Катя вышла из колледжа и пошла в противоположную сторону от остановки. До 8 Марта оставалось несколько дней, а она ещё не купила подарок бабушке. Всё не могла выбрать. Она торопливо шла в магазин, когда в сумке раздалась приглушённая мелодия звонка телефона. Катя остановилась и достала его из сумки. Бабушка.
— Ба, я уже скоро приеду, — сказала Катя.
— Хорошо, — ответила бабушка.
Кате показалось, что та ещё что-то хотела сказать. И голос у неё был какой-то странный, вроде виноватый.
— С тобой всё в порядке? – поспешно спросила Катя, пока бабушка не прервала связь.
— Со мной всё хорошо. Только… приходи поскорее. – И бабушка отключилась.
Катя убрала телефон в сумку, развернулась и пошла к остановке, гадая, почему бабушка просила её скорее прийти домой. «Что-то явно случилось. Но почему бабушка не сказала об этом по телефону? Нужно перезвонить, а то умру от нетерпения и тревоги…» Но в этот момент она увидела, что к остановке подходит её автобус и припустила бегом, чтобы успеть на него.
«Может, украли кошелёк в магазине, и бабушка сильно расстроилась? Вдруг ей стало плохо, поднялось давление? Похоже на то. И чего автобус так медленно тащится? Все светофоры собрал. Бегом быстрее бы добежала…» — думала Катя, мучаясь неизвестностью и нетерпеливо глядя на проплывающий за окнами автобуса город.
Вот и её остановка. Наконец-то. Она вышла из автобуса и торопливо пошла к дому. Войдя во двор, бросила взгляд на окна квартиры. Ещё светло, а в окне комнаты горит свет. Катя почувствовала тревогу за бабушку и побежала к подъезду. У квартиры она остановилась, роясь в сумочке в поисках ключей.
— Да где же они?! – воскликнула нетерпеливо Катя.
И тут щёлкнул замок, дверь открылась и выглянула бабушка.
— Ты что, под дверью меня ждала? – спросила удивлённая Катя.
— Заходи, — коротко сказала бабушка и открыла дверь шире.
Катя вошла в прихожую и внимательно посмотрела на бабушку. От неё не укрылось, что та нервничает.
— Что случилось, ба?
— Случилось, Катюша… — Бабушка оглянулась на прикрытую дверь в комнату, потом подалась к Кате и сказала, понизив голос, — у нас гости.
— Кто? — так же тихо спросила Катя.
Волнение бабушки внезапно передалось и ей. В голове мелькали образы и имена тех, кто мог бы вот так неожиданно прийти к ним и вывести из себя всегда спокойную и уравновешенную бабушку.
— Сейчас увидишь. Раздевайся, — поторопила её бабушка.
Катя сняла куртку и, вешая её, заметила на вешалке чужое женское пальто. Под ним на полу стояли высокие белые сапоги. Катя сняла свои ботинки и поставила в стороне, то и дело поглядывая на белые сапожки. Она о таких могла только мечтать.
Катя вопросительно глянула на бабушку. Но та лишь окинула Катю беспокойным взглядом и открыла дверь. Катя провела ладонью по волосам, приглаживая их, и первая вошла в комнату. Обычно, они включали по вечерам торшер. Но сегодня под потолком горела шестирожковая яркая люстра. Краем глаза Катя уловила какое-то движение на диване и перевела на него взгляд.
Навстречу ей с дивана поднялась женщина в чёрном платье. В открытом вороте видны выпирающие ключицы. Тёмные волосы собраны в неряшливую причёску, из которой выбивались пряди. Глаза усталые. Выглядела гостья крайне утомлённой или больной. Или только что с похорон.
При виде Кати она довольно натянуто улыбнулась. И тут Катю обожгло узнаванием. В голове промелькнуло слово «мама» и тут же исчезло. Другого имени у Кати не нашлось для неё. Просто чужая женщина. Она не видела её около четырнадцати лет, но всё же узнала.
Наверное, в глазах Кати отразились все чувства, которые она испытала при виде нежданной гостьи, потому что женщина перестала улыбаться и сникла. А на что она рассчитывала? Что Катя обрадуется и бросится к ней?
