— Да чтоб у вас телефоны поломались! — Галина раздражённо глянула на экран и пробежалась взглядом по истории сообщений. — С ума посходили обе!
Упрёки лились нескончаемым потоком. Сначала Алёна писала: «Мама, ты хоть понимаешь, как она меня унизила? Ты на чьей стороне?!»
Следом строчила Вика: «Я не виновата, что моя сестра — истеричка! Если ты за неё, про меня можешь забыть!»
Галина зажмурилась и обречённо схватилась за голову. Тридцать лет. Им обеим. А ведут себя хуже, чем в детстве, когда делили игрушки.
Мать решила: хватит. Глубокий вдох, выдох. Она нажала на кнопку видеозвонка. Если с этим не разобраться сейчас, дочери сведут её с ума.
Алёна ответила мгновенно. Наверняка она ждала реакции матери.
— Ну? — раздался требовательный голос. — Ты же не будешь общаться с этой… предательницей?
— Алёна, ты хоть слышишь себя? Ты предлагаешь мне отказаться от одной из вас?
— Она заслужила! — сердито заявила Алёна. — Ты знаешь, как мне было тяжело? Я работать не могла, глаз ночью не сомкнула! А эта… эта… даже не извинилась!
— Я-то тут при чём? — Галина терпеливо вздохнула: нелегко быть матерью.
— Ты мать! Ты должна меня поддержать! — дочь повысила голос.
— Поддержать? В чём? В детском садике, который вы с ней устроили?
Алёна яростно выдохнула, всхлипнула и сбросила звонок.
Галина даже не успела положить телефон, как он зазвонил уже сам. Похоже, настала очередь второй дочери.
— Мам, я надеюсь, ты не ведёшься на её бред? — холодно спросила Вика.
— Господи… — Галина накрыла лицо ладонью. — Вика, может, хотя бы ты сбавишь обороты?
— Я?! Она на меня напала на работе, как базарная баба! Все слышали! За моей спиной до сих пор шепчутся! А ведь меня могли уволить!
— Может, тогда не надо было с её парнем крутить роман?
— Ой, мама… Он же не вещь, у него своё мнение есть! Я должна отдать его сестре, потому что она первой его заметила?
«Нет. Вы обе должны ставить семью выше тех, кто пришёл в вашу жизнь, быть может, всего на пару недель», — хотела сказать мать, но не стала.
— Я не собираюсь это обсуждать. Это глупая грызня, — Галина устало опустилась на диван. — Но вы обе мне надоели. И если вы думаете, что я буду кого-то выбирать… Даже не надейтесь.
— Ну, значит, ты её сторону выбрала. Ясно, — зло бросила Вика и отключилась.
И вот как теперь жить?
Дочери требовали справедливости, но каждая понимала её по-своему. А ведь когда-то они были не разлей вода.
В детстве Алёна и Вика почти не ссорились. Они делились игрушками, возились вместе в песочнице и не могли уснуть, если одна из них болела и была на карантине. Галина всегда гордилась тем, что воспитала их в любви и уважении друг к другу. Даже в младших классах, когда начались мелкие конфликты, девочки уступали и договаривались.
Первые признаки жёсткого соперничества появились в средней школе, когда в их жизнь вошли мальчишки. Сначала это было почти незаметно: лишние десять минут перед зеркалом, насмешливые замечания об укладке или наряде, обсуждения парней.
Но однажды, когда Вика получила валентинку от мальчика, который нравился Алёне, произошёл первый настоящий скандал.
— Она просто подстроила всё, чтобы мне насолить! — кричала тогда Алёна, топая ногой.
— Ты с ума сошла! — Вика гневно бросила в сестру подушку. — Я его даже толком не знаю!
Галина тогда всерьёз испугалась. Они никогда раньше так не кричали друг на друга. Она постаралась урегулировать ситуацию, но вдруг поняла: если в детстве девочки легко уживались, то теперь всё стало намного серьёзнее.
В старшей школе у каждой появилась своя компания, свои интересы. Казалось, что напряжение сошло на нет. Они перестали бороться за внимание одних и тех же людей и научились уважать личные границы. Иногда даже защищали друг друга перед чужаками.
Теперь Галина осознавала: конкуренция никуда не делась. Она просто затаилась, чтобы дождаться удобного момента и снова вспыхнуть с новой силой.
Галина устало вздохнула и ссутулилась под тяжестью своих мыслей. Она никогда не делила дочерей на любимчиков, всегда старалась быть справедливой. Теперь же каждая из них требовала, чтобы мать поддержала её, а другую фактически вычеркнула из семьи.
