Весна 2011 года. Израиль, пригород Тель-Авива. В небольшом частном пансионате под названием «Дом отцов» в Рамат-Гане доживает свои дни великий артист.
Михаил Козаков, некогда сверкавший на сцене и экране, тихо сидит у окна, закутавшись в плед. В руках – любимая трубка (он уже почти не курит, но жест привычен). За окном светит яркое весеннее солнце, зеленеют апельсиновые деревья, но в комнате полумрак и тишина. Бывший Гамлет, отсчитывающий последние часы, словно слышит невидимый занавес, опускающийся на финальной сцене его жизни.
Он часто любил повторять строчки из шекспировского монолога о неизбежности смерти – те самые, что глубоко запали ему в душу, когда юный Козаков впервые играл принца датского.
Сейчас, закрыв глаза, он шепчет по памяти: «Быть или не быть?..» – и видит воображаемый зал. В пустой палате раздается слабый голос актёра, и стены отзываются эхом, будто на подмостках пустого театра.
В эти последние дни рядом с ним почти никого из близких. Ни жён, ни давних возлюбленных – только сиделка поправляет подушки. Легендарный артист, который всю жизнь боялся одиночества, встречает финал именно в одиночестве.
В углу палаты стоит чемодан – в нём документы и рукописи, несколько книг и драматических пьес. Завещание уже составлено: всё, что осталось, он оставил младшей дочери Зое. Где-то далеко, в Москве, для него приготовлено место на Введенском кладбище – сам попросил приобрести его, почувствовав приближение конца.
Михаил Михайлович устало прикрывает глаза. Ему чудится шум зала, шёпот кулис. Возможно, сейчас он вспоминает тех, кого любил – пять женщин, с которыми он искал семейное счастье. Вспоминает взлёты и разочарования, детские голоса своих пятерых детей, вкус побед и горечь расставаний.
Его жизнь была полна ярких ролей и пылких романов, но в последнем акте этой драмы он остался один. Легенда советского театра и кино угасает в тишине – так символично и так горько.
Ранние годы и становление
Михаил Михайлович Козаков родился 14 октября 1934 года в Ленинграде, в интеллигентной семье писателя и литературного редактора. Детство пришлось на тяжёлое военное время: маленького Мишу вместе с другими ленинградскими детьми эвакуировали далеко на Урал.
Он рано узнал, что такое тревога и потеря – мать дважды арестовывали в годы сталинских репрессий, отец через девять лет после войны скончался. Но, несмотря на потрясения, семья сохранила любовь к культуре. Родители, люди образованные, с детства прививали сыну вкус к чтению, к искусству и театру.
После войны Михаил вернулся в Ленинград, где продолжил учёбу. Родные прочили ему серьёзную профессию, сулили технический вуз, но у юноши была своя мечта – сцена. Окончив школу, он вопреки сомнениям близких отправился в Москву и поступил в прославленную Школу-студию МХАТ.
Вначале романтика манила: казалось, профессия актёра не требует особого труда, лишь вдохновения. Однако очень скоро Михаил убедился в обратном: на втором курсе он с головой окунулся в учёбу, постигая ремесло и открывая в себе настоящее призвание.
Его талант проявился рано. Ещё студентом Козаков дебютировал в кино – причём сразу вместе с самим Иннокентием Смоктуновским, в детективном фильме «Убийство на улице Данте» (1956). А едва закончив вуз, 22-летний Михаил был принят в Театр имени Маяковского и получил роль, о которой другие только мечтали, – Гамлета. Для такого молодого актёра сыграть датского принца стало невероятным успехом.
Позже Козаков вспоминал, какое глубокое влияние оказали на него шекспировские тексты: «Этот монолог “запал” в меня, и я всю жизнь, даже когда ещё был молод, обдумывал слова о неизбежности смерти. Это один из примеров того, как строчки на тебя воздействуют, и ты меняешься под влиянием ролей, которые играешь», – говорил он.
Юный актёр рос творчески на глазах у мастеров сцены и вскоре стал одним из самых перспективных лиц советского театра конца 1950-х.
