Да уж порадовал ты меня, сынок. Первый жених на Москве, а кого в дом привел… Что бесприданница твоя Зиновия — еще полбеды, разводка — вот что плохо…
Мария Федоровна невзлюбила свою невестку еще до свадьбы, а потому нарочито звала ее Зиновией, как при рождении записано, а не Зинаидой, как та самовольно нареклась на светский манер. Брак, на который решился ее сын Савва, был по большой любви, но в их старообрядческой среде считался страшным грехом и позором на всю Россию.
Нет, не такую жену мечтала видеть мать рядом с сыном. Они — Морозовы, всего за полвека прошли путь от крепостных крестьян до богатейших купцов Российской Империи, породниться с ними было очень почетно.
Зинаиде, дочери небогатого богородского купца второй гильдии Григория Зимина, это удалось дважды. Причем, обоих своих мужей она встретила в один день — на собственной свадьбе.
Первый Морозов
В 17 лет юную Зину выдали замуж за Сергея Викуловича Морозова, сына богатейшего промышленника. Их семьи были старообрядческие, а потому партию своим детям обычно выбирали родители и желательно из своей среды.
Союз Зинаиды и Сергея в этом плане казался идеальным, а мнения жениха с невестой никто и не спрашивал. Они оба были молоды, хороши собой и обязательно понравились бы друг другу, а дальше «стерпится – слюбится». Так рассуждали старшие родственники, но они ошибались.
Впервые встретив супруга в день свадьбы, Зинаида так и не смогла его полюбить. Чужой дом стал для нее практически тюрьмой. Одна из современниц писала об их семье так:
Не думаю, чтоб любовь была. Просто она была очень бойкая, энергичная, а он слабохарактерный, нервный очень. И очень хорош собою, волосы хорошие. Чем-то на француза походил.
Сергей был старше супруги на 6 лет — красивый, статный, добрый и отзывчивый по характеру, но как будто бы и не из Морозовых вовсе. Он был совершенно безвольным, а вместо семейного дела его больше увлекали карты, скачки и охота. Властной и деятельной Зинаиде все это прожигание жизни совсем не нравилось:
Он очень меня любил, но всегда мне говорил: «Я тебе не пара». Он был немного странный человек, и я его любила, как друга.
Второй Морозов
Супруги хорошо общались и с другими Морозовыми, ездили в гости на все праздники. Со многими Зинаида познакомилась еще на своей свадьбе. Среди них оказался и Савва Тимофеевич, который Сергею приходился двоюродным дядей, хотя был его моложе на год.
Савва был некрасив: «небольшой, коренастый, плотно скроенный, подвижный, с быстро бегающими и постоянно точно смеющимися глазами». А в них читались ум, проницательность, житейская мудрость.
Тонкий и думающий человек с сильным характером, блестяще образованный — «умнейший из купцов». Из него словно рвалась наружу скрытая энергия. В общем, полная противоположность Сергею Викуловичу.
Однажды Савва пригласил супругов на бал, который проходил на «Никольской мануфактуре», принадлежавшей его отцу. В этот вечер туда стремилось все местное высшее общество, и Зинаиде как девушке тщеславной тоже хотелось там блеснуть. Однако Сергей предпочел отправиться с друзьями на охоту, чем очень огорчил жену.
В отместку она решила ехать в гордом одиночестве. И это был по тем временам весьма дерзкий поступок! Замужней даме не стоило появляться на приемах без сопровождения супруга, это считалось неприличным.
Уже догадываясь о том, какая будет реакция, с вызовом во взгляде Зина вошла в зал и сразу же обратила на себя внимание — дамы зашушукались, мужчины неодобрительно смотрели на нее. Возникла неловкая пауза, а Савва сразу догадался, что пора разрядить обстановку, и уже спешил ей на помощь.
Он улыбнулся, взял под руку родственницу и повел за собой. Зинаида посмотрела на него с таким восхищением и благодарностью, что этот взгляд растопил сердце главного холостяка Москвы. Вскоре об их романе поползли слухи…
Запретный роман
Основная доля общественного порицания обрушилась именно на замужнюю Зинаиду, над Саввой Тимофеевичем лишь ехидно подтрунивали. Слухи об их бурной переписке и тайных встречах рано или поздно дошли до Сергея Викуловича.
