к себе, но и к окружающим. Спустя годы Мао будет вспоминать о матери с огромной нежностью, но вот для отца не найдет и пары добрых слов.
Цимэй и ее сыновья
Ее первенец умер. Умер и второй сын. В доме, где и без того не хватало тепла, эти смерти оставили тень, которая надолго поселилась в глазах Вэнь Цимэй. Она не кричала, не рвала на себе волосы, не жаловалась. Просто еще чаще ходила в храм и молила Будду: сохрани мне хотя бы одного ребенка.
Когда в 1893 году родился третий сын, она не могла нарадоваться на него, но и сильно за него переживала. Мальчика назвали «Цзэ-дун», что примерно можно перевести как «Облагодетельствующий Восток».
Чтобы защитить сына от злых сил позже мать отвела мальчика к скале, из которой бил родник. Там, по местному обычаю, Мао совершил положенное число поклонов. С этого момента он считался усыновленным Каменной Матерью – духом горы, принявшим его под свое покровительство.
Спустя десятилетия, в 1959 году, когда Мао в первый и в последний раз посетил родную деревню в статусе главы государства, он не забыл ту историю. Перед обедом, взглянув на стариков за столом, он с улыбкой сказал: «Что ж, все здесь… кроме моей Каменной Матери. Может, подождем ее?»
Цимэй постоянно молилась о счастье для своих детей. Но жизнь не пожалела никого из них кроме Мао Цзэдуна. После него в семье родились еще два сына и две дочери. Девочки умерли еще в детстве.
Братья Мао вырастут, оба они станут революционерами и оба погибнут в войнах. Вэнь Цимэй этого не узнает, она уйдет из жизни раньше. Пока же она делает всё возможное, чтобы воспитать троих своих сыновей достойными людьми.
Строгий отец, нежная мать
Сыновья росли в атмосфере суровой дисциплины – в качестве поучения Ичан мог прибегнуть и к телесным наказаниям. Он хотел, чтобы его сыновья выросли трудолюбивыми и с детства приучал их к работе. Но если два младших сына повиновались ему, то старший рос бунтарем.
С юных лет между Цзэдуном и его отцом нарастал конфликт: один видел смысл жизни в упорном труде и послушании, другой – в книгах и мечтах о большом мире.
Позже Мао будет вспоминать отца как жестокого и деспотичного человека, с которым его связывало не родство, а непримиримая вражда. В нашумевшем интервью американскому журналисту Эдгару Сноу Мао Цзэдун скажет, что рано научился ненавидеть отца.
Это не совсем справедливое отношение с его стороны – ведь именно отец давал ему деньги на учебу, оплачивал дорогу и проживание, прощал ему все проступки. Односельчане вспоминали, что отец всегда шел до края деревни вместе с другими родственниками, провожая своего сына Цзэдуна в город.
Будучи малограмотным крестьянином, Ичан не понимал увлечения сына философией и поэзией, но всё же позволял ему учиться. Возможно, по-своему он гордился его способностями, только не показывал это открыто.
Если отец был суровым и молчаливым, то мать была тихим светом в доме. Она не перечила мужу, старалась смягчить его гнев, укрыть детей от жестоких вспышек. Особенно оберегала старшего – того, кто так часто бунтовал и шел наперекор отцу. Доброта матери оставила в сердце Мао теплый след, но, как ни странно, не сделала его добрее.
Странная свадьба
Чем старше становился Мао, тем глубже пролегала трещина между ним и отцом. Он отказался идти по пути, который уготовил ему Ичан: работать на семейной земле, быть «правильным сыном» в конфуцианском смысле.
Последней каплей стал вопрос женитьбы. Когда Мао было 14 лет, его по настоянию отца и деревенской традиции женили на 18-летней девушке Ло Исю.
Сам Мао до конца своих дней не признавал этот брак. Он говорил, что даже не присутствовал на свадебной церемонии и утверждал, что у него с Ло ничего не было. Юноша взбунтовался и уехал жить в город к одному из своих приятелей, который был безработным студентом.
Ло осталась жить в их доме и вскоре по деревне поползли слухи, что у нее любовная связь с отцом ее сбежавшего мужа. Об этом эпизоде упоминают многие биографы Мао – например, Панцов и Шорт. Даже если в этих слухах была лишь тень правды, для Цимэй это могло стать слишком тяжелым ударом. Она уехала в родную деревню, поближе к своим родственникам.
Юная жена Мао прожила недолго – в 20 лет она внезапно скончалась, освободив своего мужа от обязательств. А он совсем не горевал о ней.
Тихое угасание
В последние годы Цимэй почти не жила с мужем. Она часто болела, но не хотела никого беспокоить своей болезнью. Почти всё время она проводила в своей родной деревне, которая находилась в 10 километрах от Шаошаня.
Мао в это время учился в городе и постоянно просил у отца деньги – подрабатывать он считал ниже своего достоинства. Конечно, он знал о тяжелой болезни матери, но навещал ее редко и никогда надолго не задерживался.
Позже он объяснит это тем, что хотел запомнить ее красивой и полной сил. Вот так – даже в последние годы жизни столь любимой им матери он больше думал о своих чувствах, а не о ее состоянии.
Цимэй скончалась от лимфомы 5 октября 1919 года в возрасте 52 лет. На прощании с матерью Мао прочел написанную им самим элегию. Вот строки из нее:
«Ее любовь не имела границ!
Я бесконечно терзаюсь муками совести:
Ведь я так и не высказал ей слова благодарности…»
4 месяца спустя от брюшного тифа скончался отец Мао. На похороны к нему он не приехал и элегий ему не посвящал.
Вэнь Цимэй умерла задолго до того, как имя ее сына стало символом целой эпохи. Она старалась жить так, чтобы не причинять боли никому из живых существ. Ее сын с легкостью выносил смертные приговоры и не щадил никого. И чем дальше он уходил по пути революции, тем сильнее он отдалялся от той тишины, где когда-то звучали мантры, пахли благовония и звучал материнский голос.
