— Дима, я же говорю тебе, что свекровь назвала меня содержанкой.
— Не бери в голову.
— Как не брать? Она вчера при всех сказала, что я на тебе как пиявка сижу.
Кристина смотрела, как муж перекладывает в кошельке купюры. Опять этот танец с бубном. Сейчас он достанет половину из семейного бюджета, а потом будет делать вид перед друзьями, что великодушно всех угощает.
Вечно одна и та же история. В кафе, в магазине, везде. Незаметно под столом передаёт ему свою долю или заранее перекидывает ему на карту, а он потом гордо расплачивается. И все думают, какой он молодец, какой заботливый муж.
А дома считает каждый рубль пополам.
— Кристинка, ну давай не будем при людях показывать наши финансовые дела, — бормочет Дима, застёгивая куртку.
— А что мы такого показываем? То, что я работаю и зарабатываю?
— Просто это выглядит странно.
Странно. Вот и весь разговор. Двадцать минут до встречи с его родителями, а она уже хочет домой. Знает же, что опять начнётся.
Его мать умеет одним взглядом заставить чувствовать себя последней дурой. Вроде бы ничего такого не говорит, но каждая фраза как булавка.
— Кристиночка, а когда вы детишек заведёте? Дима же хочет продолжить род.
— А работу свою ты бросишь? Семья важнее карьеры, правда ведь, Димочка?
— Дима такой хозяйственный, всё для семьи делает.
Вот эти все её «Димочка» и «хозяйственный». А если бы знала, что её драгоценный сынок даже за хлеб с неё половину берёт.
— Мне кажется, твоя мама меня ненавидит, — говорит Кристина, когда они уже в машине едут.
— Не выдумывай. Она просто такая.
Такая. У всех свекрови «такие». У подруги Ленки свекровь тоже «такая» — вечно нос воротит, когда та приходит. У соседки Маши — тоже «такая», постоянно внуков против неё настраивает.
Может, проблема не в свекровях?
В подъезде пахнет кошачьими делами и старыми газетами. Дима звонит в домофон.
— Мама, это мы.
— Димочка, проходите скорее.
Галина Петровна встречает их в халате в цветочек. На лице улыбка, но глаза холодные как декабрьские сосульки.
— Ох, Кристиночка, а ты что-то похудела. Дима тебя плохо кормит?
Началось.
— Хорошо кормит, Галина Петровна.
— А я вот борщ сварила, мой фирменный. Дима ещё с детства его обожает, правда, сынок?
Сейчас будет час рассказов о том, как она всё готовила сама, как заботилась, как экономила на себе. А потом плавно перейдёт к тому, что современные жёны совсем не такие.
— Проходите на кухню. Я стол накрыла.
На столе салат оливье, котлеты, картошка пюре. Всё красиво разложено в старых советских салатницах.
— Садись, Димочка. Кристиночка, угощайся.
Дима сразу берёт котлету. Кристина накладывает себе салат. Молча жуют.
— А как дела на работе? — спрашивает свекровь у Димы.
— Нормально. Премию обещали к праздникам.
— Молодец. А ты, Кристиночка?
— Тоже хорошо. Повысили недавно.
— Ах, повысили. Ну и зарплата у тебя теперь какая?
Дима давится котлетой. Кристина чувствует, как краска заливает лицо.
— Нормальная.
— А точнее?
— Мам, зачем тебе? — встревает Дима.
— Да я просто интересуюсь. Всё-таки семья. Должна же я знать, как мой сын живёт.
Вот так всегда. Галина Петровна умеет задать вопрос так, что отвертеться невозможно.
— Сто сорок пять тысяч, — выдавливает Кристина.
— О-о-о. Неплохо. А Дима сколько получает?
— Девяносто.
Повисает тишина. Галина Петровна медленно кладёт вилку.
— То есть ты больше зарабатываешь, чем мой сын?
— Ну да.
— И как же вы тогда хозяйство ведёте?
Дима начинает что-то мямлить про то, что всё нормально, всё поровну. А Кристина вдруг понимает, что устала. Устала врать, устала оправдываться, устала делать вид.
— А ведёт каждый сам себя. Все расходы пополам.
Галина Петровна глаза выпучила.
— То есть как пополам?
— Так. Коммуналка, продукты, всё остальное. Поровну.
— Дима, это правда?
Дима покраснел как рак. Мычит что-то невнятное.
— Но ведь мужчина должен содержать семью! — возмущается свекровь.
— Почему? — удивляется Кристина. — У нас равные права, равные обязанности.
— Какие равные! Ты же жена!
— И что?
— Как что? Жена должна быть за мужем как за каменной стеной!
— Галина Петровна, а если муж зарабатывает меньше, то какая же это стена?
Свекровь аж подскочила.
— Да как ты смеешь! Мой Дима…
— Ваш Дима замечательный. Но денег у него меньше, чем у меня. И что теперь, мне его содержать?
— А кто же тогда мужик в доме?
— Тот же, кто и был. Дима.
— Но если ты за всё платишь…
— Я плачу за себя. Он за себя.
Кристина встаёт из-за стола. Достаёт из сумки кошелёк.
— А знаете что, Галина Петровна? Вот вам за ужин.
Кладёт на стол тысячу рублей.
— Что ты делаешь? — шипит Дима.
— Плачу за себя. Чтобы никто не подумал, что я не содержанка.