Театральная и кинематографическая карьера
Первые же роли принесли Козакову известность. В 1961 году он снялся в приключенческом фильме «Человек-амфибия», сыграв харизматичного злодея Педро Зуриту – и мгновенно стал по-настоящему популярным. Зрители узнавали его на улице, поклонницы осаждали с букетами.
Михаил Михайлович поражал обаянием. Был из тех, кто одним взглядом мог заставить женщин в себя влюбиться. Сам он, впрочем, относился к этому с юмором. Коллеги вспоминали, что Козаков говорил о себе: творческая ипостась для него значила гораздо больше, чем имидж сердцееда. Возможно, поэтому, достигнув славы, он не задержался в амплуа кино-идола.
В начале 1960-х Козаков внезапно сделал паузу в кинематографе и посвятил себя театру. На сцене он продолжал блистать – помимо Театра Маяковского, работал в «Современнике», позже в Театре на Малой Бронной, постоянно пробуя новые образы.
Вернулся на экраны Михаил Козаков только спустя несколько лет, и сразу триумфально. В 1975 году он сыграл эксцентричного полковника Чезаре в комедии «Здравствуйте, я ваша тётя!» – и советская публика покатилась со смеху.
Были яркие роли в «Соломенной шляпке», драме «Вся королевская рать», которые закрепили его статус разнопланового актёра. Параллельно Козаков успешно занялся режиссурой: сначала поставил для телевидения спектакль «Ночь ошибок», а в 1978 году снял свой первый фильм – лирическую мелодраму «Безымянная звезда».
Настоящий режиссёрский шедевр созрел не сразу – на главную работу жизни Михаил Михайлович решался долго. Десять лет в театре с аншлагами шла пьеса Леонида Зорина «Покровские ворота» о жизни в коммунальной квартире, прежде чем Козаков отважился экранизировать её.
Киноначальство поначалу не верило в успех этой ностальгической истории и даже пыталось запретить съёмки, но режиссёр не отступил. Лишь благодаря поддержке актрисы Софьи Пилявской, которая лично ходатайствовала «наверху», мечта Козакова осуществилась.
Фильм «Покровские ворота» (1982) вышел на экраны – и со временем стал культовым. Эту добрую, мудрую комедию до сих пор обожают зрители нескольких поколений, а имя Михаила Козакова она прославила как блестящего режиссёра.
К концу 1980-х Михаил Козаков был уже Народным артистом РСФСР, лауреатом Госпремий – признанным мастером. Однако его творческая судьба сложилась непросто. В эпоху перестройки на родине реализовать все замыслы становилось сложнее, и режиссёр решил принять приглашение уехать за границу.
В 1991 году он вместе с семьёй эмигрировал в Израиль. Там, на исторической родине своих предков, Козаков ставил спектакли и снимался в кино, но, по его собственному признанию, успеха, сравнимого с прежним, уже не добился.
Спустя четыре года, когда первые трудности иммигрантской жизни остались позади, Михаил Михайлович всё же вернулся в Россию – слишком крепки оказались узы с московской сценой. Он с энтузиазмом принялся воплощать новые идеи: основал театр «Русская антреприза Михаила Козакова», ставил камерные спектакли, много выступал с моноспектаклями и вечерами поэзии.
Особое место в его позднем творчестве заняли чтения стихов – Козаков проникновенно исполнял произведения Пушкина, Мандельштама, Бродского и сам сочинял инсценировки. Его бархатный голос продолжал завораживать публику, хотя здоровье уже начинало подводить.
Режиссёр и в возрасте оставался полон замыслов.
Но, как заметил его друг Марк Захаров, «метания между Израилем и Россией… не прибавляли ни здоровья, ни творческих сил».
Тем не менее, жизнь у Михаила Козакова выдалась хоть и трагической местами, но в чём-то и счастливой – судьба подарила ему столь долгую карьеру и множество ярких ролей. Не хватало лишь одного – тихой семейной гавани, которую он всю жизнь пытался обрести.
Личная жизнь: пять браков
Бурная личная жизнь Козакова всегда была предметом обсуждения его окружения. Михаил Михайлович был влюбчивым человеком, стремительным в привязанностях. Пять раз он официально вступал в брак – и каждый раз верил, что находит ту самую, единственную.