Раньше она была красивой, но сейчас выглядела уставшей, да и чёрный цвет совсем не шёл ей и прибавлял возраст. Сколько ей? бабушка говорила, что она родила Катю в девятнадцать. А Кате уже двадцать. Значит, ей тридцать девять. Кате она показалась намного старше. Потрепала её жизнь.
— Здравствуй, дочка, — сказала женщина. – Какая ты уже взрослая. Просто красавица. Бабушка сказала, что у тебя есть молодой человек.
Катя с упрёком посмотрела на бабушку. Уже успела растрепать про неё. Та виновато опустила глаза. Женщина подалась к Кате, но та отступила назад, и гостья застыла на месте, не зная, что делать. А Кате хотелось убежать, не видеть эту женщину никогда. Слишком много обид и горестей всколыхнул её приход в ней.
— Ты зачем пришла? – спросила она, вздёрнув острый подбородок. В голосе Кати прозвучала боль, ненависть и гнев. Именно это она испытывала сейчас к матери.
— Вернулась вот. У тебя скоро день рождения, — добавила мать более уверенно и снова попыталась улыбнуться. Но наткнулась на колючий Катин взгляд, и уголки тонких губ опустились.
— Через две недели. Не слишком поздно вспомнила? А чего раньше не приезжала? Не позвонила ни разу? — допытывалась Катя, словно примериваясь, как побольнее уколоть мать, показать, насколько она не рада ей.
— Катя, ты забыла? Она деньги присылала, — виновато напомнила бабушка.
— Как же, помню. Целую тысячу! Мы на них покупали макароны, крупу, и гречку, чтобы надолго хватило. До следующего дня рождения. Зачем приехала? Могла бы снова перевести деньги на карту. Или на этот раз денег не будет? Ты явилась сама, решила таким образом облагодетельствовать нас, — Катя хмыкнула, но взгляд, обращённый на мать, остался настороженно-колючим.
— Не нужна мне твоя тысяча. И ты не нужна. Не приходи на мой день рождения. Посмотрела на меня? Можешь уходить туда, откуда пришла.
Но мать не двинулась с места.
— Когда я приходила из школы, бабушка мне радостно рассказывала, что ты звонила. Сочиняла, что ты передавала мне привет и обещала скоро приехать. Я, дурочка наивная, ждала. Но ты никогда не перезванивала. И я догадалась, что бабушка меня обманывала. Хотела, чтобы я думала, что ты помнишь обо мне и любишь. И я подыгрывала ей, чтобы не расстраивать. Вот так мы обманывали друг друга все эти годы, — с горечью сказала Катя.
— Я в школе врала подругам, что мама звонила, поздравила и прислала кучу денег на подарки. Что ты зарабатываешь на квартиру, скоро её купишь и приедешь за мной. И сама в это верила. Слишком жестокой была правда, что ты просто бросила меня и не вспоминала.
— Я вспоминала… — сказала мать, но Катя перебила, продолжая рассказывать.
— После девятого класса я пошла в колледж, чтобы научиться шить и зарабатывать, помогать бабушке. Через год я уже шила платья и ночные рубашки её приятельницам. Они платили мне за это. Немного, но я ужасно гордилась. Вместо того чтобы бегать на танцы и гулять с парнями, я сидела вечерами за швейной машинкой…
— Прости меня, дочка, — произнесла робко мать.
— Не называй меня так! – взвизгнула Катя.
Казалось, даже хрустальные рюмки в серванте звякнули от возмущения.
— Так чего приехала? А, тебя выгнал твой любовник. Нашёл моложе. Так тебе и надо. Теперь ты знаешь, как чувствует себя человек, которого предают.
— Катя, — укоризненно сказала бабушка.
Катя так на неё взглянула, что бабушка сразу замолчала.
— Ты зачем её впустила? Она не только меня бросила, она и тебя забыла. – Вон как вырядилась. Прямо вселенская скорбь и покаяние. — Катя упёрлась гневным взглядом в мать. – Тебя не волновало, как мы жили здесь вдвоём. Ах, да, ты же тысячу нам раз в год посылала. От сердца отрывала, наверное.
