Людовика-Мария-Тереза стала достопримечательностью города Морэ в 1695 году. Скромная темнокожая девушка поселилась в обители, но при этом пользовалась большим вниманием французской королевской семьи. За нее хлопотала сама мадам де Ментенон, ее навещали принцы и принцессы, а по поводу дофина – то есть, наследника престола – Людовика так и говорила: «Это мой брат».
Неудивительно, что возникла версия, будто бы девушку родила французская королева от мавра-садовника. Легенду «запустил» знаменитый Вольтер, и ее охотно подхватили другие. Тем более, что мавр при Дворе Людовика XIV и правда существовал!
Когда современные режиссеры «подсовывают» в исторические фильмы героев африканского происхождения, публика, обычно, смеется: ну откуда в XVI веке такие служанки у принцесс? Или темнокожий воин в рядах какой-нибудь королевской армии?
На самом деле, с тех пор, как Англия стала «владычицей морей», а французы принялись активно осваивать Средиземноморье, в Париже и Лондоне появилось немало экзотических персонажей. Люди искусства, очень чуткие к переменам, начали широко использовать этот факт: на полотнах художников начали появляться темные пажи, а в пьесе Шекспира возник мавр Отелло. Дань времени!
Африканцы поступали на работу прислугой, музицировали, играли в театрах. Постепенно возникали «смешанные» браки: в 1599 году каменщик Джон Кэтмен повел под венец свою избранницу Констанцию в церкви Сент-Олав, что на одноименной лондонской улице.
Поглазеть на это бракосочетание пришло немало желающих. Ведь английский мастер, двадцати шести лет, брал в жены чернокожую служанку. В другом приходе, Сент-Ботольф, священники венчали индусов. Согласно приходским книгам на маленький квартал приходилось двадцать пять мавров, причем один из них служил при Дворе королевы Елизаветы Первой.
Еще раньше, во времена Генриха VIII, при английском Дворе был популярен музыкант-мавр Джон Бланк. Он приехал в Лондон в свите Екатерины Арагонской, и прославился своим умением развеселить публику. Играл он на трубе, жил в маленькой комнате в королевском дворце, и получал неплохое жалованье.
Но попасть в круг «своих» приезжим было не очень-то просто. Языковой барьер преодолевался – ведь в полностью иноязычной среде иначе пропадешь. Но дальше все зависело от личных умений и стараний. Мэри Филлис, служанка вдовы Баркер, усердно выполняла свою работу с 1597 года.
Она же упросила пожилую леди помочь ей стать хорошей прихожанкой, и та охотно поддержала девушку. На обращении Мэри в настоящую англиканку, присутствовали самые видные люди квартала: от зажиточных граждан до судьи. Мисс Филлис получила кредит доверия и оправдала его, а вскоре вышла замуж и стала добропорядочной матерью семейства.
Но были и совсем другие истории – девушки, не обремененные интеллектом и чувством стыда, находили себе занятие в заведениях на Тернмилл-стрит. Одним из наиболее известных было то, что принадлежало Люси Негро. Эта молодая особа африканского происхождения танцевала при королевском Дворе, и, скопив небольшой капитал, решила его использовать.
К Люси за увеселением (и экзотикой, потому что хозяйка предпочитала нанимать девушек с самыми разными оттенками кожи) шли люди с достатком, преимущественно аристократы. Поэт Джон Уивер, современник Шекспира, писал о женщине «Ликом как черная смоль». И это тоже относилось к заведению Люси.
Однако число новоприбывших постоянно увеличивалось – прежде всего, это были африканцы, которых испанские суда везли для продажи. В Англии не существовало рабства, и если испанское судно удавалось захватить, то все темнокожие получали свободу.
Сохранилось даже письмо одного из доверенных лиц Елизаветы I, о том, что королева беспокоится из-за слишком серьезного прироста населения мавританского происхождения. Кроме того, Испания выражала свой протест действиями Англии на море.
В 1602 году на государственном уровне заговорили о возможности возвращения мавританцев на их родину, но этот план остался только на бумаге, ведь королева вскоре умерла. А новому монарху, Якову I, не хотелось заниматься этим вопросом.
Африканская община в Лондоне на конец восемнадцатого века насчитывала почти двадцать тысяч человек. Одним из наиболее известных темнокожих стал Игнатиус Санчо. Он родился на работорговом судне, потом служил в одном негостеприимном доме в Гринвиче, и при каждом удобном случае брал книги из хозяйской библиотеки.
В конце концов, его заметил герцог Джон Монтегю, оценивший ум молодого человека. Герцог забрал Игнатиуса к себе, и в доме Монтегю мавританец постепенно дослужился до дворецкого, а когда хозяин скончался, получил от него пенсию.
Это позволило ему открыть бакалейную лавку, жениться, и занять прочное положение среди других горожан. Известно, что Игнатиус увлекался музыкой и даже написал две пьесы, а еще получил право голосовать – первым из темнокожих жителей острова.
Так что персонаж-мавр в современном историческом фильме – не всегда проявление толерантности. Известно, например, что в 1290 году выходец из мавританской Гранады, Абендаллил, присягнул королю Арагона Альфонсо III. Вместе с четырьмя сотнями хорошо обученных конников он оказал большую поддержку государю в борьбе с его неспокойными соседями. И было это еще в тринадцатом веке.