Друзья шутили, что женитьба для него – лучшее лекарство от тоски. Сам же Козаков откровенно признавался: «так часто женился просто потому, что не умел быть один, панически боялся одиночества».
Он искал домашнего тепла, стремился к дому – и поэтому снова и снова заводил семьи. Но ни один союз не сумел уберечь его от одиночества до конца…
Ниже – истории всех его браков, полные надежд и драм.
Первый брак – Грета Таар: школьная любовь и горький финал
Свою первую любовь Михаил встретил ещё в школе. Одноклассница Грета Таар, тоненькая блондинка эстонка, училась с ним вместе в легендарной ленинградской школе «Петришуле». Между подростками завязался настоящий школьный роман: они гуляли после уроков по набережным, мечтали о будущем.
Михаил часто приводил Грету к себе домой – родители были не против. Вместе ребята даже умудрились затеять маленькое авантюрное дело: запирались в комнате и печатали фотографии кинозвезд, которые сами же проявляли из киноплёнок. Потом продавали снимки одноклассникам, а на выручку покупали себе модные вещи. Это было так трогательно и наивно – пока отец Михаила не узнал и не пресёк подпольный «бизнес» двумя-тремя строгими фразами.
Юные влюблённые росли вместе, окрепли чувствами. В 1955 году, сразу после окончания театральной школы-студии, 21-летний Козаков женился на Грете. Они обвенчались в православном храме – вместе приняли крещение ещё за несколько лет до свадьбы.
Молодая семья была по-настоящему счастливой. Грета, девушка творческая, стала художником по костюмам на телевидении, а Михаил делал первые шаги в своей актёрской карьере.
Вскоре родились дети: в 1957 году дочь Екатерина, а в 1962 году сын Кирилл. Дом наполнился смехом, пеленки и игрушки соседствовали на полках с томиками Чехова.
По воспоминаниям друзей, Козаков был нежным отцом: свободное время проводил у колыбели дочки, с умилением разглядывал её крохотные пальчики, волновался, ровные ли ножки у малышки, смешно советовался с женой и врачами. Казалось, ничто не нарушит этого семейного счастья.
Однако в Михаиле рано проснулся азарт – не только творческий, но и жизненный. Он всегда стремился испытать как можно больше.
Будучи примерным семьянином, молодой актёр всё же не избежал соблазнов: успех принес ему множество поклонниц, внимание кружило голову. Козаков увлёкся столичной богемой – вместе с другом Александром Ширвиндтом бывал на ипподроме, ставил на лошадей, проигрывал крупные суммы, весело проводил время вне дома.
Грета прощала многое, старалась не замечать его слабостей, понимала творческую натуру мужа. Но однажды терпение было нарушено окончательно.
По словам близких, Михаил с привычным ему пылом влюбился в другую – блистательную балерину Большого театра Наталью Бессмертнову. Этот роман вспыхнул ярко, но продлился совсем недолго. Зато последствием его стала трещина, разбившая десятилетний брак.
Сам Козаков позже описывал тот переломный момент жизни беспощадно откровенно.
Он признавался, что поддался страсти к другой женщине, фактически живя на две семьи: «Я шатался. Лет через десять дошатался до одной секретарши. И вот тут я узнал, что и почём! Страсть, греховная, оголтелая. Наша случка длилась год… Раздвоение для меня губительно. И я расстался. С женой», – писал он в автобиографии.
Жена Грета не стала удерживать Михаила – более того, как упоминал он же, сама ушла к мужчине, с которым у неё возник роман. Так закончилась их история. Но и новая любовь Козакова быстро рухнула: с той самой «секретаршей» он попробовал строить быт, да не тут-то было.
«Прожили мы с секретаршей под одной крышей ровно 10 дней… Говорить нам с ней было не о чем даже во время прощального разговора», – горько отмечал Михаил Михайлович.
Очнувшись от страсти, он понял, что потерял семью понапрасну. «Я со своими двумя чемоданами приполз к маме на раскладушку», – так образно Козаков описал своё возвращение в холостяцкую жизнь.
Развод с первой женой был тяжелым для обоих. Десятилетний союз распался, оставив осколки надежд. Но, к чести Михаила и Греты, они сумели сохранить друг о друге доброе воспоминание.