И вот тут Галина поняла: в этом конфликте победителей не будет.
Мать посмотрела в окно. Надо было что-то делать, но как заставить двух упрямых взрослых женщин перестать мериться обидами? В этот раз одного разговора точно будет мало.
Всё началось месяц назад на корпоративе. Алёна тогда была в прекрасном настроении: недавно начала встречаться с Андреем. Коллеги подшучивали над ними, но доброжелательно. Он выглядел очарованным, не отходил от неё ни на шаг, а она наслаждалась этим вниманием.
Вика, державшаяся в стороне, улыбалась, но в глазах у неё пробежала искра, которую мать заметила бы сразу. Это был азарт. Опасный, злой и уничтожающий всё на своём пути.
В тот вечер Вика шутила больше обычного, танцевала охотнее, смеялась звонче. Словом, делала всё, чтобы выделиться из толпы. Андрей какое-то время не обращал на неё внимания, но постепенно разговоры с Викой становились всё длиннее, а взгляды — заинтересованнее.
Алёна сначала не замечала изменений, но коллеги стали переглядываться, а кто-то даже предупредил:
— Осторожнее, а то сестрёнка, глядишь, отобьёт у тебя парня.
Алёна тогда только отмахнулась. Она доверяла Вике. Мальчики в школе — это одно. Но с Андреем она встречается, и Вика об этом знает.
Через неделю перемены стали очевидны. Андрей стал реже писать, отвечал односложно, избегал встреч. А через две недели он прямо сказал:
— Алён, давай не будем мучить друг друга. Всё же видно.
— Что видно? — она тогда не сразу поняла, но почувствовала: случилось что-то плохое.
— Ну… Что я к Вике больше тянусь.
Удар был таким, что Алёна потеряла дар речи. Первое время она пыталась держаться, но когда увидела их вместе на следующем корпоративе, когда коллеги начали шептаться у неё за спиной, терпение лопнуло. Она подошла к Вике прямо во время обеденного перерыва, на глазах у всех.
— Ты хоть понимаешь, что сделала? — громко начала Алёна.
Вика даже не оторвалась от тарелки.
— Что сделала? Влюбилась? Прости, что не спросила у тебя разрешения, — ядовито отозвалась сестра.
Коллеги замерли. Кто-то потянулся за телефоном, предчувствуя зрелище.
— Ты могла хотя бы сказать! — Алёна застыла в шоке. — Мы же сёстры, Вика!
— А он человек, а не вещь, — Вика наконец-то взглянула на неё, но в её глазах не было чувства вины.
Алёна не выдержала. Она не помнила, что говорила под действием адреналина, но это было шумно, гневно, с криками. Что-то о предательстве, о приоритетах. Вика отвечала сарказмом, а в какой-то момент просто встала и ушла. Бросила сестру в одиночестве, с душевной раной.
После этого Алёна не могла остаться на работе. Косые взгляды, шепотки за спиной, кровоточащая пустота в душе там, где раньше были Андрей и Вика. Она подала заявление через неделю, не желая больше ни видеть их, ни терпеть этот позор.
Вика осталась, но быстро поняла, что выиграла лишь формально. С ней почти никто не разговаривал, её игнорировали, будто опасаясь предательства. Андрей тоже ушёл через месяц, заявив, что ему не нужны эти «семейные разборки».
Обе проиграли, но продолжали винить друг друга.
Галина накрыла на стол, хоть аппетита и не было. В воздухе висело напряжение, словно перед грозой. Она пригласила дочерей в родительский дом, не спрашивая, хотят они этого или нет. Надо было поставить точку, пока обида не поглотила их всех.
Первой пришла Алёна. Лицо мрачное, недовольное, губы обиженно надуты. Через пару минут появилась Вика. Она вошла медленно, с демонстративной отстранённостью, будто делала одолжение. Галина едва успела набрать воздуха в лёгкие, как они затараторили одновременно.
— Я не понимаю, зачем ты меня сюда позвала, — раздражённо бросила Алёна. — Если ты решила помирить меня с этой…
— Вот только без оскорблений, ладно? — перебила Вика, закатив глаза. — Я не виновата, что она себя накрутила.
— Накрутила?! Ты украла моего парня, уничтожила мою репутацию, вынудила уйти с работы! И ты смеешь говорить, что я накрутила себя?
— Украла? Господи, он не твоя собачка! Может, он просто тебя не любил?
Галина резко ударила ладонью по столу. В комнате мгновенно стало тихо. Дочери замерли и удивлённо посмотрели на неё. Мать никогда раньше не повышала голос.
