Невеста для герцога

Леди Спенсер переживала по поводу предстоящей свадьбы дочери: «Милая, ты должна оценить ту высокую честь, которая тебе выпала. Скоро станешь герцогиней Девонширской. Иначе мы с отцом будем огорчены».

Глаза дочери блестели и выдавали крайнее волнение: «Мама, поверьте, я вас не подведу! Я буду любить Уильяма так же сильно, как он любит меня».

Юная Джорджиана Спенсер подумала о том, что ей повезло с будущим супругом: он такой высокий, статный, и достаточно молодой… Герцог Уильям Девонширский был старше невесты на девять лет.

Парадные портреты ему очень льстили. Напротив, в жизни сутулая фигура и маленькая голова придавали его внешности несколько комичный вид.

Леди Спенсер напомнила Джорджиане: «Но много ли вокруг красивых титулованных особ? Зато теперь тебя будут величать исключительно «ваша светлость».

Джорджиана была не только красавицей — точеная фигурка, гладкая кожа, густые русые волосы; но и великолепно образованной девушкой — она чудесно музицировала, играла на арфе, знала географию и историю.

Ее свадьба состоялась в тот день, когда ей исполнилось семнадцать — седьмого июня 1774 года. Конечно, Джорджиана Спенсер шла под венец, чтобы угодить своим родителям, но все-таки надеялась искренне полюбить мужа. Она верила, что ее ждет любовь и счастливый долгий брак.

Спустя всего неделю после свадьбы молодую жену постигло разочарование. Три дня кряду герцог праздновал собственное бракосочетание с компанией веселых собутыльников, а потом переместился в «веселый дом» в Челси. Джорджиане пришлось наносить визиты многочисленной родне в одиночку.

Новоиспеченный супруг даже чуть не забыл об официальном визите к королеве. То есть он явился, но… с четырехчасовым опозданием. Джи все это время нервно расхаживала по тронному залу, а окружающие шушукались у нее за спиной.

Скоро Джорджиана поняла, что рассчитывать на счастье в браке ей не придется. Она чувствовала, что раздражает герцога своей восторженной болтовней, поэтому научилась в его присутствии держать язык за зубами.

Свой добровольный обет молчания Джи сполна окупала беседами в свете. Ее цепкий ум, очаровательная улыбка и искрометное чувство юмора быстро сделали юную герцогиню Девонширскую самой желанной гостьей всех лондонских салонов.

Имей герцогиня меньше амбиций или ума, она запомнилась бы современникам как хорошенькая веселая светская дама. Но Джи было этого мало и она совершила поистине скандальный для женщины ХVIII века поступок — провозгласила себя политиком. Джорджиана принялась агитировать за партию вигов, вождем которой был один из ее близких друзей, Чарльз Фокс.

Джи появлялась на трибунах. произносила пылкие речи, более того — однажды пообещала каждому избирателю, который проголосует за партию вигов, что позволит поцеловать себя в щечку. Правда, хватило ее лишь на час — ее утомил энтузиазм кинувшихся к ней за обещанной наградой…

Герцогиня стала известна еще и как законодательница мод. Джи сама придумывала фасоны платьев, тем самым диктуя светским дамам, что носить в нынешнем сезоне. Но порой ее выбор оборачивался скандалом.

Например, «мусульманский» наряд, представлявший собой шелковый длинный халат и шляпку-тюрбан, вызвал возмущение самой королевы. Впрочем, светским дамам фасон пришелся по душе, и несколько месяцев лондонские портные были завалены заказами: «Мне нужен точно такой наряд как у герцогини Девонширской!»

Герцог пришел в ужас: не о такой супруге он мечтал. Ему нужна была тихая, покорная девушка, способная рожать здоровых детей — неужели он многого требовал?

…Элизабет Фостер, на последние деньги приехавшая в Бат, модное курортное местечко, сделала все возможное, чтобы завести какое-нибудь полезное знакомство. Узнав, что здесь отдыхает чета Девонширских, она постаралась как можно быстрее подружиться с Джорджианой.

Элизабет (близкие называли ее Бесс) была миниатюрной, хрупкой, с темными вьющимися волосами и бледным фарфоровым личиком. Познакомившись с ней поближе, Джи вскоре не могла представить свою жизнь без очаровательной компаньонки. Молодые женщины делились самым сокровенным друг с другом.

Однажды Бесс разоткровенничалась: «Меня выдали замуж за Джона Фостера. Он оказался жестоким человеком. Постоянно пил, много проигрывал. Лишившись в очередной раз крупной суммы денег, вымещал злобу на мне и детях…»

Признаться, узнав, что Элизабет, будучи годом моложе Джи, имеет двоих сыновей, она позавидовала новой подруге. Сама Джи уже несколько лет не могла родить наследника. Все ее беременности заканчивались выкидышами и бесплодие герцогине Девонширской стало не просто семейной проблемой — о состоянии ее здоровья вовсю трубили газетчики.

Бесс рассказала о своей главной боли — ее дети пока оставались с мужем: «И вот я перед вами: замужняя, но без мужа и без дома, мать, но без детей!»

Джи всплеснула руками, искренне жалея подругу: «Дорогая, я попрошу мужа уговорить мистера Фостера отдать сыновей вам! Что касается дома — по крайней мере, дом вам смогу обеспечить. Собирайтесь, мы послезавтра возвращаемся в Лондон и вы поедете с нами…»

Элизабет не ожидала такого щедрого порыва души и спросила: «Милая Джи, как я могу отблагодарить вас?» Джорджиана улыбнулась: «Почаще разговаривайте с герцогом — он от вас в восторге!»

Бесс с готовностью начала выполнять эту нехитрую обязанность и дело продвинулось куда больше разговоров. Элизабет умела очаровывать и расположить к себе всех и каждого. Казалось, ей одинаково весело и приятно сопровождать Джорджиану на светские рауты и сидеть с герцогом Девонширским у камина, читая древнегреческих поэтов и гладя его докучливых собак.

Оцените статью