Козаков до конца дней поддерживал своих детей от первого брака – помогал с образованием, гордился успехами сына-актёра и дочери-филолога. А Грета Антоновна никогда публично не говорила о личном – по словам Екатерины и Кирилла, мама всегда уважительно отзывалась об их отце.
Много лет спустя Козаков трезво оценивал свою молодую женитьбу: признавался, что женился тогда скорее по неопытности, и «особой радости ему эта женитьба не принесла».
Возможно, Михаил Михайлович просто не был создан для спокойной семейной жизни. Слишком сильным было искушение свободы, славы, новых влюблённостей – особенно когда толпы поклонниц не давали ему прохода. Так или иначе, первый брак остался позади, став для него уроком ценой в десять лет.
Второй брак – Медея Берелашвили: кавказская страсть и боль
Недолго оставался Михаил один. Вскоре судьба свела его с яркой грузинской художницей по имени Медея. Она была из старинного рода, красавица с восточным колоритом. Козаков увлёкся Медеей Берелашвили стремительно: его покорила её утончённость, горячий темперамент и кулинарные таланты – говорят, именно она привила ему любовь к пряной кавказской кухне.
В 1968 году 34-летний режиссёр женился во второй раз. Казалось, он нашёл новое счастье: вскоре родилась дочь Манана (1969), названная грузинским именем в честь бабушки. Молодой отец вновь переживал радость отцовства.
Но, увы, этот союз продлился совсем недолго – меньше трёх лет. Быт и культурные различия дали о себе знать. Ходили слухи, что семья Медеи не одобряла выбор дочери – московского актёра с репутацией гуляки. Да и сам Михаил вскоре почувствовал себя не на своём месте.
Супруги всё чаще ссорились. Одна из их ссор достигла такого накала, что Михаил Михайлович потом признавался: «Когда она захрипела, я опомнился… Я душил её, не из ревности – из ненависти».
В этих жутких словах – вся глубина семейного кризиса. Осознав, что происходит неладное, Козаков поспешно ретировался из этого брака, пока не случилось непоправимое. Разразился скандальный развод. Медея забрала маленькую Манану и уехала в Тбилиси к родителям. Михаил же остался в Москве – вновь в одиночестве и с чувством вины.
Позже, в мемуарах, Козаков назвал свою вторую женитьбу большой ошибкой: авантюрой, в которую бросился, едва зная толком человека. «Затея жениться на “малознакомой девушке с древнегреческим именем” была глупой», – писал он без обиняков.
После этого фиаско Михаил переживал тяжёлый душевный спад. Чтобы заглушить боль, он пристрастился к алкоголю. Друзья всерьёз забеспокоились: блестящий актёр мог погубить себя. К счастью, в его жизни вскоре появилась женщина, сумевшая вытащить Михаила из запоя и вернуть к нормальной жизни. Так из пепла второго брака родилась история третьего.
Третий брак – Регина Быкова: долгие терпение и внезапный разрыв
Спасительницей Козакова стала Регина Быкова – интеллигентная переводчица, тонкая душой и невероятно терпеливая женщина. Они познакомились во второй половине 1960-х, когда Михаил уже был известен, но переживал не лучшие времена.
Регина Соломоновна занималась переводами английской поэзии и прозы, работала с текстами – человек далекий от актерских страстей. Наверное, именно её спокойствие и мудрость стали тем причалом, которого искал измученный Михаил. В начале 1970-х он быстро, не раздумывая, сделал Регине предложение, и в 1971 году они поженились.
Этот союз оказался самым долгим из всех – 18 лет совместной жизни. У них не было общих детей, но Регина относилась к мужу и его дочкам-сыновьям от прежних браков с трепетной заботой. Она стала для него настоящим другом. Казалось бы, вот оно – семейное счастье, испытанное годами.
Быкова самоотверженно поддерживала Михаила во всём: терпела его сложный характер, частое отсутствие дома, творчество, которое всегда стояло у него на первом месте. Она пережила вместе с ним и взлёты его карьеры (именно в эти годы Козаков прославился как режиссёр), и кризисы.
