…И платье с плеч ползет само,
А на плече горит клеймо.
Палач-то был мастак, и вот
Там лилия цветет…
На самом деле, у прототипа миледи Винтер отметок от клейма на теле было две: на груди, потому что дернулась, когда палач её прижигал, и на плече , потому что там полагалось по закону.
По этим двум знакам потом и опознают её тело.
Героиня моего сегодняшнего рассказа, с одной стороны – великая авантюристка, а с другой стороны – причина того, что голова королевы Марии-Антуанетты отделилась от шеи. Что тоже, само по себе, немало.
Жанна де Люз Сен-Реми де Валуа родилась в 1756 году и вела свое происхождение от Анре де Сен-Реми (внебрачного сына герцога Орлеанского, впоследствии ставшего королем Франции Генрихом 2 палочки). Для начала неплохо, но проведя все детство в монастыре, в 7 лет она осталась круглой сиротой и вынуждена была просить подаяние.
Впрочем, не забывая рассказать, кто был её «papa». Сердобольная маркиза Буленвилье взяла девочку к себе в дом, вновь отправила в монастырь (а где еще прикажете учить девочек?) и довольно поздно, в 24 года (1780 г.), обвенчала с офицером гвардии д’Артуа де ла Моттом.
Жанна была хороша собой, образованна, замужество открыло ей двери в высший свет, и вскоре она уже блистала в свите королевы Марии-Антуанетты (той, что завещала есть бриоши, коли нет хлеба).
Умело манипулируя общественным мнением, а проще говоря, распуская сплетни и делая себе рекламу, графиня де ла Мотт создает себе имидж близкой подруги королевы (и не только подруги, ЕВПОЧЯ).
Благодаря этому на нее выходит страсбургский кардинал Луи де Роган, который очень хочет стать первым министром Франции. А как иначе можно стать министром, неужели долгим и упорным трудом, а также силой интеллекта? Что вы, что вы… Этого у де Рогана не было, в чем мы убедимся далее.
А далее было дело об алмазном ожерелье (affaire du collier). И наш любимый Александр Дюма, как обычно, не высасывая сюжет из пальца, скропал роман «Ожерелье королевы». А саму Жанну де ла Мотт вывел в своей истории про трех мушкетеров и, тысяча чертей, Д’Артаньяна, как ту самую невесту графа де ля Фер, миледи Винтер.
Что же, иногда сама история гораздо интереснее книги.
Джва года, с 1784 по 1786, мадам плела интриги в высшем свете.
Как известно, «веселая царица была Елисавет (Мария-Антуанетта, конечно же): поет и веселится, порядка только нет». И нет, это не другое (с). Мария-Антуанетта любила балы и украшения, а еще попонтоваться на балах в украшениях, что, собственно, и привело к краху.
Придворные ювелиры Бамер и Боссанж создали великолепное алмазное ожерелье (629 бриллиантов). Создали они его еще для мадам Дюбарри, но не пропадать же добру? Стоимостью 1 млн 600 ливров, между прочим.
Франция тогда воевала с Англией (а собственно, когда этого не было?) и Мария-Антуанетта предложила вместо ожерелья купить еще один военный корабль. Вот какая это была дорогая цацка.
Жанна де ла Мотт тем временем сообщает кардиналу Рогану, что королева все-таки хочет ожерелье (такие уж они капризули, эти королевы), не мог бы он купить его на свое имя, подарить Марии-Антуанетте, а она потом в рассрочку денежки вернет.
Для этого знакомый мадам, специалист по подделкам Рето де Вильет, пишет письма мелким почерком а-ля Мария-Антуанетта, сама мадам организует встречу кардинала с «королевой» (на деле то ли актрисой, то ли проституткой) в саду, в полночь.
В общем, то ли у кардинала были беды с башкой, то ли за нашей авантюристкой стояли силы посерьезней. Но Роган соглашается, покупает ожерелье и передает его королеве (через надежные руки Жанны де ла Мотт, разумеется).
Стоит ли говорить, что ожерелье было разобрано по камушкам и переслано в Лондон, к уже убывшему туда бывшему гвардейцу де ла Мотту? Целиком такую вещь не могли себе позволить купить даже монархи, посему продавались камушки по отдельности.
