В тот момент, когда телефон зазвонил, Ольга уже знала, кто это. Семь лет молчания, и вдруг — звонок в середине рабочего дня.
— Олечка, доченька! — голос матери звучал непривычно приветливо. — Как же давно мы не виделись!
Ольга отстранила телефон от уха, будто мамин голос мог выпрыгнуть из динамика и вцепиться ей в лицо. Последний раз они «виделись», когда мать назвала её предательницей и эгоисткой за отказ оплатить откос от ар мии для брата.
Что-то здесь не так. Мать никогда не звонила просто так.
— Здравствуй, мама, — сухо ответила Ольга. — Что случилось?
— Почему сразу случилось? — в голосе появились знакомые обиженные нотки. — Неужели мать не может позвонить родной дочери?
— Может, конечно, — Ольга перевела взгляд на настенные часы. Обеденный перерыв заканчивался. — Но обычно ты звонишь, только когда что-то нужно.
Пауза в трубке была красноречивее любых слов.
— Ладно, — сдалась мать. — Нам действительно нужно поговорить. Мы хотели бы встретиться всей семьёй. В воскресенье. Придёшь?
Ольга вздохнула. Внутренний голос кричал, что это ловушка, но любопытство и какая-то несуразная надежда взяли верх.
— Хорошо, — сказала она наконец. — В воскресенье в два. Но я смогу пробыть не больше часа.
Родительская квартира встретила Ольгу тем же запахом жареных котлет и дешёвого освежителя воздуха. Мать, суетливо вытирая руки о фартук, подставила для поцелуя щёку. Бабушка, постаревшая, но всё такая же прямая и строгая, кивнула из дверного проёма:
— Явилась всё-таки.
В гостиной Ольга замерла. За столом, уставленным праздничными блюдами, сидел Антон с незнакомой девушкой. Её брат изменился за эти годы — раздался в плечах, отрастил модную бородку, но взгляд остался прежним — чуть надменным, с привычным ожиданием, что мир будет крутиться вокруг него.
— Привет, сестрёнка, — он небрежно кивнул. — Познакомься, это Настя, моя жена.
Девушка с робкой улыбкой протянула руку:
— Очень приятно. Антоша столько о вас рассказывал.
«Сомневаюсь», — подумала Ольга, но вслух сказала:
— Взаимно. Давно вы женаты?
— Три месяца, — ответил брат, положив руку на плечо жены собственническим жестом. — Ты не пришла на свадьбу.
— Меня не приглашали, — пожала плечами Ольга.
— Я звонила, — вмешалась мать, расставляя тарелки. — Ты не брала трубку.
Ольга не стала спорить. Она помнила каждый звонок матери за последние годы — их было всего два, и оба раз речь шла только о помощи Антону.
Обед проходил в странной атмосфере наигранной любезности. Мать суетилась, подкладывая всем еду, брат рассказывал о своей работе в какой-то строительной фирме, его жена смущённо улыбалась и молчала. Бабушка наблюдала за всем из своего кресла, поджав губы.
Только когда с десертом было покончено, мать прокашлялась и объявила:
— У нас важные новости, Оля. Бабушка решила переписать завещание.
Ольга подняла глаза от чашки с чаем:
— И?
— Квартиру и дачу она оставляет Антоше с Настей, — продолжала мать, избегая прямого взгляда. — Им же семью содержать, детей растить. А тебе… — она запнулась, — мы думаем, что было бы правильно, если бы ты взяла бабушку к себе. Ей тяжело одной, а у тебя своя квартира, просторная…
— Съёмная, — поправила Ольга. — У меня съёмная квартира.
Она медленно поставила чашку на стол. В голове проносились обрывки воспоминаний, складываясь в чёткую картину.
Ольге восемь. Она моет посуду, стоя на табуретке у раковины, а шестилетний Антоша смотрит мультики.
— Мам, а почему Антон не помогает? — спрашивает она.