Поговаривали, правда, что даже с такой женой Михаил Михайлович не мог остаться абсолютно верным. На съёмках фильма «Безымянная звезда» в 1978 году ему приписывали роман с блистательной актрисой Анастасией Вертинской. Потом были слухи и о других увлечениях. Но Регина благоразумно молчала, прощала обиды, сохраняла видимость благополучия почти два десятилетия.
Однако всему есть предел. В конце 1980-х Быкова вдруг приняла решение уехать за океан – воспользовавшись первым же случаем. Позже она рассказывала, что главной причиной стало её желание реализоваться в профессии за границей, в то время как муж не хотел покидать СССР.
Ситуацию прояснил близкий друг семьи Виктор Сергачёв: «У Регины накопилась усталость. И тут Роберт Де Ниро, с которым Миша водил дружбу, пригласил семью к себе. Обоих супругов в те годы из страны бы не выпустили, и Козаков решил: пусть Регина едет в Америку. Она уехала и не вернулась. Через три месяца подала на развод», – вспоминал Сергачёв.
Так или иначе, в 1988 году Регина Быкова осталась в Нью-Йорке навсегда, а Михаил вернулся в Москву уже один. Он тяжело переживал этот разрыв. Третий брак, казалось, должен был стать тихой гаванью до старости, но и он распался, оставив глубокое разочарование.
И вновь Козаков попытался заглушить боль алкоголем. В свои 54 года он не мог поверить, что его – успешного, обаятельного, опытного – бросили. Депрессия и запои грозили вновь затянуть артиста в пропасть. Но Михаил Михайлович уже знал для себя «рецепт» исцеления – новую любовь. И судьба не заставила себя ждать: на его жизненном пути появилась женщина совсем другого поколения…
Четвёртый брак – Анна Ямпольская: семья или сцена?
Актриса Анна Ямпольская приехала в Москву из Кишинёва покорять театр, но в итоге покорила самого Козакова. Она была младше Михаила на 25 лет и смотрела на маститого режиссёра восторженными глазами студентки ГИТИСа.
Для Козакова, которого измучили неудачи, эта юная и искренняя любовь стала глотком свежего воздуха. В 1988 году, практически сразу после развода с Региной, 54-летний Михаил женился на 29-летней Ане.
Девушка оставила ради семьи собственную театральную карьеру – добровольно шагнула в тень мужа, посвятив себя домашнему очагу. Поначалу казалось, что вот теперь амурный список Казановы закрыт. В 1988 году у супругов родился сын Миша (в честь отца), а спустя несколько лет, в 1995-м, дочка Зоя.
Михаил вновь нянчил младенцев, менял пелёнки в зрелом возрасте. Анна окружила его заботой, создала уютный дом. «Наконец-то он остепенился», – говорили знакомые.
В начале 1990-х, когда в стране начались перемены, семья Козаковых решила эмигрировать в Израиль. Михаил Михайлович к тому моменту несколько подрастерял былую популярность на родине, да и безопасность детей волновала.
Они поселились в Тель-Авиве, Анна занималась домом, пока муж снова пытался строить карьеру на новом месте. Но блистательных успехов у Козакова за границей не случилось – возможно, сказался и возраст, и тоска по Москве.
Спустя четыре года он принял решение вернуться, тогда как жена с детьми осталась жить в Израиле. Так началась незримая трещина. Михаил все чаще бывал вдали от семьи – в Москве, где создал свой антрепризный театр, ставил спектакли, ездил на гастроли. Анна же обустраивала их быт в Израиле, растила детей практически одна.
Через 14 лет после свадьбы, когда вроде бы все проверено временем, громом среди ясного неба прозвучало: развод.
В 2003 году Козаков официально расстался с Ямпольской. Для многих это стало шоком – казалось, такая крепкая пара. Но сам режиссёр лишь горько усмехался на расспросы и говорил, что проблемы у них с Анной были с самого начала. Возможно, имелся в виду неравный возраст, разные темпераменты, да и гнетущая жизнь на две страны.
Бывшая актриса осталась с детьми в Тель-Авиве, а Михаил продолжил свой творческий путь уже в одиночестве.После развода Козаков не перестал заботиться о детях – Мише и Зое. Он помогал деньгами, навещал, старался быть отцом на расстоянии. Просто с женой их пути разошлись.
