Совсем скоро маэстро Раймонду Паулсу исполнится 90 лет. Этот выдающийся музыкант по праву считается легендой, а его хиты до сих пор пробуждают тёплые воспоминания у слушателей.
Однако некоторые исполнители, такие как Пугачёва и Вайкуле, бесцеремонно эксплуатируют эти ностальгические чувства, наивно полагая, что смогут до конца дней купаться в отблесках былой славы, опираясь исключительно на достижения прошлого.
Недавно Паулс, беззаветно посвятивший всю жизнь творчеству и не получивший за это материального вознаграждения, достигнув почтенного почти столетнего возраста, решился обнажить правду о артистах, предавших родину, а также рассказать, какова реальная жизнь в Латвии у тех, кто наивно полагает, будто историю можно стереть одним росчерком пера.
В очередной раз пытаясь оправдаться за своё громкое заявление о том, что именно она якобы «кормила весь Советский Союз», Лайма Вайкуле лишь усугубила положение: чем активнее певица стремилась сгладить конфликт, тем сильнее запутывалась в собственных словах.
В итоге она не ограничилась резкой критикой в адрес СССР, но и допустила оскорбительные намёки в отношении Раймонда Паулса — человека, благодаря которому обрела звёздный статус, — предположив, что он заимствовал музыкальные идеи у американских авторов. Давайте вспомним, что же дословно сказала Вайкуле.
В эпоху, о которой идёт речь, музыкальную повестку формировали отнюдь не эстрадные исполнительницы. Стадионы заполнялись поклонниками рок‑групп — от «Кино» до «Наутилуса». Именно эти коллективы, а не представители поп‑сцены, определяли звучание поколения. Артисты вроде Кинчева и Шахрина, будучи подлинными звёздами того времени, никогда не кичились успехом и уж тем более не заявляли о своей роли «кормильцев страны».
Позднее Лайма Вайкуле предприняла попытку сгладить эффект от своих слов, объяснив, что её якобы «неправильно поняли». По её версии, речь шла лишь о том, что артисты генерировали для государства больший доход, нежели получали лично.
Однако в том же пояснении певица неожиданно выдвинула утверждение о заимствовании Раймондом Паулсом западных музыкальных мотивов.
Подобные заявления выглядят особенно нелепо, если вспомнить, что Паулс — признанный мастер авторской музыки, чей неповторимый стиль невозможно спутать ни с одним другим композитором. На протяжении всей истории советской и постсоветской эстрады его творческий почерк и оригинальность никогда не подвергались сомнению. Его имя стало синонимом самобытного музыкального языка, не нуждающегося в чужих заимствованиях.
Тем не менее в стремлении подчеркнуть свою «европейскость» и дистанцироваться от прошлого некоторые готовы пренебречь логикой, правдой и элементарной благодарностью. Именно это, судя по всему, произошло и в случае с Вайкуле.
Ведь именно Паулс создал её сценический образ — изысканной, интеллигентной и слегка загадочной исполнительницы. Именно он написал те самые хиты — «Ах, вернисаж!», «Я вышла на Пикадилли», «Ещё не вечер», — которые принесли ей славу.
Сегодня, когда маэстро позволяет себе высказывать независимую позицию, Вайкуле предпочитает дистанцироваться, словно их творческое содружество никогда и не существовало.
Раймонд Паулс, вспоминая об Алле Пугачёвой, сохранял уважительный тон, избегая при этом чрезмерного подобострастия. По словам композитора, певица всегда отличалась сильным характером: с ним она держалась уважительно, но при этом нередко проявляла резкость в высказываниях и поступках.
Паулс отмечал, что Пугачёва никогда не скрывала своих эмоций. В случаях, когда что‑то шло не по плану — например, если микрофон включался не вовремя, — она могла резко отчитать виновных, не стесняясь в выражениях, и потребовать немедленных кадровых решений.
Маэстро подчёркивал, что такая манера поведения была для неё естественной: Алла вела себя как настоящая звезда — властная, требовательная и абсолютно уверенная в себе.
В своих воспоминаниях Паулс также затрагивал тему различий в менталитете. С лёгкой иронией он замечал, что московские артисты жили по своим правилам, тогда как прибалтийские музыканты зачастую ощущали себя «приехавшими из деревни».
Особенно запомнился композитору эпизод совместного выступления, когда Пугачёва, сидя с ним за одним фортепиано, бесцеремонно потребовала отодвинуться — и это адресовалось человеку, благодаря которому она зарабатывала десятки тысяч советских рублей ежемесячно.
При всём этом Паулс неизменно признавал огромный талант Пугачёвой. Он высоко оценивал её музыкальный инстинкт и уникальную способность чувствовать аудиторию. В то же время маэстро с грустью констатировал, что, в отличие от многих коллег, никогда не стремился извлекать из своего творчества максимальную личную выгоду, сосредотачиваясь прежде всего на искусстве.