И он поступил довольно благородно — увез супругу подальше, в Крым. Он надеялся, что расстояние поможет ей «излечиться» от этой внезапной страсти, но и оно было бессильно. Зинаида долго сомневалась, рыдала дни напролет и, наконец, решилась на развод, что привело к крупной ссоре с родственниками. Среди старообрядцев такой поступок считался позором на весь род.
26 января 1887 года решением Владимирского окружного суда брак Зинаиды Григорьевны и Сергея Викуловича Морозовых все-таки был расторгнут. Теперь она могла встречаться с любимым открыто, но все ее будущее стало зависеть исключительно от порядочности Саввы.
Свекровь
Один человек действительно всерьез рассчитывал на то, что Савва наиграется и забудет свое увлечение «разводкой», найдет достойную невесту и, наконец, остепенится. Это была Мария Федоровна Морозова, его мать.
Поначалу она давила на сына, грозилась лишить наследства, но потом сменила тактику и затаилась в ожидании, что у него пропадет интерес к Зинаиде.
Савва был у нее поздним ребенком. Два сына умерли, не прожив и года, а из наследников долгое время оставались одни девочки. Мать винила во всем себя:
…с Марией Федоровной Симоновой проникла в морозовскую славянскую породу вся эта азиатчина: скуластые лица, малость раскосые глаза, желтоватый оттенок кожи. И не только эти внешние признаки. Где-то там, в недоступных глазу неведомых памяти глубинах давно ушедших поколений, крепко засела дурная наследственность.
Она происходила из рода казанских татар и перешла в старообрядчество по настоянию будущего супруга Тимофея Саввича Морозова. Была женщиной набожной и все-таки вымолила себе наследников. Сначала родился Савва, а через год и его брат Сергей.
Матушка любила покомандовать, иногда откровенно страдала самодурством. Она смогла подчинить своей воле мужа, а после его смерти унаследовала все их миллионы и, надо сказать, в деловых качествах Тимофею Саввичу не уступала и даже в чем-то его превзошла.
Единственный, кого она не смогла загнать под каблук, был Савва Тимофеевич. Однажды он просто поставил ее перед фактом:
Мы с Зинаидой ждем ребенка. Женимся!
Марии Федоровне пришлось смириться с такой невесткой.
«Мне бы, дочка, легче в гробу тебя видеть, чем такой позор терпеть»
Это известие не вызвало радости и у семейства Зиминых. Зинаида Григорьевна вспоминала:
Когда разъехались мы с Сергеем да пошла я по второму разу под венец… сказал родитель: «Мне бы, дочка, легче в гробу тебя видеть, чем такой позор терпеть».
В силе характера Зинаида ни в чем не уступала свекрови. Была своевольной и в любой ситуации умела держать себя с большим достоинством. Летом 1888 года они с Саввой поженились, а всего через шесть месяцев родился их первый ребенок — сын Тимофей, названный в честь деда.
— Торопыги вы все-таки, — сказал Тимофей Саввич-старший.
Недостаток образования
Вскоре супруги уехали в Англию, где многочисленные сплетни до них не доходили. Там Савва Тимофеевич слушал лекции профессоров, набирался сноровки в ткацком деле, а как вернулся домой, заменил отца на директорской должности и встал у руля семейных мануфактур.
Рядом с таким неординарным супругом Зинаида почувствовала недостаток собственного образования и с азартом принялась восполнять пробелы:
Преподаватели разных наук, учителя иностранных языков, воспитательницы, портнихи и парикмахеры немедленно окружили ее и чрезвычайно быстро, благодаря ее природным способностям, превратили ее в великосветскую даму.
(Бахрушин Ю.А. Воспоминания)
Светская дама
Современники не называли Зинаиду Григорьевну красавицей, но отмечали ее ум, хорошее чувство юмора и природное обаяние. Идеальная осанка и хороший вкус вместе с умением себя подать заменяли ей красоту, а «карие с зеленоватым отливом глаза» притягивали мужчин.