Не прошло и двух лет, как неутомимый сердцеед опять удивил всех: рядом с ним появилась девушка моложе на 40 лет. Звали её Виктория, она была школьной учительницей.
В 2005 году 70-летний Михаил несколько месяцев прожил с ней в гражданском браке. Друзья заметили, что он словно помолодел душой. «Я не знаю, как бы я доживал свой век, не будь рядом Вики», – откровенно признавался тогда Козаков. Казалось, он нашёл простое человеческое счастье – пусть и совсем с юной подругой.
Но и на этом список его избранниц не закончился. Вскоре Виктория исчезла из его жизни, уступив место женщине, которая стала последней официальной супругой Михаила Михайловича.
Пятый брак – Надежда Седова: надежда и предательство
В 2006 году, уже будучи в солидном возрасте, 72-летний Козаков неожиданно заявил друзьям, что встретил «свою единственную» и готов опять под венец. Его пятой женой стала историк Надежда Седова – девушка из Нижнего Новгорода, моложе Михаила почти на 50 лет.
На момент знакомства Наде едва исполнилось двадцать. Она была высокой, эффектной блондинкой, казалось скромной и беззащитной. Михаил Михайлович, растроганный своей ролью спасителя юной провинциалки, поспешно женился на ней.
Он привёз Надю в Москву, поселил в своей квартире, окружил заботой. Молодая жена даже не пыталась продолжить учёбу или работать – муж брал на себя все расходы. Поначалу Козаков сиял от счастья: в седьмой десяток он снова почувствовал себя нужным, влюблённым, помолодевшим.
Но очень скоро выяснилось, что характер у новоиспечённой супруги далеко не ангельский. В семье начались ссоры. Козаков продолжал ездить на гастроли, а Надежда требовала всё больше внимания и денег. Она устраивала скандалы, могла грубо оскорбить мужа, высказывая недовольство его заработками.
Михаил Михайлович пытался сохранить терпение – слишком уж не хотелось верить, что он в очередной раз ошибся. Но в 2009 году, не выдержав давления, он сам подал на развод. Ему было 75 лет. Последний брак продлился всего несколько лет и обернулся настоящим кошмаром.
Позже Козаков горько назовёт свою пятую жену аферисткой. Дело в том, что Надежда, узнав о предстоящем разводе, заявила свои права на недвижимость супруга – его единственную московскую квартиру. Юная жена, ради которой он и так потратил немало средств, претендовала на его жильё, явно надеясь обеспечить себе будущее за его счёт.
Разгорелась некрасивая история. Михаил, желая поскорее разойтись миром, согласился выплатить Седовой компенсацию – целых 100 тысяч долларов – лишь бы она освободила жилплощадь. Та вроде бы согласилась на условия. Но в день оформления официального развода Надежда просто не явилась подписать бумаги, а из квартиры и не думала выезжать.
Козаков оказался в ужасающей ситуации: по документам брак ещё тянулся, дома его ждала обозлённая молодая жена, которая не желала уходить, да ещё и проживала в принадлежащей ему квартире. Ему буквально было некуда податься. Тот самый очаг, к которому он стремился, превратился в руины.
В отчаянии Михаил позвонил бывшей, четвёртой супруге – Анне Ямпольской, с просьбой приютить его в Израиле. Анна, узнав о бедственном положении, согласилась помочь.
Так на склоне лет Козаков был вынужден бежать из собственного дома – разбитый, обманутый.
Ямпольская потом возмущённо рассказывала прессе о поступке своей «сменщицы»: «Она сделала его нищим человеком, он заплатил деньги, чтобы только она ушла, а сейчас ещё квартиру хочет у него отобрать! Эта квартира была приобретена Козаковым в браке со мной. Михаил Михайлович просто хочет получить её назад».
Увы, Надежда Седова не унималась – она упорно цеплялась за имущество Козакова, не выпуская его из своих сетей. Лишь когда он действительно оказался на грани жизни и смерти, Надежда наконец перестала предъявлять права. Позже, уже после кончины Михаила Михайловича, между его вдовой и остальными наследниками ещё долго шли судебные разбирательства.
