— Сэр, заберите эту женщину, мы закрываемся. – Проговорил в телефонную трубку мягкий мужской голос. «Сэру» было одиннадцать, и речь шла о его матери. Доди опять сильно перебрала, и ее надо было срочно везти домой. В семье Марлона Брандо все решительно летело в пропасть.
3 апреля 1924 года у владельца бизнеса по производству кормовых добавок и провинциальной актрисы родился мальчик, Марлон-младший. Бад – так его называли дома – не был для родителей любимым ребенком.
Со старшими сестрами носились больше, мать считала, что у них есть задатки будущих актрис. А нелепый, вечно погруженный в себя Бад, не казался ей слишком перспективным. Вдобавок, в школе он провалил тест на АйКью, показав низкий результат в 90 баллов. Одноклассники хохотали. Впрочем, скоро им пришлось умолкнуть – Бад рано начал качать мышцы и его стали побаиваться.
Он никогда не рассказывал о том, что происходит дома. А там царил подлинный ад. Злой, вечно недовольный отец, предпочитал разговаривать с детьми криком и кулаками. «Нас никогда не прощали, только наказывали», — вспоминала старшая сестра Бада, Фрэнсис.
Мать находила выход в горячительных напитках. Не единожды по вечерам звонили из баров: «Сэр, заберите эту женщину. Мы закрываемся». Пару раз за руль садился несовершеннолетний Бад.
Между тем, финансово они жили весьма неплохо – даже в период Великой депрессии Брандо мог позволить для семьи хороший дом в пригороде Чикаго и отправить детей в престижную школу. Но из-за вечной злобы отца и поведения матери родители часто ссорились, а потом решили разойтись.
Доди забрала детей и уехала в Калифорнию, поближе к родне. И там-то Бад пристрастился к миру кино – не пропускал ни одной новинки.
В школе он сумел отжаться на руках тысячу раз и поставил местный рекорд. После уроков шел в кино. Жизнь Бада налаживалась, и он впервые стал держаться самоуверенно и даже дерзко. И тут, как гром среди ясного неба, возвращение отца и совместный переезд в заштатный городок Либертивиль. Бад был против. Он не хотел снова в захолустье. Протест вылился в побег из дома.
Летние месяцы он проболтался по маленьким городкам, перебиваясь подачками и случайными заработками. Это была настоящая школа жизни: Бад научился присматриваться к людям, подмечать их слабости, ловко играть на их настроении. Когда же Брандо-младший вернулся домой, отец настоял на его отправке в военное училище Шаттак-Сен-Мари, которое когда-то окончил сам.
— Это приучит тебя к дисциплине. – Прошипел он сквозь зубы.
Не тут-то было! Брандо не испытывал ни малейшего желания становиться кадетом. Он все также бегал в кино, а еще блистал в местном театральном кружке. Да так, что педагоги писали домой его родителям – подумайте, этот путь не для него! Марлон может стать актером!
— Нелепая профессия, — презрительно кривился отец. – Это не для настоящих мужчин!
Отец настаивал, чтобы сын продолжил службу, но Бад наотрез отказывался. Конфликт был настолько серьезным, что о примирении не могло быть и речи. Бад уехал в Нью-Йорк, где уже работали на подмостках его старшие сестры. Правда, первую ночь он провел на скамейке в парке. Зато после этого попал в театральную студию Элиа Казана.
В 1944 году состоялся его кинодебют, который сразу признали удачным. Однако больше сил и времени отнимала сцена. Чтобы добиться максимального сходства со своими героями, Бад пытался погрузиться в атмосферу целиком. Надо играть ветерана?
Отлично, он поедет в госпиталь и будет следить за тем, как медленно идут на поправку травмированные люди. Нужен надлом? Он пообщается с тем, кто стоял на стуле с подвешенной над головой петлей.
Публика была очарована этим рослым парнем с античным профилем. В нем не было ни буржуазной респектабельности Кэри Гранта, ни хищной элегантности Кларка Гейбла. Это был совершенно новый типаж: сдержанная буря.
Она могла взорваться в любой момент, сметая все на своем пути. Живой нерв, пульсирующий, непредсказуемый и дикий. А самое главное, в Брандо чувствовали силу, которая позволяла ему поступать, как ему заблагорассудится. Без оглядки на авторитеты.
В 1947 году перед Брандо замаячила перспектива сыграть в пьесе «Трамвай Желание». На читку надо было ехать к самому драматургу, Теннеси Уильямсу, а у него не было денег.
Двадцать долларов одолжил Элиа Казан, а когда Брандо постучался в дом автора пьесы, то оказалось, что читка не состоится – лопнули трубы, надо ждать сантехника. Ухмыляясь, Бад скинул рубашку и полез в одной майке разбираться с протечкой… Надо ли говорить, что роль он получил?
*
Пьеса имела столь сумасшедший успех, что ее решились экранизировать. Внесли несколько правок и пригласили на главную роль – Бланш – знаменитую Вивьен Ли. Увидев Бада, она, как говорят, рассмеялась и произнесла: «Теперь я не люблю Ларри. Как его можно любить после Брандо?».
Несмотря на безукоризненную игру Ли, все признавали, что Бад ее переиграл. Он был невероятном Стэнли. Тем самым необузданным дикарем, от которого одновременно млели и ненавидели его. Эта роль сделала Бада суперзвездой в один момент. Вознесла его на пьедестал. Критики недоумевали: «Вторая роль в кино – и сразу номинация на «Оскар»?».