А вот почему Жанна оставалась в Париже – загадка почище, чем у Жака Фреско. Так что когда авантюра вскрылась… Когда кардинал де Роган был арестован и посажен в Бастилию, графиню де ла Мотт высекли на Гревской площади и заклеймили буквой «V» (от «voleuse» – воровка), после чего навсегда заточили в тюрьму для проституток. Но…
Навсегда – это слово не для нашей героини. Она совращает тюремщика и бежит в Лондон, где вместе с мужем радостно просаживает остатки «потенциального военного корабля».
Деньги к деньгам, и вот двести тысяч ливров, посланные Марией-Антуанеттой для покупки молчания мадам, положены в карман, и тут же публикуются пикантные мемуары и памфлеты о королеве, сплетни о высшем свете и вообще (телевизора тогда не было, бедные англичане развлекались, как могли).
«Жизнь Жанны де Сен-Реми, де Валуа, графини де ля Мотт и т. д., описанная ею самой» («Vie de Jeanne de Saint-Rémy, de Valois, comtesse de la Motte etc., écrite par elle-même») – бестселлер, Букер и Нобелевка молча завидуют в углу, публикуется аж три раза! Ну и до кучи, становится главным обвинительным документом для Марии-Антуанетты во время Великой Французской революции.
Ну, а пока что король в гневе требует Лондон выдать ему де ла Мотт, посему Жанна исчезает из поля зрения, а может и вовсе погибает, выбросившись из окна 23 августа 1791 года. Или это было после очередной оргии? Здесь показания разнятся.
Однако, в Ламбертской церкви в Лондоне есть документ о кончине некоей Жанны де ла Мотт, но вполне вероятно, что сама мадам, укутанная в темную вуаль, шла за «своим» же гробом. Почему мы можем быть в этом уверены? А вот почему…
В 56 номере «Известий Таврической ученой архивной комиссии» за 1919 год было опубликовано следующее сообщение из Парижа:
«…Французский вице-консул и журналист французских газет Луи Бертрен, в свое время проживавший в Феодосии, занимался процессом выяснения личности графини де Гаше, появившейся в 1812 году в Старом Крыму.
Он выдвинул предположение, что героиня романа Александра Дюма «Ожерелье королевы» де ла Мотт-Валуа бежала в Россию, где приняла фамилию своего второго мужа графа де Гаше.
Луи Бертрен провел тщательный осмотр вскрытой в Старом Крыму могилы, побывал в Лондоне, где нашел в Ламбертской церкви документы с данными о кончине графини, которые оказались сфабрикованы друзьями Жанны де ла Мотт.
Мысль о тождественности де ла Мотт и де Гаше вызвала яростные споры у французских историков. Для их разрешения Луи Бертрен обратился к автору многих исследований о французской революции историку Олару.
Тот, в свою очередь, вынес вопрос на рассмотрение Французского литературного общества, которое приняло точку зрения Луи Бертрена и его друга, известного знатока Крыма Людвига Колли.
Так напористость и необычайная трудоспособность Луи Бертрена, в течение 15 лет занимавшегося героиней Дюма, помогли восстановить истину».
Каким же образом мадам де ла Мотт очутилась в России, да еще и в таком месте, как Крым (тогда еще снова наш)?
В 1820-30-х гг. Крым становится для высшего света Новой Италией. Сюда стремятся для отдыха, уединения и, например, залечивания сердечных ран.
Например, польский поэт, публицист и мемуарист (и к тому же, масон), граф Густав Олизар (1798-1865 гг.) после отказа в предложении о браке от Марии Раевской, построил здесь усадьбу «Кардитрикон» (Сердечное лекарство), аккурат на территории нынешнего детского лагеря «Артек». Граф, естественно, вращался в высших кругах крымских аристократов и к тому же все записывал.
В том числе и о гостях княгини Анны Сергеевны Голициной, которая строила в Крыму мистическую колонию. Действительно, чем еще в Крыму можно заниматься? Часто у княгини гостила «загадочная француженка Жанна де Гоше, жившая со своей горничной у подножья Аю-Даг в полном уединении, в самом старинном доме, построенном 17 веке».