Последние годы и смерть
Оказавшись изгнанником на родине, в 2010 году Михаил Козаков улетел к Анне и детям в Израиль. Но вместо тихой гавани его там ждал новый удар судьбы.
Почти сразу после переезда у 75-летнего артиста диагностировали тяжёлый недуг – рак лёгкого в неоперабельной стадии. Казалось, беды сговорились добить его одна за другой.
Михаил Михайлович старался держаться: проходил дорогостоящее лечение в клинике «Тель-ха-Шомер» под Тель-Авивом. Рядом были его дети – старший сын Кирилл прилетал из Москвы, младший Миша был постоянно рядом, дочь Зоя навещала, когда могла. Анна Ямпольская, хотя они уже много лет были в разводе, тоже не бросила бывшего мужа в беде.
Анна устроила Михаила в частный пансионат «Дом отцов» – приличное место для пожилых, где за ним обеспечили уход. Конечно, для него, привыкшего к успеху, всё это было морально тяжело. Но Козаков не жаловался.
В апреле 2011 года состояние режиссёра резко ухудшилось. Его положили в больницу города Рамат-Ган. Михаил Михайлович понимал, что это конец. Он попросил Анну выполнить его последнюю волю – похоронить его в родной Москве, рядом с отцом.
22 апреля 2011 года сердце Михаила Козакова остановилось на 77-м году жизни. Прощание прошло скромно: тело артиста перевезли самолётом в Россию и после отпевания похоронили на Введенском кладбище, как он и просил.
Согласно его завещанию, всё небогатое имущество (к тому времени у него оставалась лишь небольшая однокомнатная квартира в Москве) отошло младшей дочери Зое. Друзья, коллеги, поклонники – все оплакивали уход большого мастера.
Но в душе самого Михаила Козакова, хочется верить, к тому моменту уже наступило умиротворение. Свою последнюю роль – роль человека, смирившегося с одиночеством – он сыграл достойно.
Наследие и память
Михаил Козаков оставил после себя огромный творческий багаж. За более чем полвека на сцене и экране он сыграл десятки ролей – трагических, комедийных, романтических, злодейских. Многие фразы из его фильмов ушли в народ, а персонажи полюбились навсегда.
Дети Козакова продолжают его дело. Старший сын Кирилл – известный актёр и режиссёр, унаследовавший от отца харизму и тембр голоса. Дочь Екатерина стала филологом, преподаёт литературу – возможно, вспоминая, как папа когда-то читал ей стихи перед сном. Младшие – Миша и Зоя – выросли вдали от России, но тоже получили хорошее образование.
У Михаила Михайловича осталось пять внуков, и, кто знает, возможно, кто-то из них продолжит династию. Так или иначе, его творческое наследие живёт: фильмы Козакова регулярно показывают по телевидению, театральные постановки идут в повторных программах.
А главное – в сердцах зрителей Михаил Козаков навсегда остаётся тем самым интеллигентным героем с пронзительным взглядом и мягким голосом, который умел любить сцену и дарить себя публике.
Пять браков Михаила Козакова – как пять актов пьесы о поисках и ошибках. Каждая жена привносила что-то новое в его жизнь, каждая оставалась частью его истории. И все они, увы, покидали сцену раньше финала.
А в финале великий артист стоял один под софитом судьбы. Он не переносил одиночества, панически его боялся – и, может быть, именно страх одиночества гнал его в новые отношения снова и снова.
Однако, оглядываясь на путь этого человека, нельзя назвать его жизнь несчастной. Он оставил после себя огромное духовное наследие. Миллионы зрителей любили и любят его работы. Друзья вспоминают Михаила с улыбкой – не только печалясь о драме его последних дней, но и радуясь, что им выпало счастье работать и дружить с таким ярким, остроумным, талантливым человеком.
…Когда вспыхивает экран или открывается занавес, и перед нами вновь появляется тонкий силуэт Козакова с трубкой в руках – мы помним и любим его. И аплодисменты звучат ему до сих пор.
А где-то там, за границей вечности, может быть, он наконец обрёл покой и понял главную роль своей жизни. Ведь, как сказал он сам, цитируя Гамлета, «конец – всему венец»…