В гостиную вошла Сказка мягкими, неслышными шагами. У нее было светло-серое платье, и на нем были нашиты серебряно-бледные листья. В рыжих волосах горела бриллиантовая звезда. Она ступала тихо и мягко, как бы пряча свое изящество в простоте. Это был верх аристократической естественности. (Андрей Белый о Зинаиде Морозовой)
Тщеславие
В 1893 году Морозовы начали строительство своего московского особняка на Спиридоновке. Это был подарок Саввы своей дорогой супруге — романтический замок в викторианском стиле. Такой, чтобы было сразу видно: в этом доме есть не только деньги, но и традиции и вкус.
Зинаида была тщеславна, но легко становилась приятной собеседницей, когда того хотела. При этом она всегда была довольно бесцеремонна с теми, кого не считала себе ровней, говорила с ними нараспев с оттенком пренебрежения.
Удивительно, но люди редко обижались на ее прямоту. В своем доме она организовала лучший светский салон в городе, в который заглядывали даже августейшие особы.
Длиннее, чем у императрицы
Под их одобрение хозяйка жертвовала колоссальные суммы на благотворительность, ей было лестно чувствовать себя равной представителям московской знати. Однако вскоре из-за чрезмерного тщеславия Зинаиды случился казус.
Собираясь на Нижегородскую выставку, она так перестаралась с нарядом, что шлейф ее платья оказался длиннее, чем у императрицы. О чем Савве Тимофеевичу, который имел честь в тот день встречать Николая II, было сделано замечание.
Поговаривали, что императрица Александра Федоровна, когда ей объяснили в чем дело, серьезно обиделась… Савве тогда удалось как-то выкрутиться. Когда это было необходимо, он умел представить себя этаким провинциальным простачком.
Морозов за большие траты супругу никогда не попрекал и молча оплачивал счета на парижские туалеты и драгоценности:
Коли нравится тебе, модница, стало быть, хорошо. Носи на здоровье.
Их доброму купеческому имени все это шло только на пользу, а самому Савве ореол, окружавший его супругу, даже льстил, хотя сам он на светских мероприятиях бывал нечасто. И хоть ему лично было по душе иное общество, в семье до поры до времени царили любовь и согласие. У Морозовых на тот момент родилось уже трое детей.
Другие гости
В особняке на Спиридоновке часто бывали известные артисты, художники, писатели — весь цвет творческой интеллигенции, с которым вел дружбу Савва и всячески им покровительствовал. Многие из них осуждали его супругу за стремление в высшее общество и чрезмерное желание быть первой во всем.
Немирович-Данченко прозвал ее «кривлякой», а Горький за страстное увлечение Зинаиды фарфором называл их дом «магазином посуды», на что хозяйка парировала:
Максима Горького люблю и уважаю, а с Алексеем Максимовичем Пешковым не дружу.
Антон Павлович Чехов, который близко дружил с четой Морозовых, с горечью писал жене:
Зачем Морозов Савва пускает к себе аристократов? Ведь они наедятся, а потом, выйдя от него, хохочут над ним, как над якутом. Я бы этих скотов палкой гнал.
В конце концов, для знати Морозов так и остался внуком крепостного крестьянина — нуворишем и выскочкой.
Меценат
Чем больше Зинаида «растворялась» в светской жизни, тем сильнее от нее отдалялся супруг. Его увлек Московский художественный театр, который на второй год своего существования уже пришел к банкротству. Савве удалось дело не только выправить, но и построить для театра новое здание в Камергерском переулке.
— Значит, паевое товарищество артистов у вас? Что ж, вступаю в десяти тысячах. Одно только условие: чтобы не было над новым театром никакого «высочайшего покровительства», — говорил Морозов, намекая на членов императорской семьи.
Любовница
В театре Савва встретил актрису Марию Андрееву и воспылал к ней большим чувством. Однако она его не любила, а лишь манипулировала им, вытягивая огромные суммы на «народное дело» — революцию.
С помощью любовницы Морозов втянулся в социал-демократические идеи и стал крупнейшим «спонсором» партии большевиков. Вот только Андреева вскоре ушла от него к Максиму Горькому, которого Савва считал своим другом. Этот разрыв он переживал очень тяжело, но помогать революционерам не перестал.
Со стороны все смотрелось очень некрасиво. Константин Станиславский, на глазах у которого разворачивалась эта история, говорил Андреевой:
Отношения Саввы Тимофеевича к Вам — исключительные. Это те отношения, ради которых ломают жизнь, приносят себя в жертву, и Вы это знаете. Но знаете ли Вы, до какого святотатства Вы доходите?..
