Синие татуировки на ее подбородке были видны издалека – но был ли это знак позора или символ любви? Тогда в викторианской Америке никто не сомневался в ответе. Но что, если всё было совсем не так, как рассказывала сама Олив Отмэн? Что, если самая знаменитая «жертва индейского плена» на самом деле была счастлива среди «дикарей»?
Роковая дорога на юг
Олив Отмэн родилась в 1837 году в типичной мормонской семье штата Иллинойс, где воспитывалось семеро детей в тихой сельской глуши. Но спокойная жизнь закончилась, когда семейство решило порвать с традиционной церковью и последовать за новым пророком Джеймсом Брюстером.
Паломничество к границе Аризоны и Калифорнии превратилось в настоящий кошмар. Группа раскололась надвое: Брюстер повел своих последователей северным маршрутом, а отец Олив, Ройс Отмэн, выбрал южную дорогу. Это решение стало роковым.
Путь через выжженную пустыню оказался беспощадным. Один за другим фургоны покидали караван, не выдержав суровых условий. Когда семья Отмэн достигла Марикопа-Уэллс, местные жители предостерегли их: впереди земли воинственных племен, которые жестоко защищают свои территории от пришельцев.
Но Ройс Отмэн проигнорировал предупреждения. Остальные семьи остались в безопасности, а клан Отмэн отправился дальше в одиночку – семь человек против безжалостной пустыни и ее обитателей.
Кровавая встреча
Четыре дня спустя на тропе появились воины племени явапаи. Они потребовали табак и еду, но семья, измученная долгой дорогой, не могла позволить себе делиться скудными запасами. Отказ разъярил индейцев.
То, что произошло дальше, навсегда врезалось в память Олив. Воины набросились на ее отца с дубинками. Беременная мать и четверо детей погибли в жестокой бойне, их забили насмерть каменными палицами. Выжили только трое: пятнадцатилетний Лоренцо, четырнадцатилетняя Олив и семилетняя Марианна.
Явапаи забрали девочек, оставив Лоренцо умирать от ран. Но юноша выжил и, очнувшись среди трупов родных, поклялся найти сестер любой ценой. Он добрался до форта, похоронил семью и начал отчаянные поиски, которые растянутся на пять долгих лет.
В плену у явапаи
Олив и Марианну отвели в горы, где их ждала участь рабынь. Девочки таскали воду и дрова, собирали коренья, выполняли самую тяжелую работу. Грубое обращение делало каждый их день испытанием на выживание.
Но судьба готовила неожиданный поворот. К явапаи пришли торговцы из племени мохаве, и дочь вождя Топека увидела, как жестоко обращаются с белыми девочками. Сердце индианки не выдержало этого зрелища.
Топека решила любой ценой выкупить сестер. Переговоры шли долго – явапаи не хотели расставаться со своими рабынями. Но настойчивость Топеки победила: за Олив и Марианну дали двух лошадей, овощи, бусы и одеяла.
Многодневный переход к поселению мохаве стал для девочек дорогой к новой жизни. В отличие от жестоких явапаи, мохаве встретили их с открытым сердцем.
Новая семья
Племя мохаве кардинально отличалось от первых похитителей. Вождь и его семья взяли девочек под свое крыло, выделили им собственные участки земли и включили в жизнь общины наравне с остальными членами племени.
Самым ярким свидетельством принятия стали татуировки. И Олив, и Марианна получили традиционные синие узоры на подбородке и руках – знак того, что они стали полноправными членами племени. По верованиям мохаве, эти метки помогут им в загробной жизни найти предков племени.
Антрополог Альфред Кребер позже отмечал: рабов никогда не татуировали. Более того, мохаве разрешали Олив покинуть племя в любой момент, но отказывались сопровождать ее к белым поселениям из страха за собственные жизни.
Настолько комфортно чувствовала себя девочка в новой семье, что, когда в долину пришли белые путешественники и провели там целую неделю, торгуя с индейцами, Олив ни словом не выдала себя. Она оставалась с приемной семьей.
Трагедия в пустыне
В середине 1850-х годов страшная засуха обрушилась на земли мохаве. Племя столкнулось с голодом, и маленькая Марианна, которой было всего десять лет, начала медленно угасать от недоедания. Олив металась в поисках ягод, кореньев, птичьих яиц – всего, что могло спасти сестру.
Но болезнь оказалась сильнее. Девочка умерла на руках у Олив, оставив ее единственной выжившей из некогда большой семьи. В знак особого уважения мохаве отказались от традиционной кремации и позволили Олив похоронить сестру по своим обычаям. Жена вождя выхаживала Олив, кормя ее кашей, чтобы спасти девочку от той же печальной участи.