Впрочем, статуэтку он получил только три года спустя, за драму «В порту». А потом попытался выйти из эталонного образа бунтаря, играя то в мюзикле, то в шекспировской постановке. Самоуверенности у Бада настолько прибавилось, что он сам прыгнул в режиссерское кресло. Однако его фильм «Одноглазые валеты» сенсацией не стали.
Настоящим же поражением называют «Мятеж на Баунти». Съемки были изматывающе долгими, неоднократно менялись режиссеры, а картина все не была завершена… Бад появлялся на площадке со скучающим видом и откровенно игнорировал наставления.
Ему было скучно. Эта роль не зацепила его, а потому и сыграл он на удивление слабо. Вдобавок, Бад поправился на два десятка килограммов, что сильно не понравилось голливудским боссам.
Это пристрастие к еде всегда отличало Бада. Казалось бы, в его анамнезе нет полуголодного детства, отчего же он так кидался на тарелки со снедью? Кто-то говорил, что Бад заедает стресс. Так или иначе, но с той поры ему приходилось регулярно садиться на диету, чтобы выглядеть в кадре лучше.
Когда снимали «Апокалипсис сегодня», Брандо снова «разошелся» в разные стороны, да так, что оператору приходилось идти на хитрость: Бада снимали или в полумраке, или со спины, чтобы его свисающие бока не были столь сильно заметны.
В 1960-е он почти не покидал пределов своего острова, который купил на гонорары от съемок. Наслаждался счастьем с двадцатилетней Таритой, своей очередной женой.
После короткого романа с Мэрилин Монро, о которой он всегда тепло вспоминал (есть версия, что именно Брандо она звонила последний раз в своей жизни), Бад женился несколько раз подряд – сначала на Анне Кашфи, брак с которой продержался два года и от которой у него был сын. Затем на Мовите Кастанеде и, наконец, на Тарите.
Девчонка, выросшая в бамбуковой хижине, стала актрисой и познакомилась с Бадом как раз во время «Мятежа на Баунти». Отношения развивались стремительно, они поженились еще во время съемок, а потом стали родителями сына и дочери. Забегая вперед скажу, что в 1972-м Тарита и Бад все же расстались, о чем бывшая жена написала целую книгу: «Марлон Брандо — моя любовь и мое мучение».
Провалы нескольких фильмов, дерзкое поведение и свойство яро отстаивать свою точку зрения (в том числе и в политике), сделали Бада «персоной нон-грата» в голливудских кругах. Поэтому, когда режиссер Фрэнсис Форд Коппола решил, что лучшего Вито Корлеоне он не найдет, продюсеры встали на дыбы: ни за что! Но Коппола настоял.
И когда Бад явился на пробы с ватными шариками за щеками и намотанным на шею шарфом, причем говорил с таким заметным итальянским акцентом, то буквально остолбенел. Это был Вито. То же самое сказал и автор «Крестного отца», Марио Пьюзо.
Он умел сочинять на ходу. Благодаря Брандо фильм обрел новые краски и новые нюансы. Например, появившись в кадре с кошкой, Бад обескуражил всех — этого не было в сценарии. Кошку он подобрал в съемочном павильоне минут за 10 до того, как прокричали «Мотор!».
И выглядел столь убедительно, что все посчитали, что так и было задумано. Образ Вито-бульдога (с теми самыми шариками) — тоже его изобретение.
Мафиози всех штатов смотрели этот фильм, раскрыв рты. Перед ними был до того канонический крестный отец, что его невольно… стали копировать. Именно Бад показал боссам мафии, как они должны выглядеть – и это не шутка. Зрители ревели от восторга. Брандо вернулся в кинематограф подлинным триумфатором.
Затем было скандальное «Последнее танго в Париже», выматывающий «Апокалипсис» — съемки длились 228 дней, снова «Крестный отец» … Он становился глыбой. И при этом насмешливо говорил:
«Актер – самая нелепая профессия на свете. Выживает лишь один процент актеров… И им приходится бороться за жизнь все отпущенное Богом время».
В 1980-м Бад объявил, что уходит из кино. Это было правдой лишь наполовину – он перестал активно сниматься, но небольшие роли у него все-таки появлялись. Дружил с Николсоном и Де Ниро, поладил с Деппом и Нортоном… Он мог бы почивать на лаврах, но спокойной старости не получилось.
В 1990-м году его сын, Кристиан, застрелил жениха своей беременной сестры. Шаейнн находилась на восьмом месяце, и после этого попала в клинику для душевнобольных. Кристиана отправили за решетку (он не отрицал своей вины), Шайенн родила ребенка, а в 1995 году наложила на себя руки.
Судьбы остальных детей – всего их было одиннадцать – сложились по-разному. От телохранителя Майкла Джексона до владельца сети отелей…
Баду становилось все тяжелее передвигаться – он по-прежнему много ел. Отсюда начались проблемы со здоровьем. 1 июля 2004 года Марлона Брандо не стало.
Кто-то называл его чудовищем. Другие отмечали его чувство юмора и умение быть настоящим другом. Николсон тяжело переживал его смерть — они дружили много лет и даже снесли ограду, разделяющую их поместья. Так или иначе, Брандо вошел в историю кинематографа и нам уже трудно, наверное, когда-нибудь представить другого Стэнли или Вито Корлеоне. Это и называется — вечная слава.