— Послушай, я хочу объяснить…- снова начала мать.
— Ничего не хочу слышать. Поздно оправдываться. Нечем тебе оправдаться передо мной. – Катя вскинула руку, показывая на дверь. – Уходи!
— Катя, зачем ты так?! Она же твоя мать… — вступилась бабушка.
— А где эта мать была, когда я болела? Ты сидела рядом со мной и от бессилия плакала. А когда я лежала в больнице, ты, а не она приходила ко мне и приносила бульон. А к другим детям приходили мамы, целовали их… — Голос Кати дрогнул, в нём послышались слёзы. Но Катя взяла себя в руки. – Уходи! – твёрдо повторила она.
Плечи матери опустились, она медленно двинулась к проходу, и Катя отошла в сторону, пропуская её. До неё долетел запах приторно-сладких духов. Прилипчивый, въедливый запах. Катя задержала дыхание, но вся комната пропиталась этим ужасным запахом. Как она раньше его не почувствовала?
Бабушка тоже вышла в прихожую, а Катя бросилась на кухню, рванула на себя створку окна, глубоко вдохнула свежего воздуха, пытаясь избавиться от приторного запаха духов. В окно влетали звуки города, громкие голоса. Катя дышала ртом, стараясь успокоиться.
— Закрой окно, простудишься, — сказала за спиной бабушка.
Катя прикрыла окно и повернулась к ней.
— Ушла?
— Ушла. Надо было подготовить тебя, а я растерялась. Она как снег на голову свалилась. Ужинать будешь?
— Не хочу.
— Её действительно бросил мужчина. Отобрал у неё все деньги, золото и выгнал на улицу. Ей некуда было идти, вот и приехала.
— Мне не жалко её. Видеть её не хочу. Не прощу никогда! – Катя села на стул, опустила голову на сложенные руки и зарыдала.
— Катенька, успокойся, родная. – Бабушка подошла и стала гладить внучку по спине. – В тебе говорит обида. Я не оправдываю её. Но она моя дочь. За неё у меня тоже сердце болит.
— А у неё не болело за нас, — сквозь слёзы произнесла Катя. – Ненавижу!
— Каждый может ошибаться. Она влюбилась, голову потеряла, про всё забыла. Бывает такая сумасшедшая любовь…
— Просто ей не нужен был ребёнок. Я была ей не нужна, — Катя подняла голову и посмотрела на бабушку зарёванными глазами.
— Всё верно, Катюша. Но что делать? Она здесь прописана. Имеет право жить. Я не могу указать ей на дверь.
— И что же делать, ба? – растерянно спросила Катя. — Ты ей веришь? Веришь, что она снова не обманет нас, не бросит? Лучше бы она умерла, — в сердцах бросила Катя.
— Ты что такое говоришь? – ахнула бабушка.
— Да-да, не ахай. Если бы она умерла, этим хоть было бы оправдано её отсутствие в моей жизни. Мне было бы легче о ней думать и вспоминать. А она просто бросила меня. Променяла на чужого мужика. Бабушка, не уговаривай меня. Не могу я её простить.
— Понимаю, — вздохнула бабушка. – Но она мать, какая бы ни была.
— Не мать она мне, а ехидна, — сказала Катя услышанную в каком-то фильме фразу. — Мне очень нравится Данила, но я бы не бросила тебя одну, даже ради него. Скажи, разве любовь к мужчине стоит того, что бы бросать своего ребёнка?
— Все мы разные, и любовь разная, — мудро заметила бабушка. – Бывает и такая, что про себя забудешь, не то, что про дитя своё.
— Пусть она не приходит больше к нам, хотя бы при мне, — с вызовом сказала Катя и ушла в свою комнату.
На следующий день она всё же зашла в магазин и купила бабушке красивый шарфик. Она уже подходил к дому, когда увидела мать. Катя прошла мимо неё, сделав вид, что не заметила. Та окликнула её, но Катя даже шаг не замедлила.
Но в пятницу, когда Катя вернулась из колледжа домой, в прихожей снова стояли белые сапожки. Она разделась, посмотрела на них и пнула ногой, вымещая свою злость.
