У порога усадьбы остановилась кибитка, из которой, потерянно озираясь и тяжело опираясь на руку кучера, спустилась глубоко беременная молодая женщина. Вышедшая на крыльцо хозяйка дома потеряла дар речи, переводя взгляд с прячущего взгляд мужа на его спутницу.
«Познакомься, дорогая, это — моя жена», — неловко откашлявшись, вымолвил мужчина, непонятно к кому обращаясь, и обе женщины впились друг в друга одинаково поражённым взглядами.
С преступно хорошенькой баронессой Еуфрозинией Ульрикой фон Поссе (в девичестве фон Липхарт), дочерью остзейского дворянина, генерал Загряжский познакомился на зимней ярмарке 1782 года в Дерпте.
Эта была любовь с первого взгляда, и Иван Александрович вмиг забыл о наличии у себя супруги и четырех детей, да и сама Еуфрозиния увлеклась бравым русским военачальником — все равно ранний брак с бароном фон Поссе принес ей одни разочарования.
Так что с ярмарки влюблённые сбежали вместе. Обманутый супруг сначала попытался вернуть неверную жену в лоно семьи, но после нескольких провальных попыток, оставил эту затею и подал на развод.
Неизвестно, насколько Загряжский был честен со своей прекрасной спутницей, и знала ли она, что дома генерала ждёт немаленькая семья. По одной из версий, коварный военачальник даже подкупил священника, чтобы он провел поддельный ритуал венчания и Еуфрозиния не сомневалась в серьезности его намерений.
Или, быть может, сбежавшая от мужа баронесса была слишком сильно увлечена романом с генералом, чтобы беспокоиться о несущественных мелочах. Впрочем, вскоре дело приняло ожидаемый в этой ситуации поворот: Еуфрозиния забеременела.
Возможно, только тогда на Ивана Александровича обрушилось понимание, во что он ввязался, и каковы могут быть последствия его лёгкой интрижки. Не придумав ничего лучше, Загряжский раскрыл Еуфрозинии все карты, а затем отвёз ошарашенную даму сердца к собственной жене в усадьбу Ярополец.
Можно только фантазировать, как проходило знакомство Александры Степановны с беременной пассией её мужа, но госпожа Загряжская не стала устраивать громких скандалов и выделила нечаянной постоялице комнату и прислугу.
По всей видимости, атмосфера в доме все же царила весьма напряжённая, потому что, не дождавшись даже рождения собственной дочери, генерал стремительно покинул родной кров, оставив своих женщин на попечении друг друга.
Родившуюся в 1785 году девочку нарекли Натальей, и добросердечная Александра Степановна полюбила крошку как свою родную дочь, которой она, собственно, и являлась в глазах общественности. Конечно, все соседи прекрасно знали, что родная мать маленькой Наташи живёт в доме Загряжских на правах гувернантки, но все же приличия хоть как-то были соблюдены.
Позже Наталья признавалась, что «матушка Александра Степановна » всегда была к ней чрезвычайно добра и, когда Еуфрозиния рано скончалась, заботилась о ней так же, как и о собственных детях.
В 1800 году Загряжская вместе с дочерьми переехала в Петербург — девочек пора было выводить в свет. Все три юные барышни были приняты во фрейлины к императрице Елизавете Алексеевне, но особенно выделяли при дворе именно красавицу Наталью — поговаривали, что она унаследовала красоту своей родной матери-иностранки.
Неудивительно, что очень скоро прекрасной юной фрейлиной заинтересовался фаворит императрицы — Алексей Охотников, что, по понятным причинам, очень не понравилось государевой жене.
Ходили слухи, что именно она распорядилась, чтобы Наталью Загряжскую выдали замуж поскорее и за кого угодно, что и было исполнено: в 1807 году она пошла под венец с коллежским асессором Николаем Афанасьевичем Гончаровым, который стремительно увез молодую жену в Москву.
Первое время жили супруги вполне счастливо, но из года в год Николай Афанасьевич становился все более невыносимым: он был постоянно в плохом настроении, беспокоился о каждой мелочи, слишком много пил и срывал свою злость на супругу и детей, которых в браке родилось аж семеро.
Ещё сильнее усугубилось психическое здоровье Николая Афанасьевича после полученной им травмы головы, когда он неудачно упал с лошади.
В конечном счёте, буйного главу семейства отселили в отдельный флигель, чтобы он нечаянно не навредил кому-то из домочадцев, а ещё совсем молодой Наталье Ивановне пришлось взвалить на свои плечи все заботы о доме, деньгах и детях. Жили Гончаровы очень бедно: свекр присылал Наталье небольшое пособие, которого катастрофически не хватало.
От постоянного беспокойства о каждом следующем дне прежде веселая и озорная Наталья Ивановна совершенно перестала улыбаться, стала ожесточенной и вечно всем недовольной, а дети чаще слышали от нее грубые упрёки, чем ласковые слова.
Не сдерживала госпожа Гончарова колких выражений и в адрес собственного зятя — Александра Пушкина. Поначалу выдавать свою дочь за небогатого дворянина с отвратительной репутацией она не хотела категорически, и не раз поэт уезжал от Гончаровых в самом уязвленном расположении духа, предполагая, что его помолвка с Натальей-младшей окончательно расторгнута.
И все же, спустя немало времени, госпожа Гончарова сменила гнев на милость, чему поспособствовали деньги, вырученные Пушкиным от продажи своего имения и отданные будущей теще в долг на приданное. Стоит ли говорить, что долг этот возвращен никогда не был.
Но даже после свадьбы Наталья Ивановна не перестала отравлять зятю жизнь, не упуская ни единого случая, чтобы высказать ему свое неодобрение. В конце жизни Гончарова жила в собственном имении Яропольце и пребывала в постоянных ссорах со всеми — детьми, их семьями, единокровными сестрами и своими соседями.
Единственным человеком, выносившем общество Натальи Ивановны, был ее управляющий Семён Душнин, который нашел подход к своей взбалмошной госпоже и без зазрения совести ее обворовывал.
Скончалась Гончарова в 1848 году, не дожив до 63 лет.
