Потомки запомнили Генриха III как развращенного, изнеженного и склонного к гомосексуализму монарха. Не станем оспаривать это мнение, но выскажем версию о том, что именно несчастная любовь к женщине навсегда оттолкнула тогда еще герцога Анжуйского от прекрасного пола.
Мемуаристы рассказывают, что в молодости Генрих слыл самым любезным принцем Европы, обаятельным и элегантным, одурманившим своей красотой всех без исключения девиц из «летучего эскадрона» Екатерины Медичи.
Странноватые пристрастия, привитые маленькому Генриху фрейлинами королевы, – прилегающие камзолы, кольца и висячие серьги, благоухающие духи, пудра и помада ничуть не мешали ему волочиться за женщинами и быть весьма пылким кавалером и вполне нормальным мужчиной.
ИТАК, ОНА ЗВАЛАСЬ МАРИЯ
Свою даму сердца герцог Анжуйский впервые увидел 18 августа 1572 года во время бракосочетания Генриха Наваррского с будущей королевой Марго. Умная и скромная, она покорила сердце герцога своей чистотой и непорочностью.
Безупречные манеры, очарование и скромность, простодушие и неискушенная алчностью душа разительно отличали Марию Клевскую – жену Генриха де Бурбона, принца де Конде, – от других придворных дам французского двора.
На следующий день молодая женщина получила страстную поэму, подписанную самим герцогом Анжуйским. Несколько месяцев Генрих с замиранием сердца восхищенно преклонялся перед своей любовью и упоенно ее боготворил, описывая свое чувство в эмоциональных письмах.
Стоит заметить, что герцог, испытывая к Марии чистую и целомудренную нежность, свое воздержание с лихвой возмещал любовными отношениями с одной из красивейших фрейлин королевы-матери Рене де Рие, которая согревала его постель в течение последних трех лет.
И тем не менее герцог Анжуйский сгорал от возвышенной любви к Марии Клевской. Влюбленному помогла Генриетта Неверская – сестра Марии. Она уговорила принцессу все же встретиться со своим обожателем.
На первом свидании они робко держались за руки, молча смотрели друг другу в глаза и трепетали от смущения. Марию восхищало, что Генрих благодаря ей превратился в чувствительного и робкого мужчину. И она влюбилась.
КОРОЛЬ ПОЛЬШИ
С тех пор герцог Анжуйский мог бы жить в любви и согласии, получая удовольствие в объятиях одной женщины и свято преклоняясь перед другой. Но история, как обычно, преподнесла неожиданный сюрприз, круто изменивший жизнь всех ее участников.
В конце сентября 1573 года в результате искусных дворцовых интриг Екатерина Медичи выхлопотала для своего любимого сына польскую корону. С горьким сожалением Генрих покинул своих горячо любимых женщин и в сопровождении усатых министров отбыл в Краков.
Лишившись страстных ночей с Рене, Генрих словно безумный разжигал в своей душе возвышенное обожание к Марии. Как монарх он ничего не смыслил в государственных делах, от которых его старательно освобождали министры и сенаторы, да и он особо не стремился чему-то научиться, чем приводил поляков в замешательство.
Все его мысли занимала такая далекая от него Мария Клевская. Он уносился в мечтах к вожделенному счастью, писал ей стихи, рисовал ее портреты и заваливал письмами о ней своих французских друзей. Генрих прекрасно понимал, что его причудливое поведение все больше и больше разочаровывает польских приближенных.
В конце концов Генрих, не желая более страдать в разлуке с любимой, задумал добиться у папы развода Марии, чтобы самому жениться на ней.
Все изменилось 15 июня 1574 года, когда в Краков доставили скорбное письмо от королевы-матери: 30 мая 1574 года скончался Карл IX. Генрих пустил скупую слезу и тут же засветился от счастья: теперь он может покинуть Польшу и вернуться в Францию в объятия своей Марии.
19 июня он переоделся до неузнаваемости, напялил на глаз черную повязку и в строжайшей секретности сбежал из дворца в сопровождении пяти верных друзей, прихватив с собой украшения из польской казны.
Всадники без остановки мчались, спасаясь от погони, и на рассвете, изнемогая от усталости, пересекли границу Австрии.
ДОМОЙ!
Дипломатический этикет того времени требовал от высоких гостей соблюдения некоторого определенного ритуала. Генрих III медленно продвигался в сторону Франции, пересекая границы чужих государств, и получал по пути высочайшие приглашения, от которых не мог отказаться.
Поэтому только в начале августа король смог добраться до Венеции. По прибытии в город «романтиков и влюбленных», он стал дорогим гостем венецианского дожа, искренне радуясь пышным празднествам и всевозможным удовольствиям. И встреча с любимой снова отдалялась на неопределенный срок.
Лишь к концу сентября Генрих III появился в Лионе, где его с нетерпением ожидала Екатерина Медичи. Он не хотел задерживаться в городе и собирался продолжить свой путь, чтобы как можно скорее начать процедуру развода и подготовить свадьбу с той, которую в мыслях считал своей супругой.