К девятнадцати годам Олив полностью растворилась в жизни племени. У нее появились друзья, обязанности, она считала себя мохаве. Но белая кожа и европейские черты лица делали ее присутствие опасным для всего племени.
Возвращение к белым
В один день в поселение прибыл посланник по имени Франсиско с тревожными новостями из форта Юма. До военных дошли слухи о белой девочке, живущей среди индейцев. Командование требовало ее возвращения или объяснений, почему она не явилась добровольно.
Мохаве попытались скрыть Олив, утверждая, что она вовсе не белая. Их привязанность к приемной дочери была настолько сильной, что они готовы были рискнуть конфликтом с армией. Но Франсиско оказался настойчивым переговорщиком и пустил в ход угрозы: белые уничтожат племя, если Олив не вернут.
Страх заставил мохаве согласиться на обмен. За Олив дали белую лошадь и одеяла – символическую плату за девушку, которая стала им родной. Двадцать дней пути к форту Олив сопровождала Топека, та самая женщина, которая когда-то спасла Олив от явапаи.
Встреча в форте Юма сопровождалась ликованием, но для самой Олив это был горько-сладкий момент. Ее близкая подруга Сьюзан Томпсон позже рассказывала шокирующие подробности: Олив горевала о принудительном возвращении. Более того, Сьюзан утверждала, что Олив оставила у мохаве мужа и двоих сыновей.
Воссоединение и новая драма
Через несколько дней после прибытия в форт Олив ждал невероятный сюрприз – ее брат Лоренцо был жив! Пять лет он искал сестер, и их встреча стала сенсацией во всем Западном крае.
Но настоящая драма началась в 1857 году, когда в жизнь Олив вошел пастор Ройял Байрон Страттон. Он увидел в ее истории материал для бестселлера, но при этом решил кардинально исказить реальные события, превратив добровольную ассимиляцию в историю о жестоком пленении.
Вернувшаяся же в общество Олив фактически оказалась в ловушке между двумя мирами. Возвращение к белым означало для нее почти полную изоляцию – викторианское общество никогда не приняло бы женщину, добровольно жившую среди «дикарей», носящую их татуировки и, возможно, родившую им детей. Правда сделала бы ее изгоем навсегда. К тому же, два сироты, Олив и Лоренцо, остались практически без средств к существованию.
Страттон, опытный манипулятор, понимал уязвимость травмированной девушки. За сотрудничество он предложил ей не просто деньги – он предложил путь к респектабельности. «Станешь жертвой – получишь сочувствие, образование, будущее», – убеждал пастор. «Будешь держаться за правду – умрешь в нищете и позоре».
Олив была слишком молода, слишком одинока и напугана, чтобы противостоять взрослому, облеченному авторитетом церкви. Страттон превратил ее боль в товар, а память о годах среди мохаве – в кошмар для продажи. Он научил ее ненавидеть собственное прошлое, называть спасителей мучителями, а знаки принятия – клеймами рабства.
Так на свет появилась книга «Жизнь среди индейцев, или Пленение девочек Отмэн среди апачей и мохаве». Она разошлась тиражом в 30 тысяч экземпляров, а гонорары позволили Олив и Лоренцо поступить в Тихоокеанский университет. Но цена успеха была высокой – Олив превратилась в живую достопримечательность, первую татуированную белую американку, а также одну из первых женщин-лекторов.
Побег от прошлого
Шесть лет Олив колесила по стране, рассказывая искаженную версию своей жизни (что, надо признать, позволило ей заработать немалое состояние). Постоянное переживание травмы подтачивало ее психику. В 1865 году она вышла замуж за фермера Джона Фэйрчайлда и попыталась порвать с прошлым самым радикальным способом.
Муж сжег все экземпляры книги Страттона, которые смог найти, а самого автора не пригласили на свадьбу. Олив замолчала о годах среди мохаве, начала носить вуаль, скрывая татуировки, и ушла в тень. Она жила сытой, спокойной, богатой жизнью в красивом доме, ни в чем не нуждаясь.
Но, несмотря ни на что, призраки прошлого не отпускали бедную девушку. Бездетность, потеря всей семьи, годы обмана – все это вылилось в тяжелую депрессию и нервный срыв. Олив ездила лечиться в канадские санатории, занималась благотворительностью, помогая сиротам, но душевные раны так и не зажили.
После смерти Лоренцо в 1901 году Олив смогла протянуть меньше двух лет. 20 марта 1903 года в возрасте 65 лет она умерла от сердечного приступа, унеся в могилу все тайны своей необыкновенной жизни.
Ирония судьбы: Страттон, наживавшийся на чужой боли, закончил дни в психиатрической лечебнице, а Олив, несмотря ни на что, прожила достойную жизнь в роскошном особняке, но так и не смогла исцелить душевные раны, нанесенные не индейцами, а собственным народом.