Вы хвастаетесь публично перед почти посторонними тем, что мучительно ревнующая Вас Зинаида Григорьевна ищет Вашего влияния над мужем.
Измена супруга действительно нанесла Зинаиде душевную травму. Она старалась не выдавать свое отчаянье, стала чаще улыбаться и появляться в обществе, все также блистая нарядами и драгоценностями. Ходила с высоко поднятой головой, а за этой надменностью скрывалась обида. Савва понимал ее, но справиться со своими чувствами уже не мог.
Начать сначала
Позже Морозов сделал попытку вернуться к жене. Ради детей Зинаида его приняла, а в 1903 году у них родился еще один сын. Однако супруга, видимо, так и не смогла простить предательство, в ее воспоминаниях Савве отведено ничтожно мало места.
«На кровь денег с меня не возьмете!»
После «Кровавого воскресенья» 1905 года Морозов полностью разочаровывается в революционной идее и перекрывает большевикам доступ к своим финансам:
На кровь денег с меня не возьмете!
Более того, он начинает предлагать идеи мягких реформ, которые делают революцию в России в принципе бессмысленной. Тем самым Савва Тимофеевич становится опасен для большевиков, ведь впоследствии он мог назвать имена всех, кому когда-то давал деньги.
Морозов впадает в тяжелейшую депрессию, мать Мария Федоровна временно отстраняет его от дел. Ей всегда не нравилось, что он отдает деньги революционерам.
По настоянию Зинаиды был созван медицинский консилиум, который обнаружил у Саввы «тяжелое общее нервное расстройство, выражавшееся то в чрезмерном возбуждении, то наоборот». Супруга увозит его в Европу.
Убийство
В мае 1905 года в номере фешенебельного отеля в Каннах Морозов был найден с пулей в сердце. Рядом с ним лежала записка: «В моей смерти прошу никого не винить». Несмотря на целый ряд нестыковок, полиция пришла к выводу, что Савва застрелился сам.
Доводы Зинаиды, которая говорила, что видела одного из большевиков, убегающего через открытое в номере окно, приняты не были. Ей тогда никто не поверил, хотя и похоронили супруга на Рогожском кладбище по всем старообрядческим канонам.
Мария Андреева вскоре получила крупную сумму по страховке. Оказывается, Савва когда-то сделал на нее полис. Отсудить эти деньги у Зинаиды Григорьевны не получилось, большая их часть ушла большевикам.
«Вдова самоубийцы»
Прошло два года со смерти Саввы. Зинаида переживала ее тяжело, закрывшись от мира в своем шикарном особняке на Спиридоновке. Теперь она стала его единоличной хозяйкой, а также владелицей миллионного состояния — заводов, фабрик, акций… и клейма вдовы самоубийцы.
Морозова не хотела никого видеть, кроме самых близких ей людей, не выходила в свет, практически не участвовала ни в каких мероприятиях, кроме благотворительных. В память о покойном муже она построила дом дешевых квартир на Пресне, помогала сиротам.
«Союз тщеславия и расчета»
Вскоре Морозова снова дала повод для пересудов. В 1907 году в возрасте 40 лет она в третий раз засобиралась замуж. Избранник был на год моложе, им стал давний знакомый их семьи — московский градоначальник, генерал Анатолий Анатольевич Рейнбот.
Он был разведен, оставил бывшей супруге двоих детей и кучу долгов, а еще ползли слухи, что ради выгодного брака с богатой вдовой он расстался с содержанкой — кафешантанной певичкой, выплатив ей солидные отступные.
Этой был уже третий брак у старообрядки Зинаиды Григорьевны и, по-видимому, без сложностей здесь не обошлось. Священник, согласившийся обвенчать их пару, был найден в Тульской губернии. Рейнбот состоял в свите императора и даже не спросил высочайшего согласия на брак.
Только после венчания он обратился с ходатайством к императору о прощении и получил заверение, что его поступок последствий иметь не будет.