— Он же мальчик, — отвечает мать, не отрываясь от глажки. — Мужчины не для домашней работы созданы.
Ольге двенадцать. Она готовит ужин, пока брат играет во дворе в футбол.
— Позови Антошу кушать, — говорит бабушка.
— Пусть сам придёт, я ему не служанка, — огрызается Ольга.
Бабушка ударяет ложкой по столу:
— Не смей так говорить! Ты старшая сестра, твоя обязанность заботиться о брате!
Ольге пятнадцать. Она хочет пойти с подругами в кино, но мать качает головой:
— Нельзя, Антон один дома не останется. Побудь с ним, он ещё маленький.
— Ему тринадцать! — возмущается Ольга. — Он уже не ребёнок!
— Но он мальчик, — как о чём-то очевидном говорит мать. — Мальчикам нужно особое внимание.
Ольге семнадцать. Она готовится к выпускным экзаменам допоздна, а утром её будит мать:
— Вставай, приготовь Антоше завтрак и собери его в школу.
— Мам, у меня экзамен через три дня! Я спала всего четыре часа!
— А у Антона сегодня контрольная. Он должен хорошо позавтракать. Ты же знаешь, какой он важный для нас.
Ольге восемнадцать. Она хочет поступать в университет в другом городе.
— Нет, — отрезает бабушка. — Никуда ты не поедешь. Кто будет помогать с Антоном? У него экзамены через два года, нужно, чтобы ты ему помогала готовиться.
— Это мой шанс на лучшую жизнь! — кричит Ольга. — Почему я должна жертвовать своим будущим ради него?
— Потому что ты девочка, — вздыхает мать, словно объясняя очевидное. — Твоё будущее — семья, дети. А Антон — мужчина, ему нужно образование, карьера.
В ту ночь Ольга собрала вещи и ушла из дома. У неё было отложено немного денег с подработки в кафе, этого хватило на первое время. Она сняла койку в общежитии, нашла работу официанткой, потом — администратором, потом — помощником редактора в маленьком издательстве. Поступила на заочное отделение журфака.
Первые месяцы были самыми тяжёлыми. Мать звонила каждый день, то плача, то угрожая. Бабушка объявила, что у неё больше нет старшей внучки. Только Антон, казалось, даже не заметил её отсутствия — ему нашли репетиторов и домработницу.
Три года спустя, когда Ольга уже твёрдо стояла на ногах, мать позвонила с неожиданной просьбой:
— Антошу в ар мию забирают. Нам нужны деньги, чтобы откупиться. У тебя ведь хорошая работа теперь?
Ольга тогда рассмеялась:
— Пусть идёт слу жить. Ему полезно будет узнать, что такое дисциплина и самообслуживание.
— Как ты можешь! — закричала мать. — Он же твой брат! Ты всегда была эгоисткой, а теперь ещё и мстительной стала!
— Я не мщу, мама. Просто не понимаю, почему должна платить за то, чтобы твой любимый сыночек и дальше оставался избалованным ребёнком.
После этого разговора связь прервалась на семь лет. До сегодняшнего дня.
— Так что скажешь, Оля? — голос матери вернул её в настоящее. — Ты ведь не бросишь бабушку на старости лет?
Ольга обвела взглядом сидящих за столом. Мать, постаревшая, но всё такая же властная в своей показной слабости. Бабушка, чьи глаза по-прежнему смотрели осуждающе. Антон, развалившийся на стуле с видом человека, привыкшего, что всё в этом мире достаётся ему просто за факт наличия Y-хромосомы. И его жена — молоденькая, тихая, уже готовая принять ту же роль обслуживающего персонала, которую когда-то навязывали Ольге.
— Нет, — спокойно сказала она.
— Что «нет»? — нахмурилась мать.
— Я не возьму бабушку к себе.
В комнате повисла тишина, нарушаемая только тиканьем старых настенных часов.
— Как это — не возьмёшь? — первой очнулась бабушка. — А куда же я денусь?