Катя привыкла к тому, что у неё нет матери, привыкла не думать о ней. А теперь она постоянно оглядывалась, боялась увидеть её виновато-просительный взгляд. И это мешало жить, как прежде.
Мать сидела за кухонным столом. Сегодня на ней были чёрные брюки и тёмно-зелёный свитер, отчего она выглядела болезненно-бледной и худой. Бабушка стояла у плиты, помешивая макароны в сковороде.
При появлении Кати мать выпрямила спину и глянула в сторону бабушки.
— Зачем пришла? — сказала Катя, остановившись в дверях.
— Выслушай её, – сказала бабушка, обернувшись.
— Раньше бы послушала, может, попыталась даже понять. А теперь не хочу.
Бабушка выключила газ под сковородкой и обернулась к Кате.
— Даже преступникам на суде дают последнее слово, — сказала она и требовательно посмотрела на внучку.
— Хорошо. – Катя повела плечами. – Пусть говорит. – Она подошла к окну и прижалась спиной к подоконнику, сложив крестом руки пред грудью.
В общем-то, ничего нового она не сказала. Влюбилась, потеряла голову…
— Мне некуда идти, у меня нет денег. Я хотела пожить у вас, пока не устроюсь на работу и не смогу снять квартиру, – закончила свой рассказ мать.
— А если не можешь? Если я не хочу видеть тебя каждый день? – жёстко спросила Катя.
Мать явно была к этому не готова. Она растерянно посмотрела на Катю, на бабушку. Но бабушка молчала.
— Уходи, — сказала Катя и вышла из кухни.
Сидя в своей комнате, она какое-то время прислушивалась к разговору на кухне, но потом надела наушники и включила на телефоне музыку. Потом в комнату зашла бабушка, села на диван рядом с Катей.
— Послушай, Катюша. Тебя никто не просит её любить. Но она ведь мать. Да, плохая. Но даже плохая мать лучше, чем вообще никакой. Я уже старая. Давление у меня скачет. Случись что, ты ведь совсем одна останешься. Дай ей шанс. Пусть приходит. Жить она не будет у нас.
— Ты дала ей денег на съемную квартиру? – возмущённо спросила Катя.
— Дала. Она ведь моя дочь. Непутёвая, но дочь.
— А потом она снова придёт за деньгами.
— Обещала устроиться на работу, — вздохнула бабушка. — Я её не оправдываю. Но не смогу жить спокойно, если не попытаюсь помочь, не дам шанс. А дальше будет видно. Она молодая. Может, и устроит ещё свою жизнь.
Катя молчала, переваривая услышанное. Бабушка вздохнула и вышла из комнаты.
Вернулся Данила. Он ездил навесить родителей в маленьком городке. Отцу стало лучше. Катя обрадовалась ему, рассказала про мать.
— Мне жаль, что меня не было рядом. Но твоя бабушка права. Нужно дать ей шанс. Может, начнёшь общаться с матерью, узнаешь её лучше и сможешь понять мотивы её поступков. Главное, что она не будет жить с вами. Потерпи немного. Скоро я окончу институт, и мы будем вместе. А ты наоборот, окончишь училище и поступишь в институт, станешь модельером. У тебя всё обязательно получится. А мама, пусть живёт, как хочет.
— Я к ней ничего не чувствую. Только обиду. Она чужая, понимаешь? – сказала Катя, прижимаясь к Даниле.
— Понимаю.
Подарок, который мать подарила на день рождения, Катя даже не развернула и выбросила на помойку. При ней мать приходила не слишком часто, в основном, когда Кати не было дома.
Это устраивало Катю. Простить мать она так и не смогла, и даже не пыталась наладить с ней отношения. Терпела ради бабушки. Даже на свою свадьбу не пригласила. Окончила заочно институт лёгкой промышленности, родила дочку. Ей так хотелось поделиться своей радостью, что даже однажды разрешила матери взглянуть на внучку.
Может, это был первый шаг к уступке, к признанию, что мать, хоть и непутёвая, существует в её жизни.