— Убери деньги немедленно! — орёт свекровь.
— Не уберу. Я не хочу быть должной. Вы же считаете, что я живу за чужой счёт.
— Кристина, прекрати! — Дима хватает её за руку.
— Отстань. Надоело мне твоё «прекрати».
Она поворачивается к свекрови.
— Галина Петровна, а вы знали, что ваш сын в ресторане под столом от меня деньги берёт? Чтобы все думали, что он платит.
— Кристина!
— Что «Кристина»? Правду говорю. Вчера в «Шоколаднице» я ему тысячу передала. Позавчера в супермаркете за продукты половину дала. А он потом картой расплачивается и улыбается.
Галина Петровна смотрит на сына. Тот сидит красный и молчит.
— Димочка, это правда?
— Мам, ну это не так…
— Как это не так? Я же вижу, что ты врёшь.
— Мы же договорились всё делить поровну, — бормочет Дима.
— И правильно договорились, — говорит Кристина. — Только зачем тогда цирк устраивать? Зачем притворяться?
— Потому что стыдно! — выпаливает Дима. — Понимаешь? Стыдно, что жена больше зарабатывает!
Наконец-то. Вот оно, самое главное.
— Стыдно? — переспрашивает Кристина. — А мне не стыдно должно быть, что меня паразитом считают?
— Я не говорил, что ты паразит.
— Но и не возражал, когда другие говорили.
Дима молчит. Галина Петровна тоже притихла.
— Знаете что, — говорит Кристина. — Мне всё равно, кто сколько зарабатывает. Но мне не всё равно, что меня выставляют дурой.
Она берёт сумку.
— Я домой. Дима, если хочешь — оставайся.
— Кристинка, подожди.
— Не подожду. Надоело.
В прихожей она натягивает куртку. Руки трясутся от злости.
За спиной слышит голоса. Дима что-то объясняет матери. Та что-то отвечает. Но Кристине уже всё равно.
На улице дует ветер. Холодно. Но на душе почему-то легко.
Достаёт телефон, вызывает такси. Через пять минут будет машина.
Звонит Дима.
— Кристинка, ну зачем ты так?
— А как надо было?
— Можно было спокойно поговорить.
— Дим, мы полгода спокойно говорим. Толку ноль.
— Мама расстроилась.
— А я нет?
Пауза.
— Кристин, я понимаю, что ты права. Но это сложно для меня.
— Что сложно?
— Ну это… Когда жена больше зарабатывает.
— Дима, а если завтра ты будешь получать больше меня, мы что, поменяемся ролями? Я буду тебе под столом деньги совать?
— Нет, конечно.
— Почему нет?
— Потому что… ну это же глупо.
— Вот именно. Глупо.
Подъехало такси. Кристина садится на заднее сиденье.
— Я дома буду через полчаса. Приезжай, если хочешь поговорить нормально.
Отключает телефон.
За стеклом проплывают дома, деревья, люди. В наушниках играет музыка. А в голове тишина. Наконец-то тишина.
Дома заваривает чай. Садится в кресло с кружкой. Думает.
Может быть, она погорячилась? Может, надо было помягче?
Нет. Устала быть мягкой.
Звонит подруга Лена.
— Кристинка, как дела?
— По-разному. Ты знаешь, у тебя с Серёгой тоже так было?
— Что так?
— Ну когда ты больше зарабатывала.
— О, это целая история. Он полгода комплексовал. Потом привык.
— А свекровь что говорила?
— А что с ней. Я же не для неё замуж выходила.
Правильно. Не для неё.
Через час приезжает Дима. Садится напротив. Молчат.
— Кристин, прости, — говорит он наконец.
— За что?
— За то, что стесняюсь. За то, что мама тебя обижает. За то, что я трус.
Кристина ставит кружку на стол.
— Дим, мне не нужны извинения. Мне нужно, чтобы ты перестал меня стесняться.
— Я не стесняюсь.
— Стесняешься. И это нормально. Но тогда давай честно об этом говорить.
Дима вздыхает.
— Знаешь, в детстве мама всегда говорила, что мужчина должен быть добытчиком. Что если жена больше зарабатывает, то это позор.
— А сейчас ты как думаешь?
— Сейчас я думаю, что мама не всегда права.
Кристина смотрит на него. Он правда выглядит уставшим.
— Дим, а давай попробуем по-другому?
— Как?
— Давай просто будем честными. И друг с другом, и с остальными.
— То есть?
— То есть если мы делим расходы, то так и говорим. Если ты платишь за меня, то я говорю спасибо. Если я за тебя — ты говоришь спасибо.
Дима кивает.
— А мама?
— А мама пусть привыкает к тому, что мир изменился.
Он улыбается первый раз за весь день.
— Знаешь, а ведь мне проще будет. Не придётся изображать богача.
— Вот именно.
Кристина придвигается к нему.
— Дим, а можно ещё одну штуку?
— Какую?
— Давай я иногда буду тебя угощать. Просто так. По желанию.
— А я тебя?
— И ты меня.
— Договорились.
Они обнимаются. И Кристина понимает, что наконец-то может дышать спокойно. Без этой постоянной тяжести в груди.
А завтра она позвонит Галине Петровне и скажет, что не сердится. Что семья важнее гордости. И что у неё замечательный сын.
Правда, сначала объяснит ему, что деньги под столом передавать больше не будет.
Ни при каких обстоятельствах.