— Я устала! — Галина обвела их тяжёлым взглядом. — Вы вообще слышите себя? Вам не пятнадцать, не восемнадцать. Вы взрослые женщины, а ведёте себя так, будто не поделили куклу.
Алёна прикусила губу, но её взгляд не потеплел ни на градус. Вика отвернулась, скрестив руки на груди. Галина подошла к окну и приоткрыла его, чтобы немного остыть. Она любила их обеих, а они рвали её на части.
— Я не собираюсь выбирать между вами, — продолжила она тихим, но твёрдым тоном. — Если вы считаете, что из-за какого-то мужчины стоит разрушать семью — ваше право. Но если так, то потеряете не только друг друга, но и меня.
— Мама, давай без шантажа, — нервно усмехнулась Вика, но голос её дрогнул.
— Это не шантаж, — Галина повернулась к ним. — Это реальность. Вы сами загоняете себя и меня в угол. Ваше упрямство убивает не только вашу связь, но и наши семейные узы. Я не могу выбирать между вами, поэтому не стану принимать решение. И говорить об этом с вами я тоже больше не буду.
Алёна отвела взгляд, а Вика нервно потёрла пальцами запястье.
— Я не прошу вас обниматься и мириться прямо сейчас, — продолжила Галина. — Просто подумайте. Оно того стоит? Ради чего вся это соперничество? Ради мужчины, который, поджав хвост, метался от одной к другой, а потом при первых трудностях вовсе сбежал?
Вика глубоко вдохнула, сжав ткань рукава, но промолчала. Алёна выглядела растерянной, будто впервые задумалась, почему они вообще ругаются.
Молчание повисло над ними тяжёлым грузом. Галина больше не пыталась его разорвать. Дочерям нужно было время, но главное — зерно было посажено. Взрастить его могли лишь они.
Алёна сидела в кафе у окна. Город за стеклом жил своей жизнью, люди спешили по своим делам, но ей казалось, что время застыло. В голове крутились слова матери. Такие простые, но болезненно правдивые.
«Оно того стоит?»
Тогда ей хотелось огрызнуться, сказать, что да, стоит. Но чем больше она думала, тем сильнее сомневалась.
Вика не разрушала её жизнь. Смалодушничала, устроила интригу за спиной, уничтожила доверие, но выбор сделал Андрей. В глубине души Алёна знала: даже если бы он не ушёл к сестре, ничего хорошего из их отношений не вышло бы. Он был ненадёжным, легкомысленным, и ссора с Викой лишь доказала это.
Стоило ли держаться за обиду, которая уже не имела смысла и могла разрушить отношения с матерью?
На другом конце города Вика шла по парку, разглядывая замершие на ветках капли дождя. Она думала о том, как легко позволила себе втянуться в этот хаос. Да, между ней и Андреем вспыхнуло что-то горячее, но стоило ли оно того? Стоило ли ей убивать доверие в семье ради человека, который в итоге бросил их обеих?
Она вспомнила, как когда-то Алёна защищала её в школе, как вместе они прятались от учителей, когда прогуливали уроки, как ночами делились мечтами. А теперь они превратились в двух чужих людей, которые даже мать превратили в судью. От этой мысли стало горько и тоскливо.
Прошла неделя. Никто из них не писал первой, но обе ждали. Ждали, когда уйдёт злость, когда появятся нужные слова. Галина не вмешивалась, но знала: лёд тронулся.
Алёна в тот день снова пришла в то кафе и села напротив Вики. Они встретились взглядами. В их глазах отражались неуверенность и усталость.
— Мама знает толк в лекциях, — осторожно начала Вика, глядя перед собой.
— Угу, — Алёна вздохнула. — Достучалась, как всегда.
Повисла пауза. Ещё недавно они бы снова начали препираться, обвинять друг друга, ворошить старые обиды. Но сейчас просто молчали.
— Я… — Вика нервно провела пальцем по ободку чашки. — Я не хотела обидеть тебя.
— А я не хотела так на тебя набрасываться, — ответила Алёна после короткой паузы.
Снова тишина, но теперь уже не такая тяжёлая. Они не могли сразу вернуть утраченное доверие или сделать вид, что ничего не было. Но это стало первым шагом.
Галина, узнав о встрече, не стала задавать лишних вопросов. Она лишь улыбнулась, почувствовав, как в груди снова расцвела надежда. Дочери ещё не до конца осознали, но они вынесли главный урок. Они обе поняли, что настоящая потеря — это потеря друг друга. Оставалось верить, что эта мысль навсегда отпечатается в их головах.