— Туда же, где вы были последние семь лет, — пожала плечами Ольга. — В своей квартире. С профессиональной сиделкой, если нужно. Которую можно нанять, продав дачу.
— Но дача будет Антоше! — возмутилась бабушка. — Им с Настей нужно где-то отдыхать летом!
— А мне нужно где-то жить своей жизнью, — парировала Ольга. — Жизнью, которую я строила сама, без вашей помощи. Я не брошу работу, не откажусь от личного пространства, чтобы стать сиделкой. Особенно когда вы все эти годы учили меня, что моя единственная ценность — в обслуживании мужчин в семье.
— Никто тебя этому не учил! — всплеснула руками мать.
— Правда? — Ольга горько усмехнулась. — А кто заставлял меня готовить, убирать и стирать за Антоном, пока он играл и гулял? Кто твердил, что девочка должна уметь вести хозяйство, а мальчику нужно развиваться?
Антон, впервые за весь разговор, выпрямился на стуле:
— Слушай, Олька, ты чего завелась? Подумаешь, помогала немного по дому…
— Немного? — Ольга повернулась к нему. — Я готовила тебе еду, стирала твои вещи, делала за тебя уроки. Я была твоей прислугой, а не сестрой. И теперь, когда у тебя есть всё — образование, жена, квартира, дача — вы ещё хотите, чтобы я продолжала жертвовать своей жизнью?
— Никто не говорит о жертвах, — вмешалась мать. — Просто в семье каждый должен выполнять свою роль. Антоша — мужчина, опора семьи. Ему нужно обеспечивать жену, будущих детей. А ты…
— А я что? — глаза Ольги сузились. — Обслуживающий персонал? Запасной вариант на случай, когда нужна бесплатная сиделка?
Бабушка поджала губы:
— Всегда знала, что ты эгоистка. Даже в детстве была такой — всё о себе думала.
Ольга встала и направилась к выходу, но в дверях обернулась:
— И ещё кое-что. Я счастлива. Несмотря на то, что вы считали меня неправильной, недостаточно послушной, слишком амбициозной для девочки — я счастлива. У меня есть любимый человек, работа, которая приносит удовлетворение, друзья, которые ценят меня такой, какая я есть. И я больше никогда не позволю чувству вины или семейному долгу лишить меня этого счастья.
Вечером, сидя на балконе своей съёмной квартиры, Ольга рассказывала обо всём Максиму.
— Знаешь, что самое странное? — говорила она, глядя на закат. — Я не чувствую себя виноватой. Раньше после каждого разговора с ними я неделями мучилась от мысли, что я плохая дочь, плохая сестра, плохая внучка. А сейчас — ничего. Только облегчение.
Максим обнял её за плечи:
— Потому что ты наконец сказала им правду. Всю правду, без смягчений и оправданий.
— Да, — кивнула Ольга. — И знаешь, что я поняла? Они не изменятся. Мама всегда будет считать, что женщина должна жертвовать собой ради семьи. Бабушка никогда не признает, что относилась к нам с братом несправедливо. Антон так и останется избалованным мальчиком, который считает, что мир ему что-то должен.
— А ты? — спросил Максим.
— А я буду жить своей жизнью, — улыбнулась Ольга. — Без чувства вины и без оглядки на их ожидания. Я люблю их — по-своему, несмотря ни на что. Но я больше не позволю им определять, кто я и как должна жить.
Они сидели, обнявшись, пока последние лучи солнца окрашивали небо в оттенки золота и багрянца. Внизу шумел город, спешили куда-то люди, каждый со своей историей, своими проблемами и радостями. Ольга чувствовала удивительное спокойствие. Она знала, что семья, скорее всего, ещё не раз попытается манипулировать ею, взывая к чувству долга или жалости. Но она также знала, что больше не поддастся.
Она сделала правильный выбор. Свой выбор. И впервые этот выбор не вызывал у неё ни сомнений, ни сожалений.