Однако королева-мать посоветовала Генриху ненадолго остаться в Лионе, чтобы все-таки заняться делами государства, поскольку протестантский юг поднял мятеж против своего короля.
Генрих III выслушал мать с тяжелым сердцем. Огорченный непредвиденными обстоятельствами, он отправился в свои покои, чтобы написать чувствительное письмо Марии Клевской, которое она так и не получила.
Месяц спустя гонец из Парижа передал Екатерине Медичи срочное послание, содержание которого полностью изменило судьбу Генриха III, – 30 октября 1574 года принцесса Конде скончалась при родах, пожертвовав своей жизнью ради дочери Генриха де Бурбона.
Екатерина Медичи не спала всю ночь, раздумывая как сообщить трагическое известие любимому сыну. В конце концов она ничего так и не придумала и сунула роковое письмо между другими государственными бумагами.
Узнав о смерти любимой женщины, Генрих III потерял сознание. Восемь дней король то безразлично смотрел в одну точку, то судорожно рыдал, то кричал в голос так, что суеверная королева-мать серьезно опасалась за его разум.
В ПОИСКАХ УТЕШЕНИЯ
Спустя несколько месяцев Генрих III внезапно преобразился. Екатерине показалось, что ее сын исцелился и смог вычеркнуть из памяти личную трагедию. Она надеялась, что король наконец-то займется управлением государством. Между тем его поведение говорило о том, что он так до конца и не осознал, что произошло.
Он носился по Парижу в компании бесшабашных молодых людей, переодетый в причудливое платье, устраивал торжества и выдумывал новые фигуры в танцах, шил модные платья для королевы Марго и девиц из «летучего эскадрона» и вышивал жемчугом. Тогда королева-мать задумала в самое ближайшее время женить своего странноватого сына.
Она втайне рассчитывала, что после женитьбы король постепенно вернется к мужским занятиям. Невесту Генрих III выбрал сам – он отдал предпочтение Луизе Лотарингской-Водемон, с которой познакомился до отъезда в Польшу.
Конечно, Екатерина была весьма разочарована, она мечтала о более благородной партии для французского короля. Однако ей пришлось смириться.
13 февраля 1575 года в кафедральном соборе в Реймсе состоялся обряд венчания короля Франции и Луизы Лотарингской. Во время мессы Генрих III загадочно улыбался, разглядывая свадебное платье невесты, которое накануне церемонии он сшил и отгладил собственными руками.
Откровенно говоря, все прекрасно понимали, что этот брак – всего лишь фикция. Пережитое горе отчасти повредило разум Генриха, и теперь о любовных отношениях с женщинами он говорил лишь с отвращением.
КОРОЛЕВСТВО МИНЬОНОВ
Тогда в жизни монарха появились фавориты (миньоны), капризные и легкомысленные молодые люди, напудренные и разодетые, стайкой шныряющие по дворцу и шокирующие своим беспутным поведением добропорядочных обитателей. Неугомонная компания сопровождала короля повсюду, они играли, танцевали, резвились и распутничали.
Генриху III нравились эти нахальные красавцы с накрученными длинными волосами, которые делали все, чтобы оставаться в милости у своего господина и служить ему, как божеству. Постепенно вокруг короля возник некий обособленный кружок со своими принципами и убеждениями, попасть в который простой дворянин не имел никакой возможности.
Дабы ежедневно поднимать настроение его величества, фавориты позаимствовали из традиций Восточной Римской империи комический церемониал.
Теперь каждый шаг короля, каждое его движение строго соответствовали придуманному миньонами торжественному обряду, будь то утренний подъем или отход ко сну, трапеза, одевание, прогулки и даже посещение туалета.
Весь этот извращенный спектакль всегда сопровождался нелепыми прыжками, ужимками и жестикуляциями. Любимчики появлялись в покоях короля, общаясь с ним как с кокоткой, надевали на него чулки и рубашку, зашнуровывали панталоны, румянили лицо и подрисовывали карандашом брови.
Когда монарх был наконец одет, напудрен, накрашен, увешан драгоценностями и полит духами, наступал час восхваления.
Постепенно фиглярские увеселения приняли форму некоего подобия придворного этикета, немыслимые формы которого не снились ни одному из его венценосных предшественников.
Генрих одаривал своих любимчиков титулами и щедрыми подарками, что еще больше раздражало простой народ, считающий королевских фаворитов причиной разорения страны.
В конечном итоге вся порочная компания из дворца переместилась в Париж, распространяя свое дурное влияние на улицы столицы. Разряженные и раскрашенные, фавориты бесцеремонно прогуливались по городу, вызывающе вихляя задом, подражали бесстыдным женщинам.
Приличные граждане, наблюдая эпатирующую процессию, с отвращением плевали им в след. А в это самое время при дворе появились молодые напудренные и накрашенные кривляки, мечтающие очаровать короля, чтобы получить для себя определенные привилегии.
Они откровенно отказывались от женщин и публично предавались мужеложству.
Женщинам, лишенным привычного обожания, ничего не оставалось делать, как искать утешение в сугубо женских компаниях и томиться в постоянном ожидании, когда мужчины вернутся к нормальной жизни. Во Франции воцарился хаос…