Баронесса Мария Боде в воспоминаниях, опубликованных в «Русских архивах» пишет:
“Самой привлекательной женщиной этого общества, благодаря своему прошлому, была графиня де Гаше, урожденная Валуа, графиня де Ламотт после первого замужества, героиня процесса об ожерелье королевы. Я была совсем еще ребенком, когда все это общество собиралось у моих родителей, но я никогда не забуду ни высохшую, уродливую княгиню Голицину, ни, особенно, графиню де Гаше.
Не знаю почему, но меня поразила эта женщина, хотя только позже узнала я её знаменитую историю. Я вижу её перед глазами, как будто это было только вчера: старенькая, среднего роста, хорошо сложенная, одета в редингот из серого сукна. Её седые волосы украшает черный велюровый берет с перьями.
Черты лица не мягкие, но живые; блестящие глаза создают впечатление большого ума. Она обладала живыми и пленительными манерами, изысканной французской речью. Чрезвычайно вежливая с моими родителями, она могла быть насмешливой и грубой в компании друзей, властной и высокомерной со своей французской свитой, несколькими бедными французами, смиренно прислуживавшими ей».
Слухами земля полнится. Есть версия, что графиня была той еще «бабушкой» и «крышевала» всю контрабанду на побережье. Дескать, организованная ей тропа через Аю-Даг вглубь полуострова успешно функционировала аж до 20-х годов XX века. Сама Жанна разъезжала верхом с двумя пистолетами за поясом и не стеснялась их применять по назначению.
Согласно другой теории, Жанна де ла Мотт была секретным агентом русского правительства, знала гостайны и оттого стремилась туда, где бы её никто не узнал. Благо такое уже случалось.
Через 30 лет после мнимой смерти, в Петербурге посол Франции опознает мадам де Гоше де Круа и требует немедленной выдачи преступницы. После аудиенции у самого императора Александра I, графиня не только не выдана любителям багетов, но и отправлена в Крым на «доживание».
Эта теория имеет даже некие доказательства в виде переписки шефа жандармов Бекендорфа, начальника Генштаба Дибича и графа Палена:
«В числе движимого имущества, оставшегося после смерти графини де Гаше, умершей в мае месяце сего года близ Феодосии, опечатана темно-синяя шкатулка с надписью «Marie Cazalete», на которую простирает свое право г-жа Бирх.
По Высочайшему Государя Императора повелению, я прошу покорно Вас, по прибытии к Вам нарочного от С.-Петербургского военного генерал-губернатора и по вручению сего отношения, отдать ему сию шкатулку в таком виде, в каком она осталась после смерти графини Гаше».
Однако в загадочной шкатулке содержимого не оказалось. Теперь остается гадать, были ли там оставшиеся камни из того самого ожерелья, либо сверхсекретные бумаги, либо «планы захвата портов»…
Баронесса Боде в своих мемуарах тоже подливает масла в огонь:
«Перед смертью она запретила трогать свое тело, а велела похоронить себя, как была: говорила, что тело её потребуют и увезут, что много будет споров и раздоров при её погребении. Эти предсказания, однако, не оправдались.
Служившая ей армянка мало могла удовлетворить общему любопытству: графиня редко допускала её к себе, одевалась всегда сама и использовала её только для черной работы. Омывая графиню после кончины, армянка заметила два пятна, очевидно, выжженные железом.
Эта деталь подтверждает все предыдущие предположения, так как известно, что госпожа госпожа де ла Мотт была приговорена к клеймению и, несмотря на то, что она отбивалась от палачей, клеймо, хотя и нечеткое, все же было выжжено».
Могила Жанны де Гоше в Судаке существовала до 60-х годов XX века, пока не была то ли засыпана землей при масштабном строительстве, то ли могильная плита была утащена на стройматериалы.
*
Однако юным артековцам до сих пор рассказывают про «Белую даму», в полночь выходящую из «Чертова домика» и бродящую по детскому лагерю (в хорошем смысле этого слова) в поисках бриллиантов…