Раймонд Паулс приоткрыл малоизвестные детали из биографии Софии Ротару — главной соперницы Аллы Пугачёвой на советской эстраде. В своих воспоминаниях композитор поделился сведениями, которые прежде оставались за кулисами шоу‑бизнеса. Он указал на необычные обстоятельства, сопровождавшие профессиональную деятельность певицы в тот период.
По словам Паулса, Ротару проявляла живой интерес к песне «Танец на барабане» и лично приехала к нему для переговоров о её исполнении. Однако визит певицы оказался примечателен не только творческим запросом: её сопровождал Вячеслав Иваньков, известный в криминальных кругах под прозвищем Япончик. Этот человек считался одной из самых влиятельных фигур преступного мира 80-90‑х годов и поддерживал связи со многими представителями артистической среды — от Иосифа Кобзона до Александра Розенбаума.
Композитор особо подчеркнул, что сам всегда дистанцировался от подобных контактов. Для него первостепенное значение имело искусство, а не возможность извлечь материальную выгоду, особенно если она была связана с сомнительными источниками дохода.
Паулс никогда не стремился встраиваться в схемы, где музыка становилась лишь прикрытием для иных интересов.
Эти откровения маэстро позволили увидеть обратную сторону советской эстрады — мир, где сценический блеск соседствовал с теневыми механизмами. За кулисами нередко решались вопросы, далёкие от творчества, а артистическая карьера порой зависела от связей, выходящих за рамки музыкального сообщества.
При этом Паулс не выносит осуждения своим коллегам, но его свидетельства наглядно демонстрируют, насколько противоречивым и многослойным был тот мир, где искусство нередко переплеталось с криминальными реалиями.
Раймонд Паулс открыто высказался о тревожной ситуации в современной Латвии, особенно в том, что касается отношения к культурному наследию и языковому многообразию. По его убеждению, страна целенаправленно отказывается от того самого разнообразия, которое некогда служило её главным достоянием и источником внутренней силы.
Обращаясь к опыту прошлых лет, маэстро проводит чёткие параллели: в советское время, несмотря на повсеместное использование русского языка, латышская культура не только сохранялась, но и активно развивалась. Тогда удавалось поддерживать хрупкое, но устойчивое равновесие — взаимное уважение двух культурных традиций придавало обществу целостность и внутреннюю стабильность.
Раймонд Паулс обращает внимание на разительные перемены в культурной жизни современной Латвии. По его наблюдениям, несмотря на официальное ограничение использования русского языка, значительная часть населения продолжает существовать в русскоязычном культурном пространстве: смотрит российские телепрограммы, слушает привычную музыку, обращается к литературе русских авторов.
Это не сознательный протест, а естественная потребность людей оставаться в той духовной среде, которая формировала их с детства.
Маэстро с горечью констатирует, что в стремлении соответствовать ожиданиям западных партнёров Латвия постепенно разрушает собственные культурные устои. При хроническом недофинансировании театров и телеканалов власти делают ставку на обязательное изучение английского языка, словно национальная культура становится второстепенной.
Такой вектор, по мнению Паулса, ведёт к утрате самобытности — вместо того чтобы стать естественным мостом между Востоком и Западом, страна всё больше замыкается в себе, теряя важные экономические и культурные связи.
В высказываниях композитора звучит искренняя тревога за будущее Латвии, а не политическая декларация. Паулс говорит как человек, посвятивший жизнь искусству и глубоко переживающий за судьбу родной страны. Он убеждён: Латвия могла бы гармонично сочетать разные культурные традиции, но вместо этого рискует утратить собственную идентичность, слепо следуя чужим стандартам.
По мнению Раймонда Паулса, современная латвийская культура оказалась в состоянии неопределённости, утратив прочную связь с собственными корнями. Навязывание чуждых форм и моделей приводит к постепенному угасанию национальных традиций и языка, которые всё больше оттесняются на периферию общественной жизни.
Композитор выражает глубокую обеспокоенность тем, что погоня за внешним признанием ставит под угрозу само существование национальной культуры. Он подчёркивает: сохранение культурной идентичности напрямую связано с уважением к собственной истории, языку и многоязычию общества.
Без сознательной защиты этих ценностей, по его убеждению, нация рискует утратить свою самобытность и в конечном итоге перестать существовать как единое целое.
Отмечу, что высказывая столь непопулярное в его стране мнение, Паулс открыто подчёркивает, что уже ничего не боится в силу своего почтенного возраста. Хочется от всей души пожелать маэстро крепкого здоровья и долгих лет жизни.