Злые языки тут же окрестили этот брак «союзом тщеславия и расчета». От него выигрывали обе стороны: генерал смог серьезно поправить свое пошатнувшееся финансовое положение, а честолюбивая купчиха превратилась в дворянку и получила доступ в придворные сферы. Однако их дальнейшая жизнь сложилась совсем не так, как обоим мечталось.
Испытание
У Анатолия Рейнбота стремительно развивалась карьера и градоначальником он был весьма неплохим, но постепенно успех вскружил ему голову, он стал тратить огромные деньги, не слишком заботясь об отчетности.
Через несколько месяцев после свадьбы в ходе многочисленных интриг губернатор был обвинен в казнокрадстве. Судебный процесс длился четыре года, Зинаида ходила с супругом на все заседания, подключала лучших адвокатов, но суд все равно вынес обвинительный приговор.
Вскоре генерал был помилован императором, однако его репутация была безнадежно испорчена. После начала Первой мировой войны Анатолий Анатольевич возобновил свою военную карьеру и сменил немецкую фамилию Рейнбот на Резвой. Зинаида тоже стала Морозовой-Резвой.
Горки
В 1909 году Зинаида Григорьевна неожиданно продала свой особняк на Спиридоновке меценату Михаилу Рябушинскому и купила старое дворянское подмосковное имение Горки.
После его полной реконструкции Морозовы-Рейнбот окончательно перебираются туда, подальше от московских сплетен и «духа Саввы Морозова», который виделся Зинаиде повсюду в старом доме.
Это было настоящее родовое гнездо, где все было выполнено по последним достижениям науки и техники для современного комфорта. Зинаида Григорьевна выстроила в Горках целый агрогородок с электростанцией, молочной фермой, птичником и оранжереями.
Вот только генерал здесь пришелся не ко двору. В 1916 году Зинаида предложила своему супругу покинуть дом и подала на развод. Одиночество и общественное мнение ее уже давно не пугали:
Я была счастлива в жизни своими друзьями, и я много видела к себе сердечности.
Анатолий Анатольевич позже сгинул где-то на фронтах Гражданской войны, после 1918 года его след теряется. Не пережил лихолетье и первый супруг Зинаиды Сергей Викулович — он покончил с собой.
Лихолетье
После революции Морозова предпочла остаться в России. Ее усадьба оказалась одной из немногих, которые не были разграблены. Наличие в ней электрического освещения, отопления и канализации, а также телефонной связи не осталось незамеченным новой властью:
Моя усадьба была слишком хороша, чтобы большевики прошли мимо нее.
Зинаиде Григорьевне было предписано навсегда покинуть свой дом, после чего туда въехал Ленин. Здесь же он впоследствии и умер.
«Старая Мальвина»
Жизнь больше не была добра к Морозовым. Из Горок Зинаида переехала в свою квартиру в Староконюшенном переулке, которую дважды «уплотняли», а потом и вовсе выселили их семью из Москвы.
Судьбы детей ломались на глазах Зинаиды Григорьевны, а сама она прожила остаток жизни на съемной даче в подмосковном Ильинском — в бедности, продавая немногочисленное имущество. Позже ей назначили минимальную пенсию по ходатайству Немировича-Данченко, который в той навсегда ушедшей жизни называл ее «кривлякой».
Татьяна, правнучка Морозовой, вспоминала, как в детстве навещала ее после возвращения из эвакуации. Несмотря на войну и голод, в доме у нее всегда было очень уютно. А сама прабабушка поражала ее какой-то величественной статью. Уже будучи очень пожилой, она носила нарядные платья, а ее седые волосы отливали голубым оттенком.
— А что – ты старая Мальвина из сказки «Буратино»? — осмелев, спросила Татьяна.
— Деточка, даже прабабке не следует говорить «старая»! — сказала Зинаида, не улыбнувшись.
Пережив три войны, трех мужей и двух своих детей, Зинаида Григорьевна скончалась в 1947 году в возрасте 80 лет. Ее похоронили на кладбище в Быково, которое позже было уничтожено при расширении аэропорта. Младший сын Савва, вернувшись из ссылки, перенес горсть земли с бывшего погоста на могилу своего отца на старообрядческом Рогожском кладбище.
«Как все-таки со всеми нами жестоко распорядилась жизнь», — такими были последние слова Зинаиды Морозовой, которые остались в памяти ее внуков.